Надин Хоуп - Холодная страсть: Уловки ловеласа

— Ну нет, Лорен! — Его ноздри раздувались, как у возбужденного жеребца, почуявшего течную кобылку. — Это моя игра. И мы будем играть в нее по моим правилам!

Не дав ей возмутиться, он накрыл ее рот своими раскаленными губами. Его язык, сломив яростное сопротивление, проник глубоко в рот. Через минуту ее груди были расплющены его влажным от пота торсом, а его тугой член оказался прижатым к ее бедру. Лорен казалось, что на этом месте у нее появился ожог. В голове промелькнуло: «И когда он успел раздеться?» А затем ею овладели смешанные чувства. Она предвкушала наслаждение, которое он мог ей дать, и в то же время возмущалась тем, что с ней происходит. Ей хотелось, чтобы поцелуи Грега были ей неприятны, чтобы она с отвращением чувствовала его прикосновения. Но все было наоборот. Каждое движение его языка, каждое требовательное движение его рук все сильнее притягивали их друг к другу. Ее возбуждение нарастало с каждой секундой, отдаваясь сейсмическими ударами сердца. Она задохнулась, когда его пальцы проникли внутрь ее. Жадные, бесцеремонные, уверенными толчками они принялись подводить ее к порогу, за которым нельзя сказать «нет». Да у Лорен уже и не осталось сил бороться, она лежала с открытым ртом, судорожно глотая воздух. Его пальцы, язык, губы, казалось, были повсюду. «Боже мой», — чуть не простонала она. И вдруг Грег завел ее руки за голову и прижал их к спинке кровати. Другой рукой он бесцеремонно направил член в повлажневшее лоно.

— Не надо! — прерывисто прошептала Лорен, чувствуя себя распятой.

Не слушая ее, Грег бросился на штурм и погрузился в нее до отказа. Крик Лорен захлебнулся в его горячих губах. На сей раз это был не поцелуй. Это был акт обладания. На какое-то мгновение исступленная страсть, с которой Грег, мощно двигая бедрами, овладевал ею, испугала Лорен. То был животный, первобытный натиск, означавший, что он по праву сильного не удовольствуется меньшим, чем безоговорочное подчинение. Но вскоре все ее ощущения сосредоточились вокруг неистового сердцебиения и резких неумолимых толчков внутри ее лона. Не помня себя, она приняла этот жесткий ритм, приподняла бедра и стала подаваться навстречу ударам. «Еще… еще… еще…» — молила она, вцепившись ногтями в твердые мужские ягодицы…

С громким криком Лорен проснулась. Она лежала вся мокрая, а ее сердце бешено стучало в груди. Низ живота пылал. Эротический сон был настолько реален, что Лорен еще несколько секунд приходила в себя.

На самом деле ничего этого не было! Не было! Грег поцеловал ее, вернее, она поцеловала его, и он ушел из каюты. Правда, напоследок Грег провел по ее воспаленным губам большим пальцем, приминая их, и чувственно произнес:

— Сладкая. — А затем, хищно осклабившись в улыбке, пообещал: — Ты еще будешь моей.

— Будь ты проклят, Грег Грэхем! Не так, так этак, но ты своего добился! — сказала Лорен вслух и почувствовала, что ей стало легче. В конце концов, это был всего лишь сон — какой от него может быть вред?

Тем не менее она целый день ловила себя на том, что не может смотреть на Грега прежними глазами. То, что она отдалась ему во сне, как выяснилось, не имело значения. Интимность этого соития, его нереальность и в то же время полнота остроты ощущений придавали ситуации еще большую неловкость. Каким-то чудом Лорен продержалась до вечера, но когда они причалили к берегу, она была готова разрыдаться от облегчения. Финн повез ее домой на своей машине. Грег, сдержанно попрощавшись с ней на яхте, пообещал доставить домой ее дочь, как только та соберет свои многочисленные вещи. Лиза обещала позвонить. Она чувствовала себя счастливой. Еще бы, целый день семейство Грэхемов негласно соперничало за ее внимание.

Но, как бы там ни было, уикенд подошел к концу. И Лорен не испытывала уверенности, что справилась со своей ролью в этом спланированном Грегом спектакле. Но то, что это был один из худших спектаклей в ее жизни, не вызывало у нее никаких сомнений.

После безумных выходных Грэхем стал наведываться в квартиру Лорен на правах хорошего знакомого, чаще в сопровождении Лизы, иногда Лизы и Финна. И она не могла отказать ему в этом, волнуясь за дочь. Предлог мог оказаться абсолютно любым и совершенно неожиданным, но результат оставался одним и тем же: Лорен была вынуждена наблюдать, как этот дамский угодник волочится за дочерью, не оставляя попыток уложить в постель ее мать. Однажды Лорен не удержалась и пригрозила Грегу:

— Я расскажу Лизе, что вы ведете грязную игру с нами обеими.

— Она не поверит вам и будет права, — бросил он небрежно, даже не беря на себя труд взглянуть на нее. — Игра — только на вашей сцене, а здесь жизнь, и хорошо бы, чтобы вы изучили ее правила, вы все же не девочка, Лорен.

— Перестаньте постоянно напоминать мне о моем возрасте! — возмутилась она.

— Боже упаси. Вы цветущая женщина, здоровы и даже способны к деторождению.

— Это-то вам откуда известно? — нервно спросила Лорен. Заметив его циничную усмешку, она в отчаянии возразила: — О нет! Это же закрытая информация.

— Когда говорят деньги, все остальное молчит. Я узнал о вас обеих все, что счел для себя необходимым. Неужели вы не поняли этого до сих пор?

Конечно, узнал, узнал все, что хотел! Не на пустом же месте родилось у него предположение о том, что у Лизы была любовная связь. Ведь действительно в прошлом году она едва не вышла замуж, но вовремя вмешалась судьба. Дочь несколько месяцев открыто жила с одаренным художником-реставратором Кайлом Кертисом, готовясь к свадьбе. Но однажды она застала его с мальчиком-натурщиком в постели и разорвала помолвку.

Лорен почувствовала, что оказалась в безвыходной ситуации. Грег был непотопляем. Она ничего не могла предъявить Лизе в качестве доказательств, кроме своих слов. Более того, это могло выглядеть как ревность, когда мать и дочь начинают соперничать за внимание одного мужчины. И Лорен предпочитала отыгрываться на Греге, как только представлялся такой случай.

В субботу, ближе к вечеру, Грэхем впервые появился у нее без сопровождающих. В руке у него были цветы, ее любимые длинностебельные розы чайного цвета. Лорен старалась угадать, что стоит за этим незапланированным визитом.

— Это вам. — Грег протянул ей букет.

— Спасибо. Проходите. — Лорен сделала приглашающий жест рукой. Грег вошел, бросив фирменный кейс от Гуччи прямо при входе.

— Чем обязана? — сухо поинтересовалась она, поставив цветы в вазу.

— Я пришел извиниться за свое поведение, — сдержанно произнес Грег, усаживаясь в кресло. — Я был излишне груб с вами во время вчерашнего ужина. И слишком много пил, это мне несвойственно, уверяю вас, Лорен.

Вчерашний ужин в «Ла Гула», где они большой шумной компанией отмечали предстоящий отъезд Лизы и Финна в Испанию, заставил ее изрядно поволноваться. Грэхем почти весь вечер пребывал в состоянии «черной меланхолии» — много пил и мало говорил, чем в очередной раз смог озадачить Лорен. Она подозревала, что его раздражение связано с предстоящим отъездом Лизы, и это сильно улучшало ей настроение, настраивая на боевой лад. Пару раз на свои попытки зацепить его словами — мол, «С глаз долой — из сердца вон» или «Ну что нам стоит сесть в личный вертолет» — она получала достойный отпор. Грег жалил точно, но не смертельно.