Дэни Коллинз - Приказано соблазнить

— Я зарезервировал его еще до ухода из клуба.

Тиффани закрыла глаза и медленно закружилась, представляя, как разноцветные лучи ложатся на лицо. Казалось, она чувствует цвета.

— Ты балуешь меня, — упрекнула она Ризарда.

— Я хочу тебя порадовать. Ты рада?

Тиффани открыла глаза, и первым, что она увидела, была статуя Луизы. Прекрасное настроение испарилось, точно его и не бывало. Сложно избавиться от ощущения, что Ризард поставил на лужайке памятник бывшей невесте.

— Тиффани? — послышался голос мужчины совсем рядом.

— А ты где будешь? — спросила она, направляясь обратно в спальню, где окна выходили на реку.

— Слишком далеко от тебя, — ответил он.

— Почему? Будешь скрываться от охраны? Или это они ревностно следят за тем, чтобы чужестранка не проникла в кровать президента?

— Древние законы.

— М‑м‑м… — Тиффани постаралась скрыть разочарование. — Хотя, если бы наш президент водил домой подружек, ему бы тоже не сошло с рук.

Вздернув подбородок, она кивнула на дверь и сказала:

— Эта дверь запирается?

— Остроумно, — сухо ответил Ризард. — Но я не могу.

— А я не знаю, о чем ты подумал, — озорно произнесла девушка. — Просто если я буду спать одна, мне нужно ощущение безопасности.

Уверенность в себе, с таким трудом обретенная, вновь пошатнулась при мысли о том, что Ризард отвергает ее, потому что не может переступить через преданность Луизе.

— А ты и не будешь одна.

— Мне тоже полагается охрана?

— Тогда я точно не смогу спокойно заснуть, — произнес Ризард с улыбкой. — Нет, я буду с тобой ночью. Но сейчас нужно поднять флаг. Возвращаясь из долгих отъездов, я непременно соблюдаю эту традицию. На площади собирается много людей, они наблюдают за церемонией, и это поддерживает в них веру в мою преданность. Поэтому, если ты согласишься ко мне присоединиться, я буду благодарен.

Ну вот, с нарастающим ужасом подумала Тиффани, очередной кошмар — появление на публике.

— Что‑то не так?

— Просто хотела проверить кровать на прочность, но, видимо, придется подождать, — соврала она.

Однако Ризарда было не так‑то просто провести.

— Люди будут у ворот, так что не переживай, вблизи они тебя не увидят.

— Ну и прекрасно.

Полчаса спустя Тиффани стояла под жаркими лучами солнца в огромной шляпе, закрывавшей лицо, и с восторгом и гордостью наблюдала за Ризардом, приносящим присягу на флаге. Со слезами на глазах девушка смотрела, как он отступил от флага, повернулся и отдал честь статуе Луизы, прижав пальцы к губам и послав ей воздушный поцелуй. И в этот же момент острая боль пронзила сердце Тиффани. Не столько сам жест поразил ее, сколько выражение боли на лице президента.

Инстинктивно Тиффани потянулась к Ризарду, желая успокоить его, и тут же почувствовала, как он напрягся. Поймав ее руку, он осторожно, но решительно отвел ее от себя.

— Когда я спросила тебя про татуировку, ты не сказал…

— Я знаю, — перебил Ризард, отходя на шаг назад. — Мне трудно об этом говорить.

— Конечно, — с трудом вымолвила Тиффани. — Мне жаль.

— Я больше не хочу проходить через это. Любить вот так сильно и потерять — нет, никогда больше! — выдохнул он, бросая на Тиффани полный тревоги взгляд.

Она пошатнулась, словно от удара, понимая скрытый смысл: никогда больше он не позволит себе полюбить кого‑то.

Развернувшись, Ризард склонил голову — словно поклонился по направлению к воротам. И тут только Тиффани увидела людей — человек пятьдесят в общей сложности, стоявших, прижавшись к железным прутьям. Они видели все — в том числе и ее унижение. Никто не аплодировал и даже не махал рукой. После нескольких минут молчания толпа медленно начала расходиться.

Даже они знают, что Тиффани здесь не место.

Вернувшись во дворец, Тиффани вновь посмотрела на портрет соперницы — сложно понять, то ли победоносная улыбка играет на ее губах, то ли мелькает в глазах сочувствие. К счастью, долго размышлять над этим не пришлось, потому что работа не ждала.

Забавно, однако. После катастрофы и мучительного периода восстановления она превратилась в озлобленного зверька и искренне поверила в то, что жизнь кончена, но Ризард доказал, что это не так. Он раскрыл ей значение счастья.

Приятные мысли, однако, вскоре сменились чувством обиды и негодования. Ризард оставил ее в ванной, наполненной душистой пеной, и ушел сделать срочный звонок. Впервые Тиффани поняла, что, должно быть, чувствовала мама за все годы жизни с отцом — когда тобой снова и снова пренебрегают ради важных дел, однажды приходит равнодушие. Но если партнеры любят друг друга, тогда жертвы оправданы, а вот если нет… Ризард не любит ее. Сердце его всецело отдано Луизе.

Пламя свечки, стоящей в углу, заколыхалось, девушка невольно подняла глаза — и резко села, отчего во все стороны полетели брызги и пузырьки. В дверном проеме, небрежно прислонившись к косяку, стоял Ризард, сложив руки на груди. Вот он стянул через голову свитер, и сердце Тиффани подпрыгнуло.

— Я пришел, чтобы потихоньку украсть тебя и сопроводить к себе, но не откажусь от ванны. Правда, пока не забыл… — Склонившись, мужчина приподнял подбородок девушки и запечатлел на ее губах решительный поцелуй.

— Почему «пока не забыл»?

— Хорошая новость. Звонил заместитель министра из Госдепартамента. Они не обещают отдать за меня свой голос, но, в общем, склоняются в мою пользу.

— Это же чудесно.

— И все благодаря тебе. — Ризард скользнул в воду и прижал к себе Тиффани, подталкивая ее, точно поплавок, к поверхности воды.

— Я‑то тут при чем?

— Я уверен, без твоего отца не обошлось.

Тиффани промычала что‑то неопределенное, положив голову на плечо любовника и рассеянно играя с его пальцами. Однако на лице ее появилось задумчивое выражение.

— Это большой шаг вперед, — продолжал Ризард, проводя пальцами по влажной коже ее груди. — Знаешь, как часто лидеры стран боятся спровоцировать что‑нибудь нежелательное? Если Америка поддержит нас, остальные две трети голосов наберутся в считаные дни. Знаю, я обещал не принуждать тебя к выходам в свет, но, возможно, в ближайшем будущем нас ждет пара ужинов.

Тиффани приглушенно хмыкнула. Вот уж неудивительно. Наверное, стоит отказаться, но это можно будет расценивать как отказ развивать отношения. Разумеется, пока об отношениях не может быть и речи, но все‑таки она не готова к разрыву. Особенно сейчас, когда он поигрывает с ее сосками.

Перевернувшись на живот, она уверенно взяла его член и прильнула к губам поцелуем.

Ризард откинул голову, и в его зеленых глазах заиграли золотистые искорки.

— Вот так, значит? — прорычал он.

Тиффани улыбнулась и, встав на колени, оседлала его. Целуя любовника со всей страстью, на которую была способна, она прижималась к нему всем телом, поощряя ласки. Оторвавшись от его губ, она вновь потянулась к возбужденному члену и медленно стала опускаться, позволяя ему войти в себя.