Надежда Петрова - Один к одному

Деревянные ступеньки поскрипывали под ногами, Алина поднялась на второй этаж, прислушалась — ни звука. Она прошла мимо ванной, на секунду задержалась и нервно передернула плечами. Но заставила себя улыбнуться и пошла дальше. Дверь в следующую комнату была закрыта. Алина, стараясь подавить внутреннее волнение, собралась с духом и постучала. В ответ она услышала хрипловатый недовольный возглас:

— Кто там?

— Месье Дюфенталь, это я — Алина! Вы помните меня? — Почему-то у нее не получилось назвать его на ты.

— Кто? — переспросил голос, но уже заинтересованно.

— Алина! Месье Дюфенталь, я могу войти?

— Войди!

Алина слегка толкнула дверь, и та распахнулась. Она очутилась в спальне. Ноги ее погрузились в высокий и мягкий ворс огромного белого ковра из овечьей шерсти. Окно было занавешено темно-бордовыми гардинами, отчего в комнате был полумрак. В середине спальни стояла большая, абсолютно квадратная кровать с выгнутым деревянным изголовьем и решетчатыми спинками. На кровати лежал мужчина, до пояса прикрытый шелковой простыней. Его темные вьющиеся волосы контрастировали с белой наволочкой на круглой подушке. Тонкие губы растянулись в ленивой полусонной улыбке — но откуда было знать Алине, что ей улыбается Даниэль! Она смущенно кашлянула, впервые увидев «Жан-Пьера» полуобнаженным. По ее спине пробежали мурашки. «Жан-Пьер», закинув руки за голову, пристально смотрел на нее в сумраке спальни.

— Месье Дюфенталь! — осторожно начала она. — Я пришла поговорить с вами!

— Почему такой официальный тон? — спросил Даниэль и потянулся, раскинув руки на ширину кровати. Шелковая простыня соскользнула до края его бедер.

— Я очень рад тебя видеть! — продолжил он томным голосом. — Больше того — я ждал, что ты вернешься!

— Ждали?! — Алина удивленно заморгала глазами. — Но, Жан-Пьер, я не хотела сюда приходить!

— Но ты же пришла! — Он приподнялся на локте и протянул к ней свободную руку. — Сядь рядом, Алина! Прошу!

Но она сделала шаг назад.

— Вообще-то я хотела услышать извинения, поэтому и приехала!

— Какие извинения?

Алина попыталась разглядеть выражение его лица, но при закрытых гардинах это было невозможно: она могла различить лишь блеск его глаз.

— В таком случае нам, к сожалению, больше не о чем разговаривать! — заявила она и повернулась к кровати спиной.

Она не знала, что делать дальше. По всей видимости, нужно было уйти, но ноги почему-то не слушались, они словно занемели.

В этот момент Даниэль, завернувшись в простыню, соскочил со своего ложа и в два прыжка очутился возле Алины. Он упал перед ней на одно колено и театральным жестом взял ее маленькую руку в свои большие горячие ладони.

— Прости, прости меня, пожалуйста, дорогая! — вскрикнул он и наклонил голову.

Алина растерялась и покраснела. Честно говоря, подобные действия как-то не увязывались с той манерой поведения француза, которую она успела немного изучить за время их короткого знакомства.

Она в полном замешательстве стояла посредине затемненной спальни и в недоумении смотрела на склоненный перед ней темный кудрявый затылок.

— Ну что же! — пробормотала она. — Я принимаю извинения, месье Дюфенталь! И думаю, что мне пора идти!

С этим словами она попыталась высвободить свои пальцы из крепких мужских ладоней, но Даниэль не отпускал ее руку.

— Ну, что мне сделать, чтобы ты простила меня? Может, мне взять метлу и подмести Млечный Путь или достать звезду с неба?

Против своей воли Алина рассмеялась. Нет, на этого мужчину нельзя было долго сердиться!

— Хорошо! — ответила она примирительно. — Пожалуй, я выпью с тобой кофе, который не достался мне в прошлый раз. — Она с легкостью назвала его на ты.

Даниэль быстро накинул на себя халат и проводил гостью на кухню. Он приготовил кофе с корицей и подал его в красивых китайских чашечках из тонкого полупрозрачного фарфора.

Алина вдохнула кофейный аромат.

— Итак! — тихо произнес Даниэль, поглаживая свою коленку. — Куда ты вчера уехала, где остановилась?

Алина доверчиво рассказала о «Пети Палас» и его хозяйке. Она намеренно не стала спрашивать «Жан-Пьера» о его ночном визите в пансион, чтобы не поставить в неловкое положение ни его, ни Анн-Кристин.

Даниэль молча кивнул, скользя глазами по телу Алины, скрытому легкой одеждой. Он перевел взгляд на ее лицо и, протянув руку, нежно дотронулся до подбородка. Алина, откликаясь, потянулась всем телом к этой руке и не успела опомниться, как через мгновение очутилась в крепких мужских объятиях. Жаркие, но жесткие губы жадно целовали ее нежную шею, горячие руки скользнули под блузку, и гибкие быстрые пальцы принялись ласкать ее упругую грудь. Алина непроизвольно застонала и откинула голову назад, чувствуя, как в ее рот тут же впились острым, обжигающим поцелуем губы.

Где-то в глубине сознания Даниэля промелькнула мысль о том, что он поступает нечестно по отношению к брату, но остановиться уже не мог, да и не хотел. Тем более, что эта красивая русская девочка принимает его за другого Дюфенталя. Он рывком отодвинул на самый край стола поднос с посудой, нежно приподнял ее за бедра и положил на стол, придавливая своим разгоряченным обнаженным телом к прохладной поверхности. Затем так же быстро, но осторожно и незаметно расстегнул блузку и, сняв ее, отбросил в сторону. Алина оказалась обнаженной по пояс, даже не заметив этого. Она почувствовала, что уверенная рука проникла ей под брюки и заскользила по внутренней стороне бедра. Звон стоял в ее ушах, кровь приливала к самым интимным местам. Сердце бешено колотилось, готовое вот-вот выскочить через горло. Даниэль целовал ее шею мелкими, едва ощутимыми, словно летний слепой дождь, поцелуями. А потом он целовал ее грудь, и поцелуи были сильными и продолжительными, и грудь, казалось, не выдержит этого натиска, но очень хотелось, чтобы это не прекращалось, и она прижимала его голову к себе и что-то говорила ему по-русски, какие-то милые слова, которые срывались с губ сами собой. И, словно желая принять в себя эти слова, Даниэль стал целовать ее губы, и Алине казалось, что он целует всю ту нежность, которую она сейчас ему отдает. Его руки гладили ее спину и бедра, нежно касались лопаток, талии.

Вдруг Алина почувствовала, как ее возлюбленный напрягся и оторвался от ее губ. Проследив за его взглядом, она испуганно вскрикнула и едва не упала со стола. В дверях кухни, уперевшись одной ногой в стену, стоял еще один Жан-Пьер. Даже несмотря на загар, лицо его казалось бледным, синие глаза смотрели зло. Тихо, но четко и грубо он произнес:

— Стерва!

Потом вышел из кухни и, очевидно, из дома, потому что парадная дверь захлопнулась с такой силой и грохотом, что в настенном шкафу бара зазвенели бутылки.