Кэтрин Гарбера - Игра в обольщение

Пробыв всего неделю в Техасе, Феррин уже не была уверена, что готова встретиться с Хантером или с отцом, но все же вернулась в Калифорнию. Самолет сел в международном аэропорту Сан-Франциско. Она направилась к месту выдачи багажа и заметила стоявшего в стороне Хантера.

На нем были выцветшие голубые джинсы, потертая кожаная куртка, бейсболка и темные очки. Он ничего не сказал, но она все разгадала по языку его тела в тот момент, когда он ее увидел.

Феррин думала, что все чувства к нему угасли. По крайней мере, настолько, что уже не будут иметь значения. Она ошибалась.

Сердце сильно забилось, а в животе зародилось нечто вроде возбуждения. Она целыми днями читала о скверных мальчишках и женщинах, которые их любили. Но, похоже, не почерпнула из них ничего полезного.

Он поднял руку, слегка помахал, и она махнула в ответ, после чего подошла к ленте конвейера, чтобы забрать вещи. Хантер подошел к ней:

– Как Техас?

– Жаркий. Но расслабляющий. А ты почему здесь?

– Потому что Габи сказала мне, что ты прилетаешь сегодня. После такого долгого полета не хватало еще, чтобы ты возилась с прокатной машиной и справлялась с движением на дороге. Поэтому решил предложить услуги водителя.

Водитель…

За время ее отсутствия ни одной эсэмэски, ни одного звонка от него. Но чего она ожидала? Велела ему уйти, и он ушел. Но она была разочарована. Ее мысли получили подтверждение: она недаром думала, что он попросту ее использовал, и теперь, когда близок к получению желаемого, больше в ней не нуждается.

– Какая сумка твоя? – спросил он.

Она заметила яркую сумку с цветочным принтом, которую обычно брала в дорогу. Сумка была огромной. И, как всегда, слишком для нее тяжелой.

Она показала на сумку, и Хантер, натужно крякнув, поднял ее с конвейера:

– Что ты нагрузила в эту штуку?

– Самое необходимое, – заверила она. – Можешь поставить ее на пол, я сама понесу.

– Ничего подобного. Итак, ты хочешь, чтобы я подвез тебя в Кармел?

– Я… да. Полагаю, что хочу. Нам все равно нужно поговорить, – пробормотала она.

Хантер кивнул, повесил сумку на плечо и повел ее из аэропорта к парковке. Он приехал на спортивной машине и сунул ее сумку в багажник, прежде чем открыть дверцу.

– Верх поднять или опустить?

– Опустить, – решила она в надежде на то, что бивший в лицо ветер сведет разговор к минимуму.

– Хорошо.

– Я говорил с Джой и твоим отцом насчет документов. По-моему, он позволил мне сделать это, но только если ты будешь рядом.

У Феррин отвалилась челюсть.

– Зачем?!

– Твой отец сказал, что ты посчитала важным принять участие в торжественной церемонии награждения, которую хочет провести колледж.

Она покачала головой и стала рыться в сумочке в поисках темных очков. Машина выехала с парковки. Небо было ясным, солнце – жарким, но с залива дул прохладный ветерок.

– Очень мило с его стороны.

– Мило?

– Да. Я напомнила ему, что все эти годы футбол для него был на первом месте и его давно пора вознаградить за преданность этой игре. Ты по-прежнему считаешь, что найдешь что-то в документах?

– Надеюсь, что так, – кивнул он. – Даже если это всего лишь след.

– А я надеюсь, что ты найдешь ответы, которые ищешь. И что тогда будешь делать? – не выдержала она.

– Искать с их помощью убийцу.

Она смотрела на него, пока они ехали по городу к скоростному шоссе, ведущему на побережье. Хантер сосредоточился и вел машину легко, почти небрежно. Он заметил, что она наблюдает за ним, и на мгновение скосил глаза в ее сторону, прежде чем снова уставиться на дорогу.

– Что?

– Ты ни разу не попытался позвонить, – выпалила она.

– Ты сама просила не звонить. Я хотел дать тебе время расслабиться и подумать. Я здесь потому, что ждал сколько мог, прежде чем снова увидеть тебя.

– Всего неделю.

– Да. Я хотел полететь в Техас уже через два дня, но Кингсли посоветовал уважать твои желания.

– Ты говорил с ним обо мне?

Он кивнул.

– Я говорила о тебе с Габи, – призналась она.

– Я хочу начать сначала, Феррин. Только я и ты. Но на этот раз никаких тайн. Никакого стыда. Никаких скрытых фактов.

– Мне нечего от тебя скрывать, – возразила она.

– Мне тоже. Теперь ты знаешь все. Дашь ли мне еще один шанс?

Сказать «нет», когда она умирала от желания сказать «да», будет самым глупым ее поступком за всю жизнь, поэтому она кивнула.

Хантер поднял очки:

– Это означает «да»?

– Да.

– Слава богу! Я думал… думал, что навсегда потерял тебя, – выдохнул он и, взяв ее руку, крепко сжал. – Спасибо.

– Возможно, долго это не продлится. Последние несколько дней я много думала о нас с тобой и пришла к заключению, что ты был для меня чем-то вроде еще одного пункта из списка того, что необходимо сделать, пока я не протянула ноги. Чем-то волнующим, из другого мира. Говоря по правде, я боюсь позволить себе думать, что между нами может быть нечто большее. Для тебя все по-другому. Ты привык к играм. В отличие от меня.

Но это перестало быть игрой для Хантера в ту ночь, когда они поехали в «Секондз» и он понял, что она значит для него больше, чем он ожидал. Его сковал парализующий страх того, что он сделал что-то не то и она снова от него убежит.

– Я не играю с тобой, Феррин. У меня тоже было много времени подумать, и я осознал одно: чем дольше я позволю этому продолжаться, тем меньше шансов на то, что ты останешься в моей жизни.

– Позволить продолжаться? Чему?

– Если я буду и дальше манипулировать тобой, чтобы добраться до тренера.

– Манипулировать мной? – откликнулась она. – Ты шутишь?

– Нет. Послушай, я думал, что делаю все возможное, чтобы добиться своего. Ты никогда не станешь профессиональным футболистом, если не готов на жертвы. И я был готов. Но больше не могу. Я пытался внушить тебе, что это твоя идея – позволить мне взглянуть на коробки, но потом понял: это не способ начать новую жизнь и смотреть в будущее.

– Ты так думаешь? – спросила она.

– Черт возьми, я еще больше все порчу, верно? – вздохнул он.

– Во всяком случае, уж точно не исправляешь, – буркнула она, но он заметил, что на самом деле она уже не так сильно злится.

– Я хочу сказать только, что прошу прощения. Я ошибался, во многом ошибался и могу привести причины этого, возможно, правдивые, но знаю одно: с той минуты, как ты открыла дверь дома и я сообразил, что передо мной дочь тренера, все изменилось.

Она задумчиво прикусила нижнюю губу и, повернув голову, стала его изучать.

– Почему?

Он устало потер рукой затылок. Причины были настолько глубоко личными, что он боялся высказать их вслух.

– Полагаю, меня влечет к тебе.

– Влечет?

– Да.

– Вожделение? Это причина, почему для тебя все изменилось? – спросила она.