Сара Орвиг - Сильнее желать невозможно

Интересно, почему вообще он стал задумываться о браке? Достаточно просто вернуться в Кремниевую долину, и все в этом городе, включая Скарлетт, исчезнут из его жизни. Он просил ее поехать с ним к его отцу, поскольку хотел исполнить свой сыновний долг, но ему требуется поддержка. Он захватил с собой фрукты, сладости, новую рубашку и книги, которые, надеялся, понравятся отцу. Следующим утром они со Скарлетт входили в дом престарелых. Пожилые люди сидели в гостиной небольшими группками, одни играли в карты, другие смотрели телевизор или просто разговаривали. Люк и Скарлетт направились в комнату отца. Найдя нужный номер, он постучал в дверь.

– Последний раз я видела твоего отца на выпускном.

– Твоя мама с тех пор совершенно не изменилась. В отличие от него, его, думаю, подкосила болезнь печени. Мне необходимо ему рассказать о том, что я перевел ранчо на свое имя.

– Он должен быть рад, что ты спас ранчо.

– Не думаю. Я хорошо знаю моего отца.

Хотя Люк видел отца всего два года назад, тем не менее сейчас был поражен изменениями, произошедшими с ним. Седые волосы поредели, он сильно исхудал и будто стал меньше ростом. Кожа сморщилась и пожелтела. Люк ощутил еще один укол вины за то, что так долго не приезжал домой. Он протянул отцу руку:

– Папа?

– Значит, ты действительно вернулся домой.

– Нет уже того дома, куда можно вернуться, папа. Ты помнишь Скарлетт Маккиттрик?

– Дочь Джойс Маккиттрик. Все вы повзрослели. Я слышал, ты стала ветеринаром. Представьте себе, женщина-ветеринар. Проходите, присаживайтесь. Извини, здесь не убрано.

– Я принес тебе кое-что. – Люк присел на стол.

– Полагаю, там нет бутылки виски?

– Нет, папа, нет. – Отец никогда не шутил по поводу спиртного. Они вошли в апартаменты, в которых повсюду валялся мусор и стояла грязная посуда. – Папа, неужели сюда никто не приходит убирать?

– Да приходил кто-то. Я просил их оставить меня в покое. Не хочу, чтобы вмешивались в мои дела.

– Ты должен позволить им прибрать здесь. Иначе это место превратится в свалку.

– Мой друг Чарли видел бумаги и сказал, что ты переписал ранчо на свое имя. Забрал, значит, у меня.

Люк глубоко вздохнул.

– Шериф собирался выставить поместье на аукцион, и мы бы его потеряли. Оно принадлежало Уэстонам на протяжении более ста лет. Я решил, что ранчо должно остаться семейной собственностью. И да, теперь оно записано на мое имя. Это означает, что я приму на себя заботу обо всех расходах и счетах. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

– Разве я могу с тобой спорить? Ты богат, успешен, и у тебя полно денег, вот ты и забрал у меня ранчо. Если я выйду отсюда, куда мне идти? Ты ведь не пустишь меня жить в «Дабл-У»?

– Если поправишься, ты сможешь вернуться на ранчо. – Отец старый больной человек, кроме того, с годами его характер еще больше испортился. Только алкоголь делал его веселым. – Ты чувствуешь себя лучше? Я говорил с доктором Гейнсом, он сказал, что ты не хочешь, чтобы реабилитационная медсестра помогала тебе делать упражнения.

– Все это шарлатанство. Я бы хотел, чтобы ты принес мне бутылку виски. Одна бутылка не повредит, я не пил почти целый год. Пожалуйста, если хочешь сделать приятное твоему отцу, иди и принеси мне бутылочку.

– Не думаю, что это будет тебе полезно, папа. Ты же не хочешь снова оказаться в больнице.

– Просто принеси мне бутылку. Ничего со мной не случится. – Брюс повернулся к Скарлетт: – Вы вступили в Техасский клуб скотоводов, не так ли, мисс?

– Да, сэр, это так. Женщины теперь тоже могут стать членами клуба.

– О, я знаю, что это так. У них есть даже детская комната для кричащих детей и детская площадка. Женщины захватили все вокруг. Матери-одиночки, слишком свободолюбивые и непослушные, не способные удержать мужчину.

– Папа, ты сейчас ведешь себя невежливо по отношению к Скарлетт, а ведь она потратила столько своего времени, спасая наших животных, которых ты бросил умирать, не обеспечив их кормом. Думаю, визит вежливости можно считать законченным, так что давай скажем до свидания друг другу. – Люк сдерживался из последних сил. – Пойдем отсюда, Скарлетт.

– Люк, возвращайся и принеси мне бутылку виски. Это меньшее, что ты можешь сделать для меня, ведь теперь ранчо принадлежит тебе.

– Прости, папа, но я не принесу тебе ничего из того, что запрещает доктор Гейнс.

И они вышли, закрыв за собой дверь. Секунду спустя в дверь что-то ударилось и разбилось. Люк покачал головой.

– Последние несколько лет он становился агрессивным, когда трезвел. Но трезвым он бывал очень редко. Прости, Скарлетт. Он не понимает, что творит.

Она дотронулась до его щеки.

– Все хорошо, я не обижаюсь. Не видела его несколько лет и вряд ли еще увижу. Члены Техасского клуба скотоводов едва ли разделяют его взгляды. Может быть, найдется пара-тройка мужчин, недовольных тем, что в члены клуба стали принимать женщин, но их явное меньшинство.

– Я-то точно не против членства женщин. – Люк улыбнулся, но улыбка быстро увяла. – Серьезно, теперь ты понимаешь, что я имею в виду, говоря о плохих генах.

– Люк, у тебя нет плохих генов, и ты не будешь алкоголиком, как твой отец. Я не видела, чтобы ты вообще пил. И не сержусь на твоего отца из-за его слов.

– Скарлетт, ты такая всепрощающая.

– Некоторым образом.

– Почему-то мне кажется, что сейчас ты говоришь обо мне.

– Нет. Ты борешься с угрызениями совести, поэтому так все воспринимаешь. – Она сжала ему руку. – Поехали к нам, увидимся с моей мамой, пообщаемся с Карлом. Мой маленький мальчик поднимет тебе настроение.

– Готов поспорить, так и будет. Однако сначала давай заедем ко мне в номер. Именно это сильно поднимет мне настроение. – Люк легонько поцеловал ее в губы, заглянув в большие карие глаза.

– Конечно, – согласилась она, обняв его за шею.

Он заключил ее в объятия. Она всегда готова его подбодрить. Почему ему так хочется провести вечер в семейном кругу на ранчо Маккиттриков? Ведь он так любит свою работу в Кремниевой долине. Возможно, едва не потеряв ранчо, пересмотрел собственные приоритеты? Или появились более личные причины? Люк вздохнул, еще раз мысленно напомнив себе, что нечего даже и мечтать о будущем со Скарлетт и ее малышом. Необходимо помнить, каким стал отец, и не разрушать жизнь этой женщины и ее ребенка.

Что бы ни говорила Скарлетт, у него тем не менее дурная наследственность. И даже ее неиссякаемый оптимизм не в состоянии его переубедить. Она видит мир сквозь розовые очки, не ощущает реальности даже после того, как отец сказал в ее адрес столько обидных слов.

– Люк, ты молчишь. Собственно, я знаю, что тебя беспокоит. Ты никогда не будешь таким, как твой отец. Полный абсурд – думать иначе.