Барбара Ханней - Так хочу быть рядом

Ева схватилась за балконную решетку, благодарная за опору. Теперь, при свете луны, Грифф казался даже выше.

– Итак. – Она смело взглянула ему в лицо. – Что бы ты хотел обсудить?

– Я думаю, ты и сама знаешь, Ева. Возможно, надеешься, что через двадцать лет я даже не заметил, как мы расстались, а я хотел бы знать, почему ты вдруг уехала из города, ничего мне не сказав.

Ева кивнула, глубоко вздохнув. Конечно, она догадалась, о чем он намерен спросить, и знала, что должна сказать ему правду. Если бы это было так просто! В молодости они могли говорить бесконечно, делились всеми своими тайнами. Ну, или почти всеми. Только вот прежнюю легкость и откровенность уже не вернуть. И теперь они практически незнакомцы.

У нее возникло искушение сослаться на мать в качестве оправдания, но это было бы трусостью. Хотя уехать тайком предложила именно мать.

«Я тебя понимаю, Ева, – сказала она в ту роковую ночь, когда они под покровом темноты покидали Изумрудную бухту. Ева плакала и просила разрешить ей увидеться с Гриффом. – Будь благоразумна, дорогая. Если ты постараешься объяснить, что мы собираемся сделать, расскажешь ему все. Он может предъявить свои требования, а это лишь все усложнит».

Ева попыталась возразить, но мать настояла. «Тебе нужно порвать с прошлым раз и навсегда. Ты должна думать о своей карьере. У тебя большое будущее, дорогая. Все так говорят – твой учитель, комиссия, судьи. Ты не можешь похоронить твой талант. Я тебе не позволю».

В глазах матери стояли слезы. Потенциальная карьера Евы была невероятно важна для нее. Она начала одевать Еву в балетную пачку, когда той было три года. Балетная карьера восемнадцатилетней Евы, вероятно, была Лиззи Хеннесси важнее, чем самой Еве.

Намного позже, набравшись опыта и повзрослев, Ева поняла, что ее бедная, одинокая мать отчаянно пыталась уберечь дочь от ошибки, которую совершила сама. Ева никогда не сомневалась в правоте матери. Словом, сделала то, что сделала. И карьера вознаградила ее тысячу раз.

Ветер взметнул волосы к лицу, Ева отвела их в сторону дрожащими пальцами.

– Мне стыдно, что мы уехали в такой спешке. Я всегда чувствовала себя виноватой.

– Ты была моей первой девушкой. И к тому же первой девушкой, которая меня бросила. – Он не выглядел агрессивным, больше походил на прежнего приветливого Гриффа. – Я признаю, мое самолюбие сильно пострадало.

Он подошел к перилам, встав рядом с ней и засунув руки в карманы. Ева могла видеть его профиль: широкий умный лоб, губы, которые когда-то пробовала на вкус с волнением и дерзостью.

– Я думал, что, должно быть, чем-то тебя огорчил. Мы оба были девственниками. В то время мне казалось, что ты этого хотела. Понимаю, ты была увлечена, но я часто задавался вопросом, не напугал ли я тебя.

– О, Гриф, никогда. – На глаза Евы навернулись слезы. – Дело не в этом, правда. А в том…

– Извините.

Они обернулись на голос. Это была та девушка – официантка с фиолетовыми прядками.

Может, ее послали за ними? Ева не могла определить, что чувствует – раздражение или облегчение.

– Что такое? – огрызнулся Грифф.

– Я надеялась поговорить с вами обоими. – Теперь девушка выглядела менее уверенной. На ней были белая рубашка и черная юбка, и еще она возилась с застежкой на талии.

Ева взглянула на Гриффа и увидела, что его глаза сузились.

– Ну? – нетерпеливо бросил он.

– Я хотела представиться. – В ее больших серых глазах можно было прочесть волнение. Или страх. – Понимаете. – Она подняла руки ладонями вверх в нервном беспомощном жесте. – Я ваша дочь.

Гриффу показалось, будто его сшибли с ног, вдавили в землю, и вот он лежит в канаве, побитый и потрепанный. Он в недоумении уставился на девушку. Конечно, он ослышался.

Их дочь? Тогда он использовал все меры предосторожности, правда, был неопытным и возбужденным. Чертовщина. Последовавшие события говорили сами за себя: быстрый отъезд, молчание Евы.

И вот двадцать лет спустя эта привлекательная молодая девушка, высокая и темноволосая, с бледной кожей и блестящими серыми глазами, показалась ему неуловимо знакомой. Эмоции обрушились на него, как волна прибоя. Шок. Злость. Печаль. Сожаление. А потом еще и бушующая волна гнева.

Все это время, все эти годы Ева держала его ребенка в секрете? Однако беглый взгляд на нее показал, что она потрясена не меньше его. До глубины души. Она села на перила, белая, словно привидение, и дрожащая. И к сожалению, не отрицала слов незнакомки.

– Простите, я знаю, это, должно быть, огромный сюрприз для вас. Я это ожидала. Но я так хотела встретиться с вами обоими. Вот почему взялась за эту работу, как только услышала о встрече выпускников. Я была так взволнована, когда увидела список имен и поняла, что вы оба приедете.

Грифф потер виски. Может ли эта девушка действительно быть соединением его и Евы генов? Жизнью, которую они создали?

Тысяча вопросов потребовала ответов, но он не был готов выказать перед девушкой свое полное невежество и в данный момент ответить на ее слова.

– Как тебя зовут? – спросила Ева, сжимая пальцами перила, будто лишь они держали ее в вертикальном положении.

– Лайне. Это имя мне дали вы, ведь так? Лайне Элизабет?

Слезы засияли в глазах Евы, когда она печально и медленно кивнула.

– Да. – Она одним слогом ответила на главный вопрос Гриффа.

– Сейчас я Лайне Темплтон. Или Летти, для самых близких друзей, потому что мои инициалы Л.Э.Т. Люди, которые меня удочерили – Темплтоны, – живут в Брисбене.

– И они рассказали тебе обо мне? – Ева бросила испуганный взгляд на Гриффа. – О нас?

Лайне покачала головой:

– Нет, я не хотела их расстраивать, поэтому пошла в агентство по удочерению. Мне больше восемнадцати, так что я была вправе узнать имена моих родителей. – Ее взгляд был обращен на Гриффа. – Я изучаю юриспруденцию. Такое совпадение. Судя по тому, что я узнала из Интернета, вы – адвокат.

Гриффу казалось, будто он проглотил стекло. Он хотел проявить сочувствие по отношению к Еве, но оказался слишком занят собственными переживаниями.

Ева не должна была держать в тайне существование ребенка, его ребенка, нести это бремя в одиночку. Конечно, они были молоды, только что окончили школу, и оба лелеяли грандиозные карьерные амбиции, не планируя создавать семью. Он не был готов стать родителем, но его сильно задел отказ в возможности решить эту проблему самостоятельно, по крайней мере, принять хоть какое-то участие.

– Послушайте, я знаю, что свалилась как снег на голову. – Лайне, сделав шаг назад, внимательно посмотрела на Гриффа и Еву. – Я просто хотела представиться, но, полагаю, вам нужно время, чтобы все обдумать.

– Да, вот именно, – сказал ей Грифф гораздо строже, чем намеревался.