Алексей Егоренков - Изобретательница динамита: Оригиналка

А можно просто разводить руками: мол, при чем тут я? Мое дело маленькое, а работа хоть и грязновата, да не грязнее работы вахтера или контролера. Или, скажем, журналиста. Или милиционера. Или наемного убийцы. Или школьного учителя.

Каждый из нас решает эту идиотскую моральную проблему своим способом.

Так что заявляю со всей ответственностью: у нас в рекламном агентстве работается хорошо. Кроме того, здесь приятный коллектив. Девчонки. Среди них — новый секретарь-референт, госпожа Анастасия.

За приоткрытой фрамугой офисного окна — солнечная осенняя улица; около монитора, прямо под рукой — чашка горячего чая, до завершения рабочего дня остается всего пара часов, поэтому работается легко и приятно. Изредка мимо проходит Настя, принося бумаги начальству на подпись. Она каждый раз улыбается мне, а я наклоняю голову и улыбаюсь в ответ, только ее заметив.

Может, не тратить время на глупый флирт, а сразу пригласить девчонку в гости, к себе домой, попить водки?

Из редакции звонит Криська. Просит встретить ее после работы у выхода из метро, помочь выбрать и принести домой детскую кроватку.

Черт, я снова забыл, что квартиру со мной нынче делит сестра с ребенком. Тьфу… Не было печали. Теперь придется постоянно как-нибудь уживаться и договариваться с Криськой.

— Никогда не чувствовал себя летучей мышью, которая залетела в часовой механизм? — смеется мне в ухо Криська, пока мы пробиваем вьющуюся щетинистую пешеходную гусеницу, состоящую из сотен спин, локтей, сумочек и авосек.

Сейчас полседьмого вечера, люди возвращаются с работы. Час пик.

Мы с сестрой останавливаемся у обочины, чтобы переждать мощную пешеходную отрыжку, выброшенную станцией метро. Значит, поезд прибыл из центра.

— А еще, — говорит Криська, — среди обычных людей очень интересно и есть чему поучиться. Смотри! — Она поворачивает голову вправо.

Прослеживаю ее взгляд. Справа от нас, неподалеку, стоят парень и девушка, оба неформалы кажется, металлисты. У обоих одинаково длинные и красивые светлые волосы. У обоих на лбу черные повязки, оба в кожаных куртках, расшитых цепями и обитых заклепками. У парня три серьги в ухе, у девушки изящное колечко в носу. Она красивая.

Неформальный парень бережно обнимает красавицу подругу, целует ее в макушку, в середину пробора. От них так и веет покоем. Если это общественный бунт, то очень милый и приятный: я даже готов поменяться местами с парнем, чтобы сейчас гулять с этой принцессой, а не со своей многострадальной сестричкой.

— То самое, что мы с тобой обсуждали. — Криська кивает на неформальную парочку. — Система давно испытана. Хочешь быть не таким, как все, — пожалуйста. Выбери движение, носи принятые для него шмотки, выучи постулаты стиля — и вперед, борись против общества. Оставаясь его законной частью.

— Разве это плохо, когда у людей есть свой образ жизни, своя компания, тусовка?..

Нет. — Сестра передергивает плечами. — Это нормально. Это абсолютно нормально.

Криська утверждает, что все от одиночества. Мы хотим отличаться от окружающих, бороться, быть индивидуальностью и в то же время не можем принять угрозу изгнания. Каждый хочет быть не таким, но боится стать изгоем, белой вороной, отшельником без родной души в целом свете.

Пешеходный наплыв спадает, мы с Криськой пересекаем тротуар, входим в мебельный магазин. Я провожаю взглядом неформальную девчонку.

Какого хрена такие девушки не работают в нашей фирме? Подбор кадров ни к черту, что скажешь.

Присматриваем детскую кроватку для Криськиного ребенка. Первый вариант, светлая угловатая конструкция, напоминающая клетку для казни, нравится сестре, но отметается мной. Вторая кроватка, постмодерн, темный лак, эллиптические и овальные формы, мне нравится, но дорого стоит. Пытаюсь убедить Криську, что дорогие вещи покупать выгоднее, но сестра говорит «нет» и настаивает на варианте поскромнее.

Мы сходимся на чем-то среднем: на компактной кроватке, которая разбирается на множество планочек и реек и лакирована под африканское махагони, красное дерево, как нам объясняет эрудированный продавец-консультант.

Наше приобретение разбирают и пакуют в большой ящик с инструкцией по сборке. Ящик на вид громоздок, но к нему приделана пара ручек, поэтому нести его в паре с сестрой оказывается удобно и нетяжело.

Вытаскиваем упакованную кроватку из лифта. Осторожно заносим ее в квартиру.

— Аккуратнее! — говорю Криське. — Стой… Брось! Дай я сам.

Криська отпускает ручку ящика, позволяя мне перехватить его под мышку и осторожно пронести сквозь тамбур в квартиру, не обдирая побелку.

Нас уцелело всего трое к концу пьянки, остальные давно исчерпали запас энергии и финансов, сдались и расползлись по домам. Последними из «Ручейка» в ночь вывалились мы: сильно подвыпивший я и два моих приятеля-дизайнера, Вадим и Влад, не менее нагрузившиеся. Я уже довольно туго соображал, поэтому все время путал, кто из них Вадик, а кто Владик, но они не обижались.

От кафе я собрался было топать к автобусу, но Вадим объявил, что мы поедем «на иване», и взялся ловить машину.

Мы ехали домой, радио бормотало музыку, а сквозь выпуклое ветровое стекло двумя трассирующими очередями неслись оранжевые огни ночного шоссе. На душе у меня было легко и весело, приятели тоже разделяли мой энтузиазм: Вадик прицепился к водителю с просьбой порулить, хотя едва мог поднять глаза на дорогу. На переднем сиденье завязалась короткая потасовка, потом Вадим признал себя побежденным и немедленно уснул. А Влад что-то рассказывал мне в ухо, перекрикивая радио и мотор.

Смутно припоминаю, как добрался до массивной бордовой двери нашей квартиры, как пытался отпереть ее раз десять, но все время промахивался мимо скважины и ронял ключи. А потом сестра, разбуженная возней, открыла дверь сама.

Мы с Криськой молча стоим по разные стороны порога: она сонная, в пижаме, а я — пьяный и ослепленный яркими светильниками прихожей, которые внезапно вынырнули из-за двери.

— Боже, — произносит наконец сестра. — Два часа ночи!

Молча киваю и делаю нетвердый шаг в прихожую. Стаскиваю непослушную куртку, потом путаюсь в шнурках ботинок.

— Нарезался? — спрашивает Криська.

— Угу, — отвечаю, пытаясь стащить обувь.

— Подожди, — говорит сестра, снисходительно наблюдая мои потуги. — Дай помогу.

Охотно позволяю ей стащить с меня ботинки. Она приседает на корточки и берется распутывать узлы на шнурках, затянутые моими хмельными руками.

Спрашиваю:

— У нас пожрать чего-нибудь есть? Горячего…

— Суп в холодильнике, — говорит Криська. — Надо разогреть.

Киваю и топаю на кухню. Сестра наблюдает за мной, недоверчиво хмурясь, потом говорит: