Линн Грэхем - Отложенное счастье [litres]

– Я запрещаю тебе использовать бассейн, когда в доме находятся мои жена и дочь. – Грек перешел на английский.

– Это мой дом, – заявила Ангелина. – Ты не имеешь права ни в чем меня ограничивать!

– Дом принадлежит мне, и отныне здесь действуют правила, которые ты будешь соблюдать. Если тебе это не нравится, найди себе на острове другое жилье.

С этими словами Ангел взял Мерри за плечо и увел ее обратно в спальню. Мать выпалила им в спины еще одну порцию греческих проклятий, сын, который даже не повел ухом, захлопнул двери и вернулся к прерванному ужину.

– По-моему, твоя мама слишком много выпила на банкете. – Мерри не могла избавиться от ощущения неловкости.

– Не ищи ей оправданий. – Ангел бросил в сторону террасы грозовой взгляд. – Надо было выгнать ее отсюда до того, как мы поженились. Ангелина творит черт знает что, и я не хочу, чтобы вам с Элиссой приходилось наблюдать такие омерзительные сцены в собственном доме.

Мерри сделала глоток вина, пытаясь представить, каково Ангелу было расти с такой авангардной мамашей. Похоже, Ангелина считала, что правила приличия и нормы поведения писаны не для нее. Мерри не могла вообразить себе ничего более странного и пугающего, чем детство с матерью, которая привыкла позволять себе абсолютно все. Она наконец-то поняла, почему Ангел так привязан к отцу: Чарльз был единственным настоящим родителем, которого он знал.

На террасе воцарилась тишина. Ангел вздохнул с облегчением, лицо разгладилось, напряженные плечи опустились. Он уже раздумывал, как оградить Мерри от новых попыток Ангелины привлечь к себе внимание. Его молодая жена была слишком добропорядочной, чтобы спокойно, без содрогания воспринимать перформансы свекрови. Ангелину следовало научить уважению к новой хозяйке дома.

– А почему дом достался тебе, а не твоей матери? – спросила любопытная Мерри.

– Бабушка признавала, что распустила Ангелину сверх всякой меры. Узнав, что дочь беременна, она перед самой смертью лишила ее наследства в пользу будущего ребенка.

– Какая грустная история.

– Не стоит жалеть Ангелину. Дед обожал ее и оставил ей огромное состояние. Всю жизнь она делала, что хотела, даже если это наносило вред другим людям. Но за все рано или поздно приходится платить. Как бы мне хотелось, чтобы Ангелина купила собственное имение и сходила с ума подальше от меня…

– А почему она до сих пор ничего себе не купила?

– Владение большим домом накладывает ответственность. Хозяин должен нанимать прислугу, делать ремонт, платить издержки. Иначе говоря, заниматься скучными взрослыми делами. Ангелина же бегает от любой ответственности как от огня. Нельзя ли нам сменить тему?

Мерри согласно кивнула, но ее мысли продолжали вертеться вокруг холодных, даже враждебных отношений Ангела и его матери. Она больше не боялась, что свекровь настроит против нее сына, потому что поняла, что Ангел не питает иллюзий насчет своей родительницы и готов защищать новую семью от любых ее козней. Это не отменяло факта, что избалованная, живущая только ради удовольствий, отказывающаяся взрослеть мамаша так и будет сидеть у него на шее до самой смерти. Наверняка именно она своим поведением приучила Ангела меньше уважать женщин и совсем не доверять им.

– Есть идеи, как нам продолжить вечер? – спросил Ангел.

Жар предвкушения ударил Мерри в голову, раскатился по телу сладкой дрожью, сосредоточился теплой тягучей тяжестью между ног. Она стыдилась своей податливости. И сомневалась, что сам Ангел знает, как далеко простирается его власть над ней…

Ангел взял Мерри за руку и вытащил ее из кресла.

– У меня к тебе особая просьба.

– Какая? – осторожно спросила новобрачная, с трудом выныривая из транса, в который ее погрузил золотистый блеск его глаз.

Ангел погладил жену по пышным локонам, едва достающим до плеч.

– Мне нравилась твоя прежняя прическа. Я хочу, чтобы ты снова отрастила волосы. Для меня.

Мерри удивилась, что он обратил внимание на ее стрижку.

– Полагаю, это можно устроить.

– Зачем ты вообще состригла такую красоту?

Комплимент застал ее врасплох. Она не могла сказать ему правду так, чтобы слова не прозвучали упреком. Во время беременности ежедневная борьба с усталостью и тошнотой до того измучила Мерри, что она уже не могла, да и не хотела уделять длинным волосам столько внимания, сколько они требовали.

– Мне было трудно часто мыть голову и расчесываться, когда я ждала Элиссу. – Мерри решила остановиться на полуправде.

– К счастью, тебе больше не придется делать это самой. Добавь стилиста к своему персоналу…

– А у меня будет свой персонал? – Голубые глаза Мерри изумленно округлились.

– Конечно. Тебе понадобится секретарь, чтобы следить за твоим расписанием. И ассистентка, чтобы делать покупки, если, конечно, ты не захочешь бегать по магазинам собственной персоной. Я заказал для тебя новый гардероб…

– Правда? – перебила Мерри дрожащим голосом.

– Это мой свадебный подарок. – Ангел провел подушечкой пальца по ее нижней губе. – Я не знал, захочешь ли ты сама тратить на это время. Ты никогда не казалась мне женщиной, помешанной на тряпках и косметике.

– Я не помешана, – виновато призналась Мерри. – Сибил пыталась открыть мне прелесть шопинга, но безуспешно.

– Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что не по душе, или меняться в угоду моему миру. Гораздо легче нанять людей, которые возьмут на себя неинтересные дела.

– Я нравлюсь тебе такой, какая есть?

– Очень. Ты необычная, я ценю это.

Улыбка расцвела на губах Мерри, смягчив озабоченную линию рта.

– А длинные волосы – твой фетиш?

– Только с момента, когда я впервые увидел тебя, – отозвался Ангел с ответной улыбкой, осветившей его красивое лицо.

– Мне кажется, это самые романтичные слова, которые я от тебя слышала.

– Я не верю в романтику, куколка. – Между бровями грека залегла недовольная морщинка. – У меня все начинается с сексуального влечения…

Большие руки Ангела развязывали бретельки ее топа. Мерри чувствовала, как наливается желанием стянутая бюстгальтером грудь, твердеют соски, истекает горячими соками нежное женское естество. Она задрожала от возбуждения еще до того, как грек привлек ее к себе и поцеловал.

– Я хочу тебя даже больше, чем тогда, – прошептал он. – Поверь, это говорит о многом. Мне никогда раньше не приходилось ждать и терпеть.

– У тебя нет никакого терпения. Ты хочешь получить все вчера.

– После того как ты снова впустила меня в свою жизнь, я опасался требовать слишком многого. До самой свадьбы мне казалось, что я хожу вокруг тебя на цыпочках в смирительной рубашке.