Кейтлин Крюс - Зачем скрывать любовь

Она так много сил потратила на то, чтобы забыть о кошмаре в ее жизни, но он решил о себе напомнить.

Впрочем, нельзя сказать, что Кэтрин была очень этому удивлена. Она уже видела газеты, как, впрочем, и все в небольшой деревне и, вероятно, во всей Англии. Обо всем мире Кэтрин думать боялась.

Кэтрин убедила себя, что если сможет выдержать негативную реакцию, которую неминуемо вызовут в деревне опубликованные фотографии, то ей удастся справиться со всем на свете. Включая ту бурю, которая поднимется, когда она родит, как и ее мать, внебрачного ребенка. Второго в их семье. Хотя сейчас она даже думать боялась, что будут говорить люди, когда ее беременность станет заметна.

– Значит, ты решила отказаться от борьбы? – спросила Роуз, когда поняла, что Кэтрин вернулась навсегда. – Это дает о себе знать кровь твоего отца. Он тоже был слабым и предпочел сдаться.

Отвечать на вопрос матери она не стала. Проигнорировала она и то, что услышала после публикаций в прессе.

Кэтрин убедила себя, что может ходить по улицам, закутавшись в темное пальто, что оно сделает ее невидимой.

Стоящий напротив Лука был вполне видим и более чем реален. На нем были брюки и простая рубашка, которая на любом другом мужчине выглядела бы непримечательной, но ведь это был Лука. Он выглядел так же мужественно и элегантно, как и в сшитом на заказ костюме. Волосы были как обычно растрепаны, и это немного смягчало суровую красоту лица, в любом случае он всегда выглядел потрясающе. Несмотря на тот взгляд, каким смотрел сейчас на Кэтрин.

Однако сегодня ее не пугало его настроение. Он уже не сможет разбить то, что и так разбито. Он погубил ее на той самой крыше, и весь мир мог увидеть это в газетах.

– Как мило, – произнесла она самым ледяным тоном, на какой была способна. Она не попыталась улыбнуться ему, не смогла, даже из вежливости. – Означает ли твой визит возможность мне в свою очередь вылить тебе на голову ведро помоев?

– Ты уже сделала все, что смогла, через журналистов, – оскалился он в ответ. – Поэтому я и приехал сюда, хотя мне потребовалась неделя, чтобы отыскать тебя в этом захолустье. Чего ты добиваешься?

Кэтрин отпрянула и заморгала:

– Ничего. Хотя мне было бы приятно услышать слова сочувствия после таких новостей. Но поезд уже ушел.

– Что за игру ты затеяла? – Он говорил спокойно, но она поняла, что это обманчивая тишина, которая бывает перед грозой. От предчувствия перед глазами вспыхнули искры, будто она уже видела первые всполохи молнии. – Как ты надеешься победить?

Кэтрин перекатилась с мысков на пятки и засунула руки глубже в карманы.

Лука выглядел… сумасшедшим, сейчас она это отчетливо поняла. Она никогда не видела, чтобы глаза его были такими, как у дикого зверя, казалось, напряжение держит его в тисках и не собирается отпускать.

Лука сильнее, чем требовалось, хлопнул дверцей, кажется, от этого великолепная и мощная, как он сам, спортивная машина даже покачнулась.

Кэтрин решила, что сейчас он набросится на нее, и невольно попятилась, но он просто стоял и смотрел. Впрочем, от такого взгляда кровь закипала в венах.

Затем он оперся рукой о крышу и скрестил ноги, будто холодный йоркширский ветер, трепавший верхушки деревьев, не доставлял ему ровным счетом никаких неудобств. Будет ли он стоять так вечно, если она ему не ответит?

– Мне ничего от тебя не нужно. – Взгляды их скрестились, и Кэтрин ощутила давящую боль в груди. Вероятно, в ее душе всегда будут жить тоска и надежда, что этот человек мог бы стать другим. Но этого не случится. Ей не стоит позволять ему так вести себя с ней. – Я уже сказала, у тебя будет ребенок, а какие ты сделаешь выводы, только твое дело.

– А если я откажусь признать его, ты попытаешься сделать так, чтобы он считался ребенком моего отца, верно? – Взгляд был острым, словно лезвие, хотя выглядел он вполне расслабленным. – Таким образом, ты все равно получишь содержание, а ребенок – треть состояния. Это даст возможность вести роскошную жизнь, так ведь, дорогая мачеха? Позволь мне угадать. Все два года замужества ты пыталась забеременеть, но ничего не получилось. Потом отец умер, и ты поняла, что шанс упущен. Для Рафаэля существует лишь одна женщина – Лили. Так было даже тогда, когда она считалась мертвой. Поэтому оставался я.

Кэтрин захотелось переехать его на этой неуместно шикарной машине.

– Все верно. Ты меня раскусил, – кивнула она. – А как быть с тем фактом, что до ночи с тобой я была девственницей? И ты отлично знаешь, что это правда.

– Существует немало слов, которыми тебя можно охарактеризовать. – Он посмотрел на нее с прежним презрением. – Но невинность – не одно из них.

– Да? – едко усмехнувшись, произнесла Кэтрин.

– Ты не можешь позволить себе проиграть? – Было видно, что в нем закипает гнев. В такой ярости ей приходилось видеть его нечасто. – Если я никак не отреагирую, весь свет решит, что это ребенок моего отца. Ты в любом случае будешь иметь право на содержание до конца дней, пока твоя корыстная душа не покинет этот мир.

Кэтрин открыла рот, чтобы бросить в ответ что-то неприятное ему и обидное, но внезапно душу заволокло темное облако, пугающее, как воды Северного моря. Она попыталась разогнать его, ведь не раз давала себе слово, что этот мужчина никогда не увидит ее слез.

У нее ничего не получилось.

Они хлынули из глаз и предательски потекли по щекам.

Кэтрин громко всхлипнула и разрыдалась.

За два года, а особенно за последние двенадцать дней, в ней накопилось слишком многое, ей немало пришлось вытерпеть. И эти фотографии на страницах газет, колкости матери, твердящей, что по ее глупости история повторяется, но на этот раз все гораздо хуже. Давала о себе знать рана, нанесенная Лукой, а теперь он втыкал в нее иглы, бросая оскорбления.

Сложно поверить, что перед ней тот же мужчина, который был так нежен в их первую ночь в Сономе. Тогда он заботился о ней.

Кэтрин рыдала и не могла остановиться.

– Как ты можешь? – спросила она, затаив дыхание. – Тебе ведь прекрасно известно, что ребенок может быть только твоим!

– Почему? – Он уже не выглядел таким спокойным, как минуту назад. Лука был не похож на самого себя. Исчезли ленивые движения и насмешливое выражение лица, он угрожающе двигался на нее. Взяв за подбородок, он повернул ее лицо к себе. – Ты до двадцати пяти лет хранила свою девственность, устояла даже перед мужем, и все ради того, чтобы отдаться на заднем сиденье автомобиля своему пасынку? Возможно ли это без серьезных мотивов? Что это еще может быть, кроме хорошо составленного плана?

Кэтрин действовала как в тумане. Она не помнила, как выронила из рук сумку, как подняла их и начала колотить кулаками его в грудь.