Джули Беннет - Растаять в твоих объятиях

— Ты очень наивна, если полагаешь, что он вернулся ради тебя, — сказала ее мать. — Он приехал только из-за своей матери и скоро уедет. Не ставь себя в уязвимое положение, Лорэйн. Тебе теперь нужно думать об Эбби.

— Я сама знаю, как воспитывать свою дочь.

— Милая моя, она не твоя дочь, — тихо сказала мать, как будто это могло смягчить жестокость ее слов.

— Нет, она моя дочь. Я собираюсь ее удочерить. И как только судья подпишет документы, она будет моей дочерью во всех смыслах этого слова.

Рэйн видела, что этот разговор ни к чему не приведет — она была слишком зла. Направляясь сюда, она втайне надеялась, что родители хотя бы извинятся перед ней. Теперь она знала, что их заботил только собственный имидж. Они не могли допустить, чтобы она запятнала их безупречную репутацию, будучи беременной и при этом не замужем.

— Теперь, когда я знаю правду, думаю, мы будем редко видеться, — сообщила она родителям.

— Ты просто пока злишься на нас. — Отец двинулся к ней с распростертыми объятиями.

— Нет. Я буду злиться и годы спустя. И не собираюсь менять свое мнение. Вы из кожи вон лезли, чтобы заставить меня смотреть на вещи вашими глазами, но я никогда не стану похожей ни на одного из вас. — Она прерывисто вздохнула. — И меня не заботит, чем мне могут быть полезные другие и как далеко я продвинусь в жизни, если буду лгать и обманывать.

Рэйн обогнула отца и направилась к двери.

— Можете считать эту нашу встречу последней — если, конечно, вы не решите, что способны любить меня ради меня, а не ради того, чтобы выглядеть заботливыми родителями в глазах ваших друзей.

Максу очень хотелось себя пожалеть: после сомнительно успешной процедуры смены подгузника он был весь в слюнях и пах детской присыпкой. Уложив Эбби в кроватку, чтобы она немного поспала, Макс думал о Рэйн и о том, как проходит ее разговор с родителями. Но прежде чем он смог углубиться в эти мысли, Эбби издала громкий вопль, причина которого была Максу неясна. Он заглянул в кроватку, девочка смотрела на него с явной обидой: ее подбородок дрожал, а лицо покраснело.

— Хорошо, малышка, — произнес Макс, снова поднимая ее на руки. — Ты же знаешь, я в этом деле новичок. Думаешь, что тебе удастся заставить меня носить тебя на руках все время, пока не вернется мама, да?

Эбби немедленно перестала капризничать. Макс рассмеялся и погладил ее по спине. Эбби прильнула к его груди, и он глубоко вздохнул.

Она просто вила из него веревки, но Макс был совсем не против. Он не мог вынести мысли о том, что Эбби чем-то расстроена. Да, она еще маленькая, да, маленькие дети плачут. Но она уже поселилась в той особой части его сердца, которая была зарезервирована для заботы о собственной семье.

Макс подошел к креслу-качалке, стоявшему возле окна. В комнату лился мягкий утренний свет. Он поудобнее устроил Эбби у себя на руках и принялся качать ее. Она закрыла глазки, засунула в рот свой маленький пухлый кулачок и тут же уснула, зная, что Макс не даст ее в обиду.

Он уже любил эту малышку. Понимание того, что он смог ее успокоить, просто прикоснувшись к ней, наполнило теплом такие уголки его души, о существовании которых он даже не догадывался. Вот чего ему хотелось… Хотелось создать вместе с Рэйн много лет назад.

До встречи с ней Макс никогда не задумывался о создании семьи. Будучи ребенком, он знал, что его усыновили. Любовь своей приемной матери он чувствовал, но отец… Если его и интересовала жизнь Макса, то это проявлялось очень странным образом. Макс поклялся себе, что если когда-нибудь сам станет отцом, то будет каждый день говорить своему ребенку о том, как сильно он его любит. Сейчас он изучал милое личико Эбби — ее длинные ресницы, достающие до круглых румяных щек, идеальной формы рот, пряди черных кудрявых волос. Все в ней было прекрасно. Макс почувствовал, как его все глубже затягивает в ее непорочный мир. Сначала Рэйн, а теперь Эбби. Как будто противостоять обаянию одной женщины было недостаточно.

— Ты даже не знаешь, как сильно ты любима, — прошептал он, обращаясь к мирно посапывающей девочке. — Твоя мамочка об этом позаботилась.

Когда в его кармане завибрировал телефон, он осторожно наклонился, чтобы достать его. На экране светился номер Бронсона Дейна. Но Макс никак не мог ответить. Во всяком случае, не сейчас, когда в его голове и сердце происходили непонятные перемены.

Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал ему, что он не ответит на звонок голливудского мэтра Бронсона Дейна, Макс бы только посмеялся над этой безумной идеей. Теперь же он спокойно думал о том, что Бронсон оставит сообщение, а он перезвонит ему, когда сможет. Нужно было решать, что делать дальше. От этого слишком многое зависело.

Он уже не мог отрицать того факта, что влюблен в Рэйн. Наверное, он никогда и не переставал ее любить — просто чувства оказались погребены под годами боли. Но, кроме того, ему нравилась Эбби, нравилось снова быть в Леноксе и играть в театре, как раньше. Конечно, пока прошла только премьера и оставалось всего несколько спектаклей, но, оказавшись перед живой аудиторией, он сразу все понял.

Безусловно, ему не следовало снова влюбляться в свой родной город. Ностальгия и воспоминания о прошлом никогда раньше его не преследовали. Но вот он здесь и пытается понять, как ему поступить дальше, как создать семью и при этом сохранить карьеру.

Через несколько недель в Лос-Анджелесе его ждут съемки собственного фильма. Его мама чувствовала себя хорошо и уже не нуждалась в его помощи, но он хотел пробыть с ней в Леноксе как можно дольше.

Но нельзя находиться в двух местах одновременно. Сердце Рэйн принадлежало Леноксу. Здесь был старый дом ее бабушки, сумасшедшие куры и козы, которые норовили боднуть тебя в спину каждый раз, как ты выйдешь из дому, заботы о предстоящем ремонте. Ей, в отличие от других, никогда не нужна была красивая жизнь. А он пытался искать счастье где-то далеко, вместо того чтобы довольствоваться тем, что дала ему судьба.

Сейчас он понимал, что в восемнадцать лет имел все, что ему было нужно. Приходилось признать, что последние пятнадцать лет он был катастрофически несчастен.

Но что теперь?

Макс разрывался между желаниями собственного сердца и своей мечтой. Хотя на самом деле это были просто две половинки одной мечты, и вопрос заключался в том, за какой из них он последует.

Собираясь уже положить Эбби обратно в кроватку, Макс услышал дверной звонок.

— Кто бы это мог быть? — пробормотал он, выходя из детской и направляясь к лестнице.

Прижимая девочку к груди, он открыл дверь, не потрудившись выглянуть в боковое окошко и посмотреть, кто стоит на пороге.

И тут же пожалел, что этого не сделал.