Оксана Алексеева - На моей планете сегодня дождливо [СИ]

— Что, на брудершафт? — предлагает до сих пор не успокоившийся Рома и даже приобнимает меня свободной рукой.

Таня с Андреем поддерживают идею улюлюканьем, видимо, это их фирменная фишка — чтоб все со всеми обрудершафтились в обязательном порядке. Но совершенно внезапно к нам подбегает Денис, хватает меня за талию и усаживает за стол, сам плюхается рядом. При этом неожиданно быстром действии я успеваю немного расплескать коньяк, но важнее другое — Денис решился, ринулся в бой! Он определился, заставив меня задрожать от резко подскочившего настроения. И я залпом выпиваю оставшееся в рюмке.

Только потом замечаю внимательный взгляд Ромы. Он эту провокацию провернул специально, в очередной раз помог мне.

Теперь мне так уютно и здорово. Денис приобнимает меня — легко, непринужденно, без излишних намеков на близость, а потом вся компания устраивает дикие пляски. Я чувствую себя все свободнее в его присутствии, и это только положительно сказывается на блеске в его глазах. Почти не пью — мой мозг и без того готов ускакать по радуге в Неверлэнд.

Гулянка исчерпывает себя только глубокой ночью. Мы с Денисом танцуем медленный танец под сумасшедше быструю музыку, остальные уже тихо беседуют между собой. Он сейчас уже сильно пьян, но меня это не волнует. Кожа горит от тепла его ладони, пробивающегося сквозь ткань. Наклоняется, скользит взглядом по губам, но почему-то так и не решается поцеловать, приближается к уху:

— Ты… мне очень нравишься… Кать, если у меня есть шанс, то скажи.

Становится до озноба неприятно, но он настолько пьян, что даже не замечает оговорки. Возможно, и это признание — лишь следствие его состояния. Я просто улыбаюсь, продолжая танцевать с ним, но замираю, когда рядом проходит Рома со своей ношей.

— Эй, мачо! Ты куда это мою Аленку потащил? В пещеру?

Она мирно сопит в его руках. Рома не отвечает, наверное, боясь ее разбудить. Уносит в одну из комнат и потом возвращается к нам.

— Давайте, занимайте уже места, — обращается ко всем. — Лежанок должно на всех хватить, но я сейчас считать не умею, поэтому поспешите.

— Мальчики — отдельно, девочки — отдельно! — неожиданно бодро заявляет Настя, за что получает взгляд ненависти от Сережи.

— Хорошо, — Рома зевает. — Тогда сегодня обойдемся без вакханалии, а это жаль.

Денис целует меня в щеку и желает спокойной ночи. Ему тоже уже давно пора баиньки, держится только на честном слове. В квартире три спальни плюс диван в зале, который сразу оккупируется Таней и Андреем. Эту парочку разлучать никому и в голову не пришло — они так давно и так тесно вместе, что их воспринимают уже как единое существо. Я нахожу себе место в той же комнате, в которой спит Аленка. Тут рядом и разложенное кресло, где уже с удовольствием потягивается Настя, желает приятных снов, принимая от меня одеяло с кровати. Мы с Аленкой уместимся и под одним. Дом быстро затихает, словно все давно ждали команды к отбою.

Лежу недолго, но потом понимаю, что надо собираться. Я не стала говорить об этом вслух заранее, чтобы никого не напрягать — все и без того слишком устали, просто вызову сейчас такси и уеду. А не то к утру Барсюля навалит мне приличную кучку в прихожей — в знак искренней симпатии.

Но уйти незамеченной не удается — кто-то разговаривает на кухне, значит, нужно зайти, попрощаться. Наверное, и к лучшему — не придется писать сообщения Аленке и Денису, что я сама уехала, а не инопланетяне меня похитили.

— Ладно, завтра созвонимся. Я тебе документы с утра скину, — обещает Рома телефону, потом отключает вызов и обращается ко мне: — Ты куда? Чего не спишь?

Виновато улыбаюсь:

— Мне собаку выгулять надо, так что я поеду. Не хотела никого беспокоить…

— Ясно.

Он пьет кофе, даже не садясь за стол.

— Слушай, Ром, а ты кем работаешь? Квартира у тебя шикарная… И работаешь, похоже, по ночам? Только не говори, что сутенером! — смеюсь.

— Нет, звонок междугородний — там сейчас вечер, поэтому это не считается за сутенерство.

— Так кем? — я замечаю, что на вопрос он не ответил.

Рома ставит пустую кружку на стол и наконец-то смотрит на меня устало:

— Похоже, выгуливателем собак.

— Что? — непонимающе переспрашиваю.

— Да ничего… — он сдерживает зевок. — Если доверяешь — давай ключи, я съезжу, выгуляю твоего барбоса и вернусь. А ты спи иди.

Снова звонит — на этот раз в службу такси, переспросив адрес, повторяет его оператору.

— Нет. Я сама поеду.

— В три часа ночи, одна? Сомневаюсь, — наливает кофе теперь в две кружки — одну двигает по столу в моем направлении, свою осушает залпом.

Вызов о подъезжающей машине звучит минут через пять. Рома проходит мимо меня, ищет куртку. Я достаю из своей ключи и протягиваю. Вопрос о доверии тут неуместен — не могу себе представить, чтобы он обворовал мое скромное жилище, рылся в моих вещах или зверски издевался над Барсюлей. Спохватываюсь и протягиваю ему свой зонт.

Он уже открывает дверь, когда я хватаю куртку и спешно останавливаю:

— Подожди, я с тобой. Туда и обратно съездим. Барсюля добрый, но тебя совсем не знает, — мне неловко обременять его, а самой спокойно завалиться спать.

Рома ждет, смеется тихо:

— Я тебе брата своего доверяю, а ты не можешь доверить мне собаку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Не спорю с этим. В машине разговариваем о пустяках. Рома выглядит совершенно трезвым, хотя вроде бы и пил наравне с остальными.

— Не страшно тебе жить одной?

— Давно уже привыкла. Но поначалу было сложно. У нас в поселке семья большая, шумная, у меня ж еще две сестры. Младшие! Меня тишина эта сначала сильно напрягала… — и тут же переключаюсь. — Думаешь, у меня с Денисом выгорит?

— Почти уверен в этом. Ты только не торопи его, он боится к тебе прикоснуться. А это о многом говорит… не в его духе перед кем-то теряться. Только не торопи.

Подъезжаем к дому.

— Я оплачу! — ныряю рукой в карман за кошельком.

— Пардон муа. Я уже. Заплатишь в следующий раз.

Дома быстро щелкаю поводком на ошейнике сумасшедше радостной собаки и спешу отвести своего сожителя на овраг, где мы обычно гуляем. Темно, но Рома рядом — поди не оставит в луже, случись чего.

За домом отпускаю Барсюлю на вольные хлеба. Он тоже не любит дождь, но слишком обожает гулять. Поэтому сначала нерешительно, а потом уверенным галопом начинает нарезать круги, хлюпая лапами по лужам.

Бесконечный поток воды с неба уже сводит с ума. Я едва удерживаю зонт над нашими головами под резкими порывами ветра, зубы стучат от холода, но Барсюля не торопится домой.