Кэтрин Манн - Кульминация страсти

– Конрад Стил? Вот уж не подумала бы. Мне всегда казалось, что у него куча своих проектов, не связанных с твоим отцом.

– Мы это не афишировали, чтобы не напугать акционеров. Но дядя Конрад сумел прекрасно успокоить совет директоров. Он только выглядит балагуром, а на самом деле он очень умный и сметливый человек, который не стремится к известности.

– Надо же, какая неожиданность! – усмехнулась Гленна.

– Неужели ты пытаешься меня уязвить?

– Что ты, конечно нет!

Они оба расхохотались. Бродерик поднял руку и указал в ту сторону, где начинало разгораться северное сияние. Сама не заметив как, Гленна оказалась рядом с ним, ее сердце громко стучало. Неизвестно, кто первым двинулся навстречу, – возможно, они сделали это одновременно. И теперь они были в одном шаге от поцелуя, и Гленна вовсе не собиралась останавливаться.

Ну вот и конец всем его благим намерениям.

Когда она на него так смотрела, он не мог больше сдерживать желание, которое подавлял почти десять лет. Ее губы слегка приоткрылись, и даже этот еле заметный жест заставил Бродерика захотеть крепко обнять ее, усадить к себе на колени, чтобы она обхватывала его ногами, пока он будет входить в нее все глубже и глубже…

Он всегда был готов упасть перед ней на колени от желания. Впрочем, картина того, как он стоит перед ней на коленях, чтобы ласкать ее языком до тех пор, пока…

Бродерик глубоко вздохнул, чтобы его сердце перестало биться как сумасшедшее и хотя бы немного вернулось к нормальному ритму. В прошлый раз после этого всего она от него сбежала, вышла замуж за другого человека и игнорировала его существование больше десяти лет.

Бродерик погладил Гленну по щеке и коснулся выбившейся из пучка пряди, прилипшей к мокрой коже. На ее плечах, видневшихся из-под воды, держались узкие черные лямки – он мог бы одним движением обнажить ее великолепную грудь, хотя он и так прекрасно помнил, как именно она выглядит. Впрочем, сейчас фигура Гленны изменилась, в ней появились новые соблазнительные изгибы – Бродерик был готов внимательно исследовать каждый из них. Его бросало в дрожь при мысли о том, чтобы заняться с ней любовью в джакузи, под звездами и северным сиянием.

Но не стоило торопиться, если он не хочет, чтобы все это закончилось так же быстро, как и в прошлый раз. Он подождал немного, давая ей возможность передумать и внутренне молясь, чтобы она этого не сделала. Гленна не двигалась, и Бродерик наклонился вперед.

Он коснулся губами того самого места, где минуту назад были его пальцы. Гленна вздохнула и подалась вперед, и ее ноги под водой коснулись Бродерика. Она прижалась к нему грудью, и ему немедленно захотелось сорвать с нее и с себя одежду и войти в нее прямо сейчас. Но он хотел не просто заняться с ней сексом, а завоевать ее навсегда.

Он нашел ее губы, и она обхватила его за шею, давая понять, что ее желание столь же сильное, как его. Ее тело сводило с ума, и Бродерику хотелось быть с ней сейчас, и снова, и снова.

Вот в чем суть. Он боялся опять потерять ее, если будет слишком торопить события. Бродерик через силу оторвался от нее и сказал:

– Мне кажется, это не самая здравая идея.

– Ты все время так говоришь, – немного хрипло произнесла Гленна. – Ты же знаешь, что я хочу тебя.

– Гленна, я бы очень хотел этого. Но мне кажется, это преждевременно. – Он в последний раз коснулся ее плеча. – Спокойной ночи.

Бродерик выбрался из воды и был очень рад, что ледяной ветер так быстро привел его в чувство.

Джинни Миккелсон не сомневалась в своем решении. Она достаточно давно руководила компанией и воспитывала детей, чтобы уметь размышлять здраво. Но она до сих пор не могла привыкнуть к своим чувствам в отношении Джека.

Было так странно влюбиться с первого взгляда в человека, с которым она знакома несколько десятков лет! Но именно так это и ощущалось – на той конференции она словно увидела его впервые.

Она лежала, растянувшись, на кожаном диване в его спальне, в камине потрескивали дрова. Теперь, когда их отношения стали официальными, они могли позволить себе сделать друг друга частью собственной жизни по-настоящему. Джинни взглянула на остатки их непритязательного обеда на подносе на кофейном столике. Кто-кто, а она умела ценить простоту.

– Как же так выходит, что у наших детей столько общего друг с другом, но при этом они готовы воткнуть друг другу нож в спину в ближайшем темном углу?

– Возможно, это следствие того воспитания, которое мы им дали. – Джек потерся об ее щеку шершавым подбородком.

– Неужели вы с Мэри плохо говорили о Миккелсонах? – Она искоса посмотрела на него, поглаживая пальцами его бороду.

– Мэри – нет. А вот я вполне мог за обедом удостоить вас парой крепких словечек.

– Почему я не удивлена? – Джинни уютно устроилась рядом с ним, чувствуя его крепкие надежные объятия. – Похоже, мы пожинаем то, что посеяли.

– С одной стороны, да. С другой – они взрослые люди и имеют право на свою собственную жизнь, как и мы.

– Может быть, мы продвигаемся вперед слишком быстро? Я не против того, чтобы помочь им освоиться в новой ситуации.

– Они уже не маленькие, пусть справляются сами. Либо они примут новое положение дел, либо нет, – сурово ответил Джек.

– Мы же говорим о собственной семье. Это важнее, чем бизнес.

– Вот они и должны это понять. Иначе все время будут думать, что кто-то из противоположного лагеря их обыграет.

– Жаль, что я так мало знакома с твоими детьми и не могу предугадать динамику.

Джек поцеловал ее безымянный палец.

– Надо купить тебе помолвочное кольцо.

– Зачем? Достаточно обручального.

– Потому что я хочу купить тебе кольцо, – рассмеялся он.

– Может, лучше пожертвуем эти деньги на благотворительность?

– Я могу сделать и то и другое.

– С тобой сложно договориться, Джек Стил!

– Но у тебя пока неплохо получается. – Он наклонился и поцеловал ее в губы.

Но, даже отдаваясь эмоциям, Джинни продолжала размышлять. Она любит Джека и собирается прожить с ним остаток жизни. Что само по себе довольно неожиданно, учитывая, что она собиралась прожить всю жизнь с Чарльзом, отцом ее детей. Когда он умер, ей казалось, что ее мир закончился, но она нашла в себе силы вернуться к жизни ради детей. Но с Джеком у них никогда не будет детей.

Она всегда поддерживала свою семью во всем. Но теперь она не могла отделаться от чувства скрытого презрения, которое ее дети испытывали по отношению к ней. Неужели они готовы вычеркнуть ее из своей жизни?

А Джек? Он в буквальном смысле потерял дочь. Если им придется отменять свадьбу ради того, чтобы сохранить отношения с детьми, сможет ли он пойти на это? И будет ли она готова этого требовать?