Сьюзен Стивенс - Всегда быть твоей

— Это простой вопрос, Джен. Все, что я прошу, — это рассказать мне все, что Рауль, возможно, сообщил тебе о своем завещании.

— Завещании? — повторила Джен, будто оцепенев.

— Да ладно тебе, Джен. Рауль о многом разговаривал с тобой. Он должен был упомянуть и об этом.

— Должен был?

Джен все еще хмурилась и все еще была в замешательстве. Она смотрела на Люку как на полного идиота. Она чувствовала, что его нетерпение растет, и не понимала сути вопроса. Но уже отчетливо понимала, что этот вопрос несет угрозу их недавно зародившимся отношениям.

— Перестань, — продолжал давить на нее Люка. — Я не думаю, что веду себя неразумно. Ты уже призналась, что Рауль доверял тебе. Должно быть, он упоминал и об этом.

— Я призналась? — Она посмотрела на него, будто прозревая. — Меня в чем‑то обвиняют?

— Не смеши меня. — Он вскочил с кровати и принялся ходить по комнате. — И не смотри на меня так.

— Как?

— Как будто видишь меня впервые.

— Может, так и есть.

— Джен…

— Что?

Выбравшись из постели, она схватила простыню и обмотала ее вокруг себя как саронг. Так было трудно, почти невозможно ходить, но ей были необходимы эти несколько ярдов белого хлопка, чтобы установить хоть какую‑то преграду между собой и Люкой. Так она могла хоть немного сосредоточиться на растущей внутри ее боли.

— Джен, пожалуйста. — Подойдя к ней, Люка схватил ее за руки.

— Отпусти меня, — что‑то в звуке ее голоса заставило его убрать руки.

Держа их ладонями вверх в знак капитуляции, он снова спросил:

— Что не так?

Она не настолько доверяла себе сейчас, чтобы говорить. Все, что могла она сейчас произнести, будет звучать горько и обидно. Она целый месяц ждала его возвращения, а теперь, когда Люка вернулся, недоверие между ними вспыхнуло с новой силой.

Ее тошнило. Отступив в ванную комнату, Джен заперла дверь изнутри. Голос Люки по другую сторону двери звенел беспокойством.

— Джен! С тобой все в порядке?

Все в порядке? Она была опустошена. Она тонула в непонятных словах Люки. Завещание Рауля? Что это за вопрос? Люка решил, что она что‑то получит по завещанию? Насколько она знала, Рауль был разорен. Он сам сказал ей об этом, и он бы не стал лгать. Зачем? Для нее это вообще не имело никакого значения. Ее совершенно не волновало, есть у Рауля деньги или нет. За исключением того, что Рауль сам страдал от отсутствия денег, а он ей очень нравился…

— Джен!

Крик Люки снова вызвал спазм в ее желудке, она бросилась к раковине, и как раз вовремя…

— Джен! Ответь мне! Или я выломаю дверь!

— Оставь меня в покое.

— Джен, я предупреждаю тебя…

— Заткнись! — Ее крик отражался от стен, и она пнула дверь ногой.

Умывшись холодной водой, она вытерла лицо и с тревогой уставилась на свое отражение в зеркале. Затем схватила с вешалки халат, надежно затянула пояс и крикнула:

— Я выхожу!

Успев надеть джинсы, Люка стоял посреди комнаты как памятник мужскому самолюбию.

— Как ты посмел! — возмущенно воскликнула Джен. — Все это время, когда я думала, что мы становимся ближе, все это время ты беспокоился только о завещании своего брата!

— Прости меня, Джен. — Таким напряженным она его еще не видела. — Я плохо справился с этим.

— У меня просто в голове не укладывается. Ты признался мне в любви, а через десять секунд доказал, что тебя заботят только деньги Рауля. — Она невольно вскрикнула, когда ее взгляд упал на смятую постель. — Это было частью твоего плана?

— Не было никакого плана. Все гораздо сложнее.

— Не сомневаюсь.

— Рауль был очень богатым человеком.

Она недоверчиво рассмеялась.

— Ты делаешь все только хуже! — воскликнула она, уже понимая, как чувства могут измениться в один момент, а доверие может рухнуть еще быстрее.

Люка не отводил от нее глаз.

— Я не могу избежать правды.

— Это должно меня успокоить! — воскликнула Джен. — А между прочим, ты сейчас говоришь от своего имени или от имени своего отца?

— Я представляю семью Тебальди. Я защищаю семью, как я это делал всегда.

— От меня? — Губы Джен онемели. Слова Люки разбивали ее чувства на атомы. Она поверила ему, когда он сказал, что любит. А теперь вот это… — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — призналась она. — Может, ты все‑таки объяснишь, в чем дело…

— Так ты действительно ничего не знаешь?

— Даже меньше, — заявила она, начиная злиться. — Я даже не знала, что у Рауля есть завещание. Мы никогда это не обсуждали. Он был молодым человеком и умирать не собирался. И насколько я знаю, у него вообще не было денег. Ты говоришь, он был богат? Почему тогда он занимал у меня деньги? Он был рад даже двадцатке, Люка. Разве похоже, что я дружила с ним по какой‑то другой причине, кроме той, что он — отличный парень?

— Я не знаю, — признался Люка.

— Ну, это просто грустные размышления о твоих отношениях с братом. А что с чувствами, которые касаются тебя и меня?

Когда Люка замолчал, боль будто хлестнула ее по лицу. Рауль казался потерянной душой Джен. Она знала, что ему нужно было только приятие своей семьи, чтобы начать долгий и трудный путь к выздоровлению от игровой зависимости.

— У Рауля были серьезные ожидания, — сказал он наконец.

— Ожидания? — повторила Джен, нахмурившись. — Я помню, он говорил об этом. Но я думала, он обманывает сам себя.

— Нет, мой брат собирался стать очень богатым человеком.

Джен с раздражением встряхнула головой.

— Ты снова про деньги.

— Да.

Ее крайне возмущал тот факт, что Люка сейчас заставлял ее чувствовать себя злой и защищающейся.

— Как будто деньги могли спасти твоего брата! Я скажу тебе, что могло его спасти! Его могла спасти любовь! Его могло спасти понимание! Несколько минут твоего драгоценного времени могли спасти его!.. Нет! Убери от меня свои руки! — Когда Люка попробовал взять ее за плечи и повернуть к себе лицом, Джен просто взбесилась. — Не смей прикасаться ко мне! Ты не имеешь права!

Вырываясь от Люки, она увидела гримасу боли, исказившую его лицо, но было уже слишком поздно. Поздно сожалеть о несделанном для Рауля, как поздно для них пытаться вернуть прошлое. Они больше не смогут помочь Раулю, как она не сможет вернуть Лидию, а ее дружба с Раулем останется запятнанной этими разговорами о деньгах.

— Что мне сделать, чтобы все было правильно? — тихо спросил Люка, стоя неподвижно, как одинокая статуя.

— Ничего, — холодно ответила она. Может, он и может решить любую проблему, но эту он решить не смог. Он был близок со своим братом, но легко отдалился от него. Теперь он делает то же самое с ней. И она не собирается позволить ему обвинять и обижать себя, чтобы облегчить его вину.

— Джен?

Зажав рукой рот, она бросилась обратно в ванную. Должно быть, это нахлынувшие эмоции совершенно расстроили ее организм.