Юрий Казаков - Чардым остров

– И тут, говорит, хорошо посидеть можно…"

"…Видит Марина, лопушок этот Митька, хоть и такая лапочка, вот и говорит ему:

– Димчик, я думаю, лодка здесь должна быть…"

Уважаемый Автор! Я,конечно, понимаю, што женщины – этт такие создания необъяснимые, что Вы сами подрастерялись – че эта Марина хотела. Кататься ей на лодке с Митькой, или не кататься? Ну, Маринки – они завсегда такие – сами не знают чего хотят

Марина Снигирева 29.09.2009 07:05

* * *

Да что хотела. – Хотела!.. Да понравился ей Митька этот. Вот тащили её, Марину то в воду, искупать чтоб в одежде, – ей что, приятно что-ли было, как волокли её прямо, почти как бревно, хоть и отбивалась она от спортсменов этих придурошных? А тут Митька ещё это всё видит, ну, неприятно же ей было! Сама должна понять… Вот она и не стала дожидаться, чтоб её в воду при нём, при Митьке этом, повалили. А как отпустили, так она к нему и кинулась, типа, спаситель мой. Вынырнули оба, а у ней аж мурашки от рук его, да ещё очки он потерял… Такой уморительный он. Она сама тогда нырнула и первого раза и нашла их, очки его, да нос так ему и водрузила. Да ещё и по щеке ему так нежно очень провела. Как он неё смотрел тогда, как смотрел… – Никто на неё так не смотрел. И про тапки свои резиновые, забыла она, увести надо было ей его отсюда, от дураков этих с их дурацкими затеями. А чего она хотела то, так откуда же мне знать. Вот что Митька хотел, точно знаю, точнее некуда. Читать будешь, так и ты узнаешь. Нашёл Митька лодку, нашёл, ещё бы ему не найти… И ежевику они с Машей нашли-набрали столько, что наелись до отвала. Созрела она, ежевика. Как малина она, только чёрная. И покислее будет… А будет ли здесь дальше про любовь-морковь, скоро узнаете.

Юрий Казаков 29.09.2009 10:48

* * *

Про малину черную написал. А про кровать удобную где? Или это то самое и будет – про любовь-морковь? Ежели чего, то обращайся. Я тебе ловелас-теоретик ты наш, помогу описАть, как на удобных кроватях морковь растет. Я вернулась.

Марина Снигирева 29.09.2009 07:14

* * *

Спасибо, Марина, спасибо! Но в этом случае твоё искусство бессильно будет… А почему так, то скоро узнаешь! Очень рад твоему появлению. Пока ждал тебя, вон сколько написал всего…

Вот и она и не стала дожидаться, чтоб её в воду при нём, при Митьке этом, повалили. А как отпустили, так она к нему и кинулась, типа, спаситель мой. Вынырнули оба, а у ней аж мурашки от рук его, да ещё очки он потерял…

Такой уморительный он. Она сама тогда нырнула и с первого раза и нашла их, очки его, да нос так ему и водрузила. Да ещё и по щеке ему так нежно очень провела. Как он на неё смотрел тогда, как смотрел. Никто на неё так не смотрел. И про тапки свои резиновые, забыла она, увести надо было ей его отсюда, от дураков этих с их дурацкими затеями. А чего она хотела то, так откуда же мне знать. Вот что Митька хотел, точно знаю, точнее некуда. Читать будешь, так и ты узнаешь.

Юрий Казаков 29.09.2009 10:48

* * *

Прочитала Марина меня, прочитала-обидела. Обидеть явно хотела. Ловеласом-теоретиком назвала… Надо же. Надо же такое придумать было? Как такое в голову только приходит, ужас какой-то… Да, обиделся я, да-да-да. И хотел вообще прекратить про Митьку этого писать, так как балбес он был, балбесом и дальше будет… Но ответила Марина, написала и другие слова, опять обидные, но всё равно общаться хочет! Ура! Значит, жить Митька будет… И в Чардыме пока побудет. Но один уже.

Глава 6 Малина чёрная. Кровать удобная

Сделал он кровать, сделал… И для чего сделал, поняли тут все, чего же тут непонятного.

Маша то, что хотела. Хотела она от Димы, Митьки этого, нежных и красивых отношений, чтоб не лапал сразу её, хоть и понравился он ей, но нечего ему её сразу лапать руками… Вот и не в лес она решилась плыть с Митьком, на бережку пока побыть, и лагерь недалеко со спортсменами совсем не нежными, да и Лесси, собачка-болонка рядом же всё время мельтешила, и там, на Волги бережку, в воду войти боялась-лаяла. И в столовой рядышком сидела, вверх глядела, кусочки караулила, зубками мелкими прищёлкивала при пасти закрытой, только хвост мельтешил во все стороны…

А он, это чудо луковое, вместо того, чтоб интересоваться ей самой, да глаз своих очкастых не сводить с неё, начал ерунду всякую рассказывать, про Катенузу Ивановну, да про треугольники с углами прямыми, тупой, блин, он! Точно тупой… В небо уставился, сам чему-то улыбается всё, над верхней губой пушок ещё не сбритый ни разу. И губы так шевелятся смешно у него, сволочь он такой, так Маше-Марине по шевелюре ему захотелось погладить по высохшей! И какие у него волосы, у гада у этого, мягкие ли, шелковистые ли?

А он всё про одноклассников своих противных… В лес, срочно в лес. Ну не полный же дебил он, Митька этот худющий такой, что обнять так хочется его уже, чтоб почувствовал он её, ключицами-рёбрами своими ощутил её всю… А ежевики там сколько было… Блестящая, чёрная! Митька и не знал, как выглядит эта ягода, и вкус её не знал ещё, как и вкус женщины. Некогда было ему распробовать, голова его на другое настроена была. Так что же, легко ли думаете, перестроить голову такую мечтательную. Можно конечно, если будет прямо пред глазами его то, на что настроить надо!

А он сам? Он ягод то сам таких и не видал ни разу, а вот увидел… И давай собирать, да не в рот себе, а ей Марине, наберёт полную пригоршню, да и мчится босиком, не чуя травы колючей, в глаза ей глядит, точь-в-точь собачка как, Леська та.

А почему же при таком раскладе не опробовать Митьке кровать удобную, станок им сооруженный? Да из-за собачки этой, болонки её, Леси которою зовут. Маша это животных, оказывается так любила, так любила, что больше чем людей ценила– жалела, скучала по ним. Ну и поругалась и с администрацией лагеря, да и физруками-тренерами.

Она хоть только первый курс закончила, но поступала то не в первый раз, одного возраста с Митькой была, но повзрослее его. Бывает так, бывает. Да, возраст один, а всё равно взрослей… Точно знала, чего хотела, и добиваться того пыталась, хотела чего она. Вот и добилась… За что боролась, на то и напоролась.

Да, и раньше так говорили… Говорили-говорили. Да не заговариваю я Вам зубы, не заговариваю… В комнате-скворечнике, где Маша жила, недовольны её собачкой были остальные девицы то. И не, сколько собачкой этой Леси звать которую, сколько Машей самой, ну не такая она как все они было, не такая. Да ещё и общаться рассказывать про себя, про мечты свои не хотела им, да и у них ничего не спрашивала, у соседок то по скворечнику. На восемь человек была та комната, а всё равно, скворечник скворечником… Нажаловались на неё, на Машу нашу студентки, с ней рядом живущие, нажаловались наябедничали… Что дальше то будет, узнаете… Скоро узнаете. Не торопите только очень.