Дженни Лукас - Позволь быть любимой [litres]

– Веласкес – фамилия моей матери. Фамилия отца Зойя. Восьмой герцог Санговии. – Голос его был настолько равнодушным, что Бэлль не была уверена, правильно ли она поняла.

– Твой отец герцог? Настоящий герцог?

– И что? – Он пожал плечами.

– И каково это? – выпалила Бэлль. Она никогда не встречала людей, принадлежащих к знатному роду.

– Не знаю, – коротко ответил Сантьяго. – Мы никогда не встречались. Смотри, – он поспешил сменить тему, – там внизу мой дом.

Бэлль посмотрела вниз и обомлела.

Внизу, насколько хватало глаз, простиралось огромное золотое поле высохшей полыни, но внезапно ландшафт стал зеленым. Между реками она видела хозяйственные постройки, конюшни, амбары и маленькие ручейки. Но больше всего Бэлль поразило большое гладкое озеро, сверкавшее чистейшей водой в предзакатных лучах солнца. Рядом с ним, на небольшом холме, окруженном деревьями, расположился большой одноэтажный дом.

– Как красиво, – с благоговейным трепетом проговорила Бэлль. – И это все твое?

– Мое.

Его черные глаза сверкнули, когда он посмотрел на Бэлль, и она вспомнила то, что он сказал ей раньше. «Если ребенок мой, то и ты тоже принадлежишь мне». Бэлль поежилась.

Теперь у Сантьяго есть неопровержимые доказательства его отцовства. Когда они приехали в частную клинику в Хьюстоне, у нее сложилось впечатление, что он вложил в ее развитие немало денег, потому что практически весь персонал явился, чтобы лично поприветствовать Сантьяго. В лаборатории сделали неинвазивный тест, взяв у них обоих кровь, и теперь специалисты спешили, чтобы как можно скорее выдать результат.

– Пока вы ждете результата, – акушер-гинеколог улыбнулась Бэлль и Сантьяго, – может, хотите сделать УЗИ, чтобы узнать, кто у вас будет?

Бэлль не хотела заранее знать пол ребенка, но, увидев, как на нее смотрит Сантьяго, она не смогла отказаться. В эту минуту его глаза были такими яркими, почти мальчишескими. Если он действительно хочет быть настоящим отцом – таким, какого у нее самой никогда не было, – то она сделает все, чтобы упрочить связь между ним и ребенком.

– Хорошо, – тихо сказала она и легла на больничную койку.

Уже несколько минут спустя они смотрели на экран, пока гинеколог водила датчиком по животу Бэлль. В кабинете раздался громкий пульсирующий шум.

– Что это? – с беспокойством спросил Сантьяго, сидевший рядом с Бэлль на кушетке.

Бэлль удивленно моргнула. Она только сейчас поняла, что, в отличие от нее, Сантьяго впервые услышал этот звук.

– Это сердцебиение, – улыбнувшись, сказала она.

– Сердцебиение? – выдохнул он. Его лицо, обычно такое жесткое и циничное, настолько изменилось, что Бэлль показалось, что рядом с ней сидит совсем другой человек.

– И оно ровное и сильное, – сказала гинеколог. Она указала на экран. – Это голова, тут руки, ноги и… – Женщина улыбнулась. – Поздравляю, у вас будет девочка!

– Девочка, – выдохнула Бэлль.

– Девочка… – Сантьяго внезапно крепко сжал руку Бэлль своими горячими ладонями. – Когда она родится?

– Ребенок развивается согласно сроку, так что родиться она должна в конце сентября.

– В сентябре? – ошеломленно пробормотал он. – То есть уже через два месяца?

Бэлль посмотрела на него. На лице Сантьяго отразились эмоции, которых у него она еще не видела. Недоумение. Волнение. Нежность.

Она подумала, что Сантьяго, пожалуй, все же не конченый ублюдок. Есть на свете кое-что, способное достучаться до его сердца сквозь толстый слой жестокости и цинизма, – их ребенок. В ее глазах заблестели слезы, и она крепко сжала его руку в ответ. У ее дочери будет отец. Отец, который любит своего ребенка.

Теперь, когда вертолет приземлился на ранчо, Сантьяго подал Бэлль руку, чтобы помочь ей выйти на твердую землю. Он поймал ее, когда колени у Бэлль внезапно подогнулись.

– С тобой все в порядке? – В глазах его было неподдельное беспокойство.

– Просто у меня была сумасшедшая неделя, – слабо улыбнулась она.

– Ну, можно и так сказать. – Сантьяго рассмеялся.

Она никогда не видела, чтобы он так искренне, так беззаботно смеялся. Это делало его более человечным и даже еще более красивым, если это вообще возможно. В тот миг, когда Бэлль подняла на него взгляд, ее сердце сделало кульбит в груди. Она поспешно опустила голову, боясь, что Сантьяго заметит ее реакцию.

– Ну и что будет дальше? – спросила она, немного успокоившись.

– Дальше? Мы начнем планировать свадьбу.

Бэлль резко остановилась.

– Я не выйду за тебя замуж! Мы можем оформить совместную опеку.

– Решение уже принято. – Он недобро прищурился.

– Тобой. Но не мной. И если ты думаешь, что можешь силой заставить меня вступить в брак, то очень ошибаешься. Моя семья не может похвастать аристократической историей, уходящей к Средним векам, но и у нас кое-что есть.

– Просвети меня.

– Упрямство и сила воли. И я не собираюсь выходить замуж за человека, которого не люблю и который не любит меня! Да я лучше вымою полы в твоем доме свои языком!

– Это можно устроить. – В его глазах мелькнуло веселье. – Хотя, – прошептал он ей на ухо, – я знаю, как можно поинтереснее использовать твой острый язычок.

Бэлль почувствовала, как все ее тело запылало. Прежде чем она успела придумать достойный ответ, Сантьяго взял ее за руку и повел к дому, окруженному зелеными деревьями.

Внутри дом был просторным и светлым, с большими окнами и паркетными полами. Навстречу им вышла румяная круглолицая экономка.

– Добро пожаловать на ранчо, мистер Веласкес, – улыбнулась она и повернулась к Бэлль: – Добро пожаловать, мисс. Надеюсь, у вас было приятное путешествие.

Приятное – не совсем подходящее слово, но, к счастью, Сантьяго ответил за нее:

– У нас был долгий день, миссис Карлсон. Не могли бы вы подать нам легкие закуски в гостиной?

– Конечно, мистер Веласкес.

Он провел Бэлль по коридору в большую комнату с глянцевым деревянным полом и одной полностью стеклянной стеной. Удобная мебель была расположена так, чтобы люди, сидящие на ней, могли видеть зеленые деревья. Река казалась золотой под яркими солнечными лучами.

– Как здесь красиво! – восхитилась Бэлль.

– Присядь, – сказал он.

Бэлль опустилась на мягкий плюшевый диван и только тут поняла, как страшно устала. Вошла экономка и поставила на стол поднос. После ухода миссис Карлсон он вручил Бэлль высокий стакан с каким-то напитком. Она посмотрела на него с сомнением.

– Холодный чай.

Она чуть не вырвала бокал у него из рук. Сделав большой глоток, Бэлль блаженно вздохнула от удовольствия. Это был ее любимый напиток: холодный, чуть сладковатый, с долькой лимона.

– Пожалуй, ты все же не совсем монстр, – протянула она, откинувшись на подушки.