Дженни Баркли - Шейх и пери

Эмбер шагнула в шатер Абу Бакара. Ее встретил восторженный взгляд шейха. И в эту минуту Эмбер поняла, что наряжалась только для него. «Наверное, не стоило так наряжаться — он может подумать, что я пытаюсь его соблазнить», — размышляла она секунду. Но тут же эта мысль исчезла сама собой. Эмбер была счастлива, что шейх так смотрит на нее.

Он поднялся ей навстречу.

— Когда вы вошли, я подумал, что это сон, — мягко произнес шейх, и от его голоса ее обдало жаром. — Вы самая красивая женщина на свете! Говорю вам это еще раз.

Эмбер покраснела. «Господи, во что я только ввязываюсь», — спросила она себя в которой раз, отчетливо ощущая, что совершает нечто рискованное, грозящее неведомой опасностью.

Но когда шейх подвел ее к низкому столику, за которым сидели Абу Бакар и другие почтенные старцы, Эмбер вдруг оставили всякие сомнения, и ей неожиданно стало все равно, безумно то, что она делает, или нет. У нее больше не было сил бороться со своими чувствами — наоборот, захотелось дать им волю, даже если потом и придется пожалеть об этом. Ей хотелось просто радоваться, ей хотелось быть с этим мужчиной!

Одно сказочное блюдо следовало за другим. Все они были изумительно ароматны и необычайно вкусны. Их вносили поочередно, и, казалось, им не будет конца. Эмбер недоумевала: когда только их успели приготовить в таком изобилии? Эту трапезу ей не забыть никогда.

Она чувствовала, как от возбуждения и восторга горит ее лицо. И главной причиной был шейх, который сидел по другую сторону от Абу Бакара. Белые одежды, черные глаза, осанка, чарующий голос, выразительные жесты — он был великолепен, и ее сердце трепетало в груди, стоило лишь на него взглянуть.

В своем решении она больше не сомневалась. Может быть, потом она действительно пожалеет, но пожалеет гораздо больше, если так и не испытает его ласк.

Трапеза заканчивалась — подали кофе, халву и смоквы, начиненные миндалем. Нервы Эмбер были напряжены до предела. Ну когда, когда же она останется с ним наедине?

Все чаще они встречались глазами. От его взгляда словно не ускользало ни одно ее движение. Она интуитивно чувствовала, что он должен быть фантастическим любовником, и едва скрывала внутреннюю дрожь нетерпения.

Наконец Абу Бакар, шейх и остальные поднялись. Эмбер тоже встала, радуясь, что ей осталось ждать совсем недолго.

Все прощались, желали друг другу доброй ночи, и вдруг в шатер стремительно влетел Рашид, но на пороге замер, поклонился и что-то взволнованно заговорил, обращаясь к шейху.

Эмбер в замешательстве обвела взглядом всех, однако никаких особых эмоций на лицах остальных не заметила.

Шейх выслушал Рашида, кивнул и по-английски сказал Эмбер:

— Не волнуйтесь. Все в порядке. Просто Рашид не всегда справляется со своим темпераментом, как вы уже знаете. Он всего лишь сообщил, что прибыла свежая почта, и, по мнению моих секретарей, там есть пара писем, которые не мешало бы срочно просмотреть.

— Но… Ночью?… А звезды? — пролепетала Эмбер.

— Полагаю, что почта не отнимет много времени. До скорой встречи. — Он улыбнулся, взглянул на часы и поспешил из шатра.

Эмбер тоже машинально посмотрела на свои. Стрелки показывали начало второго. «Неужели мы так долго ужинали?» — удивилась Эмбер, и вдруг ее осенило: ведь появление Рашида и почта — всего лишь предлог, чтобы бедуины не подумали, что шейх намеревается провести ночь с ней! А то, что все, несомненно, понял, а может быть, и знал Рашид — не имеет никакого значения…

До шатра ее провожала Набила, которая едва передвигала ноги, то и дело позевывая. Когда они дошли до «женской территории», Эмбер предложила ей сразу отправляться спать, если не нужно сегодня же возвращать изумрудный хиджаб. Такой необходимости не было, и, помедлив немного ради приличия, Набила, к облегчению Эмбер, рассталась с ней, вручив керосиновую лампу.

Последние метры до своего жилища Эмбер проделала одна, надеясь в душе и до конца не веря, что там ее уже ждет шейх.

Но в шатре никого не было.

Что ж, очень хорошо, она его подождет и встретит именно в этом сказочном наряде. Она старательно расчесала волосы, достала помаду, чтобы подкрасить губы, но задумалась: может, не стоит? Наверное, ему будет не очень приятно ощутить парфюмерный вкус помады на ее губах. Вкус айвы гораздо лучше…

И тут тишину ночи очень отчетливо разорвал вертолетный стрекот.

Эмбер вздрогнула, и разом, как давно уже не случалось, из глаз потоком хлынули слезы, унося с собой мечту о ночи любви под звездным небом. Какая же она идиотка! Как только ей могло прийти в голову, что он станет пускаться на какие-то хитрости перед соплеменниками, чтобы переспать с ней! Он — эмир, и может на глазах у всех спать с кем захочет, и никто не посмеет его осудить.

Она яростно вытерла слезы, а в памяти отчетливо звучал его голос: «Смею вас заверить, что у меня нет и никогда не было гарема, и уже давно нет даже одной-единственной любовницы! Хотя бы потому, что я день и ночь работаю!»

День и ночь! Он полетел к себе во дворец работать!

Эмбер стало стыдно, хотя и мелькнула мысль, что почту могли бы привезти сюда. Но это же смешно! Вместе с почтой должны явиться секретари, всякие там консультанты и эксперты. Почта главы государства — это ведь не любовные записки и не сувенирные открытки от любимой тетушки, путешествующей по Европе.

Так что нечего рыдать! Конечно, теперь он вряд ли вернется до рассвета. Хоть и на вертолете, все равно дорога туда и обратно плюс работа займут не один час. Не случилось этой ночью — что ж, будет следующая. Эмбер вздохнула, шмыгнув носом, и вдруг похолодела: как бы там ни было, известие, которое среди ночи требует вмешательства главы государства, должно быть очень серьезным!

Нет, лучше об этом не думать. Она ведь вряд ли способна помочь.

Эмбер сняла сказочный наряд, аккуратно положила на кресло, переоделась в пижаму, задула лампу и легла, свернувшись под одеялом.

Но уснуть она не могла. Дело было вовсе не в этой ночи и даже не в пугающем известии, которое сегодня отняло у нее шейха.

Через несколько дней они расстанутся, и она уедет навсегда. Слишком мало оставалось времени. Потому-то ей так дорог каждый час с ним.

«Дорог?» — спросила она себя. Слово звучало странно и вряд ли могло выразить то, что она на самом деле чувствовала.

Она долго перебирала другие, более подходящие слова, пока не поняла, что не может иначе передать свои ощущения. Каждый миг с шейхом для нее был действительно дорог.

Эмбер перевернулась на спину и стала смотреть в темноту. Осознание приходило медленно и словно сковывало ледяным холодом. Шейх значит для нее слишком много. Она не вынесет жизнь вдали от него. Но, как бы то ни было, через несколько дней ей предстоит навсегда с ним расстаться.