Натали Андерсон - Обрученные дважды

Обратный путь лежал через кухню — темную и холодную. Маленькая фея больше не пекла плюшки, наполняя дом ароматом теплого хлеба и заставляя Томаса улыбаться ее энтузиазму. Тишина ударила по ушам. Зара забрала всю свою музыку с собой.

Но кое-что она ему оставила. В холодильнике Томас нашел пирог. Ее фирменный, с лимонной начинкой. Его рот непроизвольно наполнился слюной. Томас отрезал кусок, положил на тарелку и сел за стол, который теперь воспринимался им почти как алтарь.

Пока он работал челюстями, его опять посетило ощущение чего-то знакомого, словно тень воспоминания, которую он не мог ухватить. Сколько можно терзать себя тщетными попытками? Ему никогда не вспомнить день знакомства с Зарой или их свадьбу. Томас вскочил из-за стола, швырнул тарелку в мойку и пошел в кабинет, пытаясь на ходу вытрясти из ушей звон битого стекла.

В кабинете на него с укоризной глянули пустые страницы дневника. Записи, сделанные до приезда Зары, показались ему самым скучным чтением на свете. Применив талант к выведению закономерностей к себе, Томас констатировал, что утонул в рутине. Он ошибался, думая, что одиночество и предсказуемость каждого дня делают его счастливым.

Страх потерять что-то еще заставил его отказаться от полноценной жизни. Он пытался убедить себя, что в основе его отношений с Зарой лежала похоть, разожженная воздержанием и ее доступностью. На самом деле Зара была единственной женщиной, которую Томас желал с такой силой и страстью, всем сердцем.

Но он снова поддался страху. Не мог поверить, что Зара была с ним не из благодарности или жалости. Оскорблял ее подозрением, что она не в ладах с разумом и чувствами. Зара не жалела, а желала его, всего целиком.

Томас надеялся, что не убил в ней желание любить его не только за красивое тело. Единственным способом навсегда снять вопрос жалости было перестать на нее напрашиваться. Действовать требовалось быстро, потому что он умудрился не только потерять прошлое и обесценить настоящее. Вчера он вытолкал за дверь свое будущее. Идиот.

Зара охнула, прочитав огромный заголовок на сайте одной из центральных газет: «Председатель совета директоров «Галлоуэй инвестментс» страдает от амнезии». Дальше говорилось: «Год назад миллионер Томас Галло едва не погиб в страшной автокатастрофе. Источники в окружении бизнесмена говорят, что последствием аварии стала частичная потеря памяти, и врачи не гарантируют ему полное выздоровление. Тем не менее компания «Галлоуэй инвестментс» процветает. Источники утверждают, что амнезия не влияет на способность мистера Галло руководить компанией. Бизнесмен, известный безупречной деловой этикой, после аварии ведет затворнический образ жизни и не показывается на публике».

Случилось как раз то, чего Томас боялся и старался избежать. И всего через неделю после ее отъезда из поместья. Нетрудно было догадаться, кого он заподозрит в первую очередь. В панике Зара набрала телефон Джаспера.

— Как они узнали? — закричала она, едва адвокат поднял трубку. — Ты с ним разговаривал? Он в порядке?

— Мне пока не удалось связаться с Томасом, — ответил Джаспер в своей обычной осторожной манере. — Но я полагаю, что он это переживет.

Зара со стоном прижала ладонь к лицу. Просто пережить обнародование диагноза для Томаса было недостаточно. Он и так не производил впечатление счастливейшего из людей, а предательство только загонит его глубже в добровольную изоляцию. Зара не могла смириться с мыслью, что такой человек, как Томас, будет покрываться плесенью в пустом доме, когда мог бы смеяться, наслаждаться жизнью, любить и быть любимым. В нем было столько достойного любви!

— Ты увидишься с ним сегодня?

— Не могу. Я улетаю в Нью-Йорк, сейчас еду в аэропорт.

— Тебе не кажется, что благополучие Томаса важнее?

— А Томасу важнее всего его компания. Я выполняю его распоряжение, Зара.

— К черту его распоряжения, кто-то должен сейчас быть с ним. Нельзя оставлять его одного в такой момент.

— Зара, я дорожу своей работой и уважаю Томаса. Если он говорит, что контролирует ситуацию, значит, так оно и есть. Я уже переступил черту, когда послал тебя к нему. Моя работа — заботиться о компании, а не о человеке.

Зара поняла, что Томас поставил интересы своего детища выше собственных, как поступал всегда.

— Лучше расскажи мне, как твои дела, Зара.

Ее сердце сжалось, когда она услышала нотки сострадания в голосе пожилого юриста. Джаспер знал о ее чувствах к Томасу, потому что у Зары не хватило сил скрывать горе в день расставания. Вряд ли адвокат не заметил слезы, которые катились по ее лицу всю дорогу до автосервиса, и не догадался об их причине.

— Я в порядке, — заверила она Джаспера. — Неделя выдалась так себе, меня порядком потрясло, но я пришла в себя и вернулась к своим делам.

Зара сказала не всю правду. Первые два дня она проплакала, потом действительно собралась. Это было невероятно тяжело. Она скучала по Томасу каждой клеточкой своего тела.

Разговор с Джаспером только расстроил Зару. Адвокат мог говорить «да» в ответ на все пожелания шефа, но она не собиралась следовать его примеру.

Пусть Томас не разделял ее чувств к нему, Зара должна была навестить его как друг и убедить, что журналисты получили информацию не от нее. Она знала, что перестанет волноваться за него, только если посмотрит на его состояние своими глазами. Не говоря уже о том, как сильно ей хотелось его увидеть.

Решившись, Зара бросила сумку с вещами в машину и заперла свою крохотную квартирку. Всю дорогу она мысленно вела диалог с Томасом, думала, что скажет ему, пыталась предугадать ответы. Боялась, что он сменил код на воротах и она не сможет подъехать к особняку. Готовилась лезть через ограду.

Четыре часа спустя Зара припарковалась у ворот, которые открылись с приветственным скрежетом. Дом выглядел холодным и пустым, и Зара сразу почувствовала, что Томаса она там не найдет. Оставалось только ждать. Она села на крыльцо, обняв колени руками. Сколько бы времени ей ни пришлось просидеть здесь, она дождется.

Однако уже через двадцать минут Зара услышала, что ворота снова открылись. Она поднялась на ноги и встала на верхней ступеньке, глядя, как серый джип Томаса подъезжает к особняку.

Она затаила дыхание, когда он вышел из машины. Заметила усталые складки у рта, трехдневную щетину, энергичную — не сказать злую — поступь. Томас был прекрасен, но хмур.

— Я никому ничего не говорила!

— Я знаю. — Он остановился на нижней ступеньке, так что его лицо оказалось почти вровень с лицом Зары. — Поэтому ты здесь?

— Я… — Зара растерялась. Неужели Томас ей поверил?

— Ты обещала никогда не возвращаться.