Алексей Борисов - Клонированная любовь: Как две капли

Во всяком случае, охотники за мобильниками меня точно не увидели. Они выскочили, как чертята из табакерки, из-за какой-то будки, догнали ее сзади, толкнули в сугроб, один принялся душить шарфом, другой, отдирая пуговицы, рванул на ней пальто, обнажая беззащитно вскинутые коленки, начал поспешно обшаривать карманы, выхватил из рук мобильный телефон, метнулся прочь. Мне достаточно было лишь чуть-чуть ускорить шаг и перейти через дорогу, чтобы он с разбегу ткнулся сопливым рыльцем мне в грудь. Я неспешно поймал его за ухо и процедил:

— Быстро верни девушке трубку и извинись!

Видимо, за годы жизни на Севере в моем лице сформировались черты, заставляющие самых разных людей, когда я начинаю разговаривать в таком тоне, призадуматься о суетности бытия. Недоумок только по-щенячьи взвизгнул, дернулся, швырнул мобильник мне под ноги и, брякнувшись на четвереньки, засеменил прочь. Его напарничек отцепился от шарфа и пятился, патетически размахивая перед собой перочинным ножиком. Видимо, настолько впечатлился моей физиономией покорителя Заполярья. Сцена получилась до постыдности пошлая, почти как в «Данди Крокодиле», — кино, которое показывали по телевизору незадолго до происшествия.

Я подобрал телефон и направился к девушке.

Когда та меня увидела, рот ее приоткрылся, и она подскочила так, словно в нее плеснули кипятком.

— Не подходите! — «ребенок-клоненок» пятился от меня, отступая вслед за своими недавними обидчиками, и оглядывался, тщательно регулируя дистанцию так, чтобы быть на равных расстояниях от меня и от них.

— Да не бойся! — пробормотал я. — Не сделаю ничего плохого!

Но в полутьме все три силуэта постепенно сливались, превращаясь в маленькую настороженную стайку. Любопытно, наверное, выглядит со стороны! Хоть картину пиши: «Конфликт поколений» или «Старое против нового». Более дурацкую ситуацию трудно придумать.

— Возьмите мобильник! — перешел я на «вы», но они лишь прибавили ходу.

Вдали, за перекрестком, начинали мельтешить гирлянды огней большого городского проспекта. Мы так и шли целый квартал: я с мобильной трубкой в полусогнутой руке, шагах в десяти передо мной, пятясь вполоборота и загребая высокими каблуками снег, — девушка, а еще шагах в пяти перед нею — оба недоумка, часто и недобро оглядываясь.

Уже вблизи проспекта, когда я попытался сократить дистанцию, девушка отчаянно пискнула:

— Я буду кричать! — подбежала к проезжей части и принялась голосовать.

Юных и одиноких дамочек подсаживают охотно. Я даже не успел второй раз предложить ей забрать мобильник. Оба шпаненка, еще раз «сфотографировав» меня, ссутулились и нырнули в темный провал какого-то переулка. Я опять остался один, с холодным телефоном в озябшей руке.

Очевидно, пинкертоновская деятельность привела-таки к простуде. Приехав домой, я почувствовал легкий озноб. Кутаясь в плед, в пустой и холодной квартире, не включая свет, грел чайник и размышлял, осталась ли хотя бы ложка малинового варенья.

Мобильник в кармане куртки раза три проверещал первые такты какой-то мелодии, прежде чем я понял, что это — вызов.

— Почему вы меня преследуете? — хрипловато каркнула откинутая крышка.

— С чего вы взяли? Никто вас не преследует!

— Послушайте! Вы мне в отцы годитесь, если не в дедушки! Что вы таскаетесь за мной вторую неделю?

— О чем вы? Это какое-то недоразумение! — Когда надо, я умею делать «морду кирпичом».

— Не держите меня за лохушку! Неужели вы думаете, что я слепая?

— Ничего я не думаю! Заберите свою трубку!

— Я не хочу вас больше видеть! Вы меня достали, слышите, вы?!

— Отлично! Скажите мне адрес, я вам вышлю мобильник почтой.

— Не хватало, чтобы вы меня еще и у подъезда стерегли! Отдадите завтра в каком-нибудь людном месте!

— В каком? — вполне безразлично переспросил я.

— Ну, скажем… — Безразличный тон немного охладил пыл моей собеседницы, и после некоторого колебания «клончик» назвала студенческое кафе возле университета: — В половине второго пополудни!

— О’кей, — буркнул я ей в ответ и резко отключился, давая понять, что не люблю разговоров в таком тоне.

«Фламенко» во времена моей юности было самым обычным кафе. Мы бегали туда после занятий почавкать за восемьдесят копеек, когда неохота было толкаться в очереди в студенческой столовой, чтобы пообедать за пятьдесят. Сейчас внутренность этого заведения отделали розовыми панелями, поставили барную стойку и разрешили курить. В результате этих нововведений заведение явно перешло в разряд престижных. Во всяком случае, в обеденный час здесь имелись пустые столики, только две или три шикующих молодежных компании вразнобой гомонили, сидя возле заставленных пластиковыми бутылками столов.

Я пристроился возле стойки и заказал чашечку кофе. В голове было пусто, и как ни старался продумать линию предстоящего разговора, ничего дельного на ум не приходило.

Девушка-клон прибыла почти без опоздания, кивнула кому-то в зале и прошла прямо ко мне. Я молча выложил телефон на стойку.

— Спасибо! — Взгляд девушки в этот момент мог бы опрокинуть бронированный сейф. — Вчера вы меня очень выручили!

— Ерунда! Часто сейчас такое приключается?

— Не знаю. Обычно я стараюсь одна по таким тмутараканям не ходить.

— Значит, вам все-таки повезло, что вы оказались вчера не одна. Кофе хочешь? — Я светски небрежно перешел на «ты» и сам удивился, насколько это естественно получилось. В студенческие годы в таких случаях страшно тушевался.

Сработало: девушка присела на соседний табурет, пальто распахнулось, я невольно взглянул на ее ноги — на ней была очень короткая юбка, почти не скрывающая стройных, в меру и красиво накачанных бедер. Еще пара чашечек капуччино стоила мне последних сбережений.

— Если честно, мне совсем не нравится, что вы меня выслеживаете, — уже не так уверенно пробормотала моя визави. — Вы думали хотя бы о том, что я могу, скажем, пожаловаться в милицию?

— Нет! — Мне такой вариант действительно не приходил в голову. — С какой радости вам на меня жаловаться? Наверное, вы просто немного мнительны. Правда, и я обратил внимание на вас. За последние дни вы попадались пару раз мне на глаза. Но, как видите, я не закатываю из-за этого истерики. — Не ошеломлять же с ходу эту девчонку признаниями о своем гипотетическом отцовстве и не выкладывать же ей «преданья старины глубокой» о том, с какими муками в далекую доперестроечную эпоху застенчивые ботаны расставались с застарелой девственностью. Придет время, сама все поймет. А то, чего доброго, действительно сочтет меня за психа. — Рад, что все так хорошо обернулось, — подытожил я.

Принесли кофе, девушка настороженно поднесла чашечку к губам, и можно было не бояться, что она схватит телефон и немедленно пошагает прочь на своих длинных красивых ногах.