Лора Патрик - Испытательный срок

Внезапно над головой прокричали налетевшие чайки, и этот крик тревожной сиреной отдался в ее мозгу.

О Боже, неужели это…

Данк Хаммел поправил упавшие на глаза волосы. Разве можно забыть, как свищет ветер в проходах между лодочными ангарами? Шквал ударил Данка в спину, подталкивая к стоявшей на крыльце женщине. Но Хаммелу не требовалось, чтобы его подталкивали.

В ней было что-то волнующее, что-то смутно знакомое. Он долго следил за ней и все же не мог узнать. Наверно, он ошибся. Да и не работают женщины на лодочных станциях. Кажется, она тоже посматривает в его сторону, и, похоже, не слишком приветливо. У него застучало в висках.

Глядя на приближавшегося Данка, Элизабет расправила плечи. Она почти не уступала ему ростом. Поза ее была гордой, как у владелицы всего окружающего хозяйства. Но в этой позе не было высокомерия или самоуверенности. Она стояла на крыльце и не делала ни попытки войти в парусную мастерскую, ни спуститься со ступенек.

Вся одежда на ней была новой. На ком он в последний раз видел негнущиеся темно-синие джинсы с иголочки? Рубашка из шотландки рдела такими же красными пятнами, как и скулы женщины. На клетчатой ткани отчетливо виднелись свежие складки, спускавшиеся от плеч до пояса и по пути пересекавшие высокую грудь. Ему пришлось бороться с искушением разгладить эти складки.

От греха подальше Хаммел перевел взгляд на ее лицо и вздрогнул при мысли о том, что стойкий румянец на щеках незнакомки вызван не пятиминутным пребыванием на шквалистом осеннем ветру, а приближением его, Данка.

Ее лицо было обрамлено волной темных кудрей и локонов. Ветер трепал их, и высокая девушка тем же жестом, что и Данк, отвела с лица прядь волос. Если бы она не стояла так близко, он не отказал бы себе в удовольствии полюбоваться этой картиной и порадовался возникшей к ней физической тяге. Кажется, утро начинается совсем неплохо…

Данк перехватил ее взгляд. Девушка оценивающе разглядывала его. Интересно, что она при этом думает?

— Доброе утро, — сказала незнакомка.

— Доброе…

Острый запах соли и обнажившегося во время отлива песка не мог заглушить какого-то более приятного аромата. Духи? Лак для волос? Она посторонилась, пропуская его вперед. Данк вошел внутрь и ощутил другой запах — чуточку грубоватый, но удивительно бодрящий.

Парусная мастерская лодочной станции Менсона… На него нахлынул поток воспоминаний, и Данк долго стоял, наслаждаясь ими. Багры, спасательные жилеты, таблицы приливов и отливов, лодочные сиденья, бакены… Всякое морское барахло, которого хватило бы, чтобы утопить любой из стоявших невдалеке шлюпов старика. Здесь пахло лаком, бурями… и временем. Сосновый пол местами основательно протерся и осел.

Парнишка у полок с такелажными принадлежностями показался ему знакомым, но никого из мужчин, стоявших в проходе и рассматривавших этикетки на банках с лаком, он не знал.

— Чем могу быть полезна?

Прозвучавший у самого уха женский голос заставил его вздрогнуть. Хрипловатый тембр возбуждал Данка почти так же, как и присутствие незнакомки. Он обернулся. Стоя у него за спиной, девушка допивала кофе. Черт возьми, глаза у нее были не хуже волос — широко открытые, любопытные…

Забавно. Нет, ей-Богу, утро начинается просто замечательно!

— Удивительно, но здесь все осталось по-прежнему.

— Чувствуйте себя как дома.

Она отошла в сторону.

— Вообще-то я хотел видеть Чака Менсона. Он в задней комнате?

— Нет. — Девушка обернулась. — Пожалуй, это единственное, что здесь изменилось. Чак умер этим летом. Если вы приехали, чтобы повидаться с ним, я за него. — Она протянула руку. — Бет Менсон.

— Бет?

Она кивнула.

— Так что я могу для вас сделать?

Данк пожал ее руку, такую же теплую, как и ее голос.

— А я Данк Хаммел.

Она улыбнулась, словно была посвящена в тайну.

— Да, я уже догадалась.

Данк поднял бровь.

— Мы встречались?

— Скорее пересекались наши пути. Время от времени. В прошлом.

— Дочь Чака Менсона? Шпильки и волосы до талии?

— Это была Перл.

— Вечно гоняли на старой станционной колымаге?

— Машину водила Кэрол.

— Извините. Вы меня смутили. — Он щелкнул пальцами. — Бет! Ну конечно! Подросток, вечно драивший медяшку!

— Нет. Моей специальностью была лакировка и полировка. Красное дерево, тик…

— Так вот почему я вас припоминаю. Вы вечно возились с деревяшками.

— Да. Но по уик-эндам и летом я вдобавок стояла за кассой.

Данк задрал голову и поднял палец.

— А не вас ли я когда-то привел домой с пляжа со сломанным запястьем?

— С растяжением. И не с пляжа, а с дальнего мола.

Он фыркнул и посмотрел на их все еще соединенные руки.

— Похоже, все прошло.

Бет отдернула ладонь.

— Неудивительно. С тех пор минуло четырнадцать лет. — Тепло от прикосновения его пальцев достигло предплечья. Неужели она как была, так и осталась чокнутым подростком? Усилием воли Бет снова вернулась мыслями в контору. — Вы хотели видеть папу по делу?

— Да. Жаль, что он умер. Я не знал. Давно не был в Кейп-Норде. Примите мои соболезнования.

— Спасибо. Мы потеряли его в августе. Все произошло очень быстро…

В горле неожиданно возник комок и заставил ее умолкнуть.

Они перешли в заднюю комнату, где стоял старинный дубовый письменный стол, заваленный накладными, корреспонденцией и каталогами судовых принадлежностей. Рядом, каждый на своей тумбочке, стояли компьютер, факс и ксерокс.

— Будь я проклят… Чак Менсон обзавелся современной техникой?

— Не Чак, а Бет.

Данк поднес к глазам выползшую из факса страничку.

— Инвентаризация?

Она бросила взгляд на листок.

— Вплоть до последней малярной кисти. И составление таблиц приливов и отливов.

— Ваша идея?

— Я заставила отца купить новую технику, но он не использовал ее на полную мощность.

Данк выгнул бровь.

— Значит, теперь всем заправляете вы?

— Точно.

— Чак Менсон был великий человек. Знал лодки как свои пять пальцев, — сказал Данк, не отрывая взгляда от факса.

— О да…

Только и всего. Укол был болезненным. Бет сделала глоток кофе и попыталась прийти в себя. Спазмы в животе, сердцебиение… Раньше за ней такого не водилось.

— Значит, удерживаете крепость?

Он задержал взгляд на секунду дольше, чем следовало.

— Да. — Она с трудом отвела глаза. — Папа умер в августе, а в сентябре я переехала сюда.

Элизабет была готова рассказать ему о том, чем занималась прежде, о своей тоске по офису в Бостоне. Данк Хаммел должен был знать, что она добилась высокого положения и сделала головокружительную карьеру. Однако что-то заставило ее запнуться, и причиной тому был не только комок в горле. Какое дело Данку и всем бывшим и настоящим обитателям Кейп-Норда до ее карьеры? Если ему интересно, пусть спросит сам.