Рейчел Томас - Сердце под прицелом [litres]

Николай посмотрел из окна бара отеля на улицу. Уже стемнело. Был сильный снегопад, и это его радовало. При таких погодных условиях они не смогут добраться до дома его бабушки до самого отъезда Эммы в Лондон. Он практически сам выдал свой секрет, когда отвез ее к своему бывшему дому. Но, с другой стороны, у нее уже была кое-какая информация для статьи, и он мог расслабиться и насладиться вечером в ее компании.

– Какой сильный снегопад, – сказала Эмма, подсаживаясь за столик к Николаю.

Голос ее был мягким и нежным, но в то же время немного неуверенным. Николай понимал: она волнуется.

– Это совершенно нормально для здешних мест, – ответил Николай, не в состоянии отвести от Эммы взгляда.

На ней было черное платье, которое подчеркивало каждый изгиб ее тела, и, когда она сняла жакет, обнажая плечи и изящные руки, химия между ними, которую он пытался игнорировать, стала еще более ощутимой и потребовала немедленного удовлетворения.

Она села напротив него в удобное кресло, положив ногу на ногу, позволяя ему любоваться своими бедрами, а черные туфли на высоких каблуках только распаляли его желание почувствовать, как ее ноги обвивают его поясницу. Неужели Эмма делает это намеренно? Пытается ли она заставить его потерять бдительность?

Он разглядывал ее лицо: в этот вечер она накрасилась сильнее, чем обычно. Макияж подчеркивал зеленый цвет ее глаз. Интересно было бы увидеть в них огонь страсти и вожделения.

– Спасибо за то, что показал мне тот дом. Должно быть, тебе нелегко видеть его полуразрушенным, ведь в нем прошло твое детство.

Искренность ее тона вызвала в нем интерес к ее прошлому. Николай вспомнил, как еще в первые часы знакомства Эмма сказала: «Жизнь научила меня этому». Была ли судьба так же неблагосклонна и к ней?

– Расскажи мне про свою семью, – попросил он, отметив, как она напряглась.

Оказывается, не у него одного есть секреты.

– Мне не посчастливилось жить в родительском доме. Мы с сестрой попали в приют, когда были совсем маленькими. – Эмма отвернулась.

Николай с трудом сдерживался, чтобы не подойти, не обнять и не утешить ее.

– Я не хотел тебя расстраивать.

Он подался вперед и почувствовал дурманящий запах ее духов, разжигающий желание, томящееся в его теле. Желание, которому он не мог дать волю, потому что должен был сохранить тайну и не усложнять сложившуюся ситуацию.

– Но это справедливо, особенно после того, что тебе пришлось перенести вчера. Наверное, твое сердце обливалось кровью, когда ты увидел дом своего детства в таком состоянии. – Эмма посмотрела на него, и в ее зеленых глазах он увидел искренние эмоции. – Это моя вина.

Опустив глаза, она сложила руки на коленях. Николай проследил за ее взглядом и внезапно осознал, что ему просто необходимо прикоснуться к ней.

Он протянул руку и поднял ее подбородок, чтобы она взглянула на него.

Их взгляды встретились. Искра, вспыхнувшая между ними еще в тот момент, когда она выходила из поезда, превратилась в пламя. Николай прикоснулся подушечкой большого пальца к ее губам, понимая, что он переступил границу, пересек точку невозврата. Все, на что ему оставалось надеяться, – ее благоразумие, которое положит конец этому безумству. Но Эмма не шелохнулась. Ее прекрасные глаза были широко распахнуты.

Интересно, она догадывается, что с ним делает?

– Может, закажем поесть? – В ее голосе слышалась хрипотца.

Она снова посмотрела на Николая: ее глаза горели огнем желания. В тот момент ему меньше всего хотелось есть, но он не мог позволить себе поддаться охватившему его порыву. Несмотря на то что Николай твердо решил овладеть ею, в данный момент он должен был взять себя в руки.

Эмма медленно опустила глаза, ее губы были слегка открыты. Как Николай мог продолжать держать себя в тисках порядочности? Она была такой соблазнительной, такой искушающей. Когда Эмма вновь подняла глаза, в них бушевал ураган вожделения, которое незамедлительно отзывалось в его теле, растекаясь по венам. Было слишком поздно отступать. Существовал только один способ, чтобы охладить их пыл.

– Я действительно голоден, но мне нужна не еда.

Николай склонился к Эмме и легко прикоснулся губами к ее губам, не оставляя ей никаких сомнений в том, что ему от нее нужно. Сошел ли он с ума? Ему было все равно. Где-то глубоко внутри Николай понимал, что поступает неправильно, целуя ее, но ему это нравилось.

Эмма едва могла дышать. Выражение его лица говорило само за себя. Он хотел ее. Эмма не понимала, почему была так уверена, она просто знала это, и все. До сих пор максимум, что у нее было с мужчиной, – это поцелуи. Но сейчас Эмма безошибочно распознала во взгляде его темных глаз желание.

Столько лет она была уверена в своей непривлекательности, и вот этот сильный, властный мужчина возжелал ее. И что еще удивительнее – она испытывала такое же желание. Ей хотелось пробовать на вкус его губы, почувствовать его объятия. Эмма находилась так далеко от дома, и все надежды, которые она возлагала на эту поездку, казалось, начали меркнуть, но сейчас все это потеряло смысл. Единственное, что теперь для нее имело значение, – обжигающая сила влечения. Она была желанна.

Последняя приемная мать говорила Эмме: лови момент. И теперь она собиралась поступить именно так.

Она никогда этого прежде не делала – не подпускала мужчину близко к себе, даже Ричарда, несмотря на то что надеялась на их совместное будущее. И теперь Эмма поняла почему. К Ричарду она питала исключительно дружеские чувства, а то, что она испытывала к Николаю с момента их встречи, было гораздо более глубоким. Ей ничего не оставалось, как только наслаждаться мгновением.

Если поцелует его, позволит себе оказаться в его крепких объятиях, будет ли это означать, что она ловит момент?

– Мне тоже, – тихо прошептала она.

Интересно, услышал ли ее Николай? Изгиб его бровей и пытливый взгляд показывали, что – да, он ее услышал и понял.

Он снова прикоснулся своими губами к ее рту, и на этот раз Эмма позволила ему углубить поцелуй. Жар охватил ее. Она знала: это гораздо больше, чем поцелуй. Это прелюдия к тому, чего она не делала раньше.

Но они не должны делать этого здесь! Их могут увидеть!

Ее сердце готово было выскочить из груди. Только это был не конец, а начало. Осознавая это и чувствуя необходимость стать наконец настоящей женщиной, которой знакомо желание и страсть, Эмма улыбнулась Николаю:

– Пойдем наверх.

Он внимательно посмотрел на нее, и она мысленно взмолилась, чтобы он не понял, насколько она неопытна. У такого мужчины, как он, наверняка было много любовниц, и он точно не захотел бы связываться с застенчивой девственницей. Эмма надеялась, что сможет побороть стеснение. Все, что ей нужно сделать, – это отпустить себя и жить мгновением.