Марион Бельфор - Звёздное кружево: Любовь «от кутюр»

Франческа сидела за своим письменным столом с совершенно отсутствующим видом. Карандаш ритмично подергивался в ее тонких пальцах, украшенных изящными золотыми кольцами. Звонок внутреннего телефона оторвал ее от размышлений.

Она подняла трубку:

— Слушаю.

— Пришла графиня, — раздался голос ее ассистентки.

Графиня Корнуоллская была первой клиенткой из высшего общества еще в те времена, когда Франческа только открывала свой салон мод на Бьючем-плейс в Лондоне. Салон назывался «Звездное кружево». Модели Франчески и вправду были «звездными» — так высок был полет фантазии мастерицы. Сейчас знатные дамы со всего света слетались сюда за элегантными вечерними туалетами и оригинальными дополнениями к ним.

— Спасибо, Сьюзи, сейчас выйду.

Франческа обвела взглядом кабинет, где она воплощала свои умопомрачительные идеи. Кабинет располагался во втором этаже, над бутиком, и сюда не долетала суетливая толкотня клиенток снизу. Здесь, в тишине и покое, рождались модели, которые за три года подняли имя Франки да Римини на один уровень с именами Сандры Роджерс и Джины Фратини.

Однако кому, как не ей, было знать, что без начального капитала, с одним только талантом, она мало чего смогла бы добиться. Без финансовой поддержки ей никогда бы не привлечь внимания той публики, для которой она работала сейчас, да еще в таком городе, как Лондон. В лучшем случае, лет через десять ее имя стало бы известно в узком кругу полусвета.

Франческа вздохнула и, прежде чем спуститься, машинально поправила прическу перед зеркалом. И — уже не в первый раз — из зеркала на нее глянуло совершенно чужое лицо. «Нет, это не я, — сказала она своему отражению. — Что со мной? Куда делась та озорная девчонка, та, настоящая Франческа?»

Может, не она одна претерпевала подобные метаморфозы. Может, это нормально для каждого, вдруг измениться до неузнаваемости? Но как это все не похоже на ее девичьи мечты! А он? Так же сильно переменился? Франческа сурово глянула на своего двойника и напомнила ему, что с прошлым покончено, надо думать о сегодняшнем дне.

— Здравствуйте, леди Корнуолл! — Франческа радушно протянула руку даме в дорогих мехах.

— Привет, Франка! Как дела? Я, конечно, не ждала, что удастся увидеть ваш новый шедевр, пока вы не вернетесь из Италии. Сьюзи прожужжала мне о нем все уши!

Франческа скромно улыбнулась:

— Надеюсь, платье вам понравится.

Она препроводила леди Корнуолл за черную, шитую золотом шелковую портьеру в примерочную для особо важных персон. Просторное помещение, обставленное стильными креслами и диванчиками, с зеркалами в человеческий рост, походило скорее на демонстрационный зал.

Франческа не готовила в спешке коллекции к каждому новому сезону. Свои модели она набрасывала в течение всего года, когда приходило настроение. Иногда из одной модели, благодаря еле заметным глазу изменениям кроя и дополнительной отделке появлялась целая серия модной одежды. Бывало, до сорока-пятидесяти вариаций. Но ее стиль оставался неизменным. Подчас ее осеняли гениальные идеи, но она не спешила выдать их на публику. Она изготавливала эксклюзивный экземпляр и вешала его в особый зеркальный шкаф для избранных. К этому кругу принадлежали: одна принцесса, одна итальянская суперзвезда и леди Корнуолл.

Леди Корнуолл заглянула в салон — Франческа была еще во Флоренции — в поисках туалета к новому бальному сезону. Принцесса все еще не разродилась. Суперзвезда жарилась где-то под более горячим, чем итальянское, солнцем. И Сьюзи назначила леди первый понедельник по возвращении хозяйки.

Сьюзи направилась к заветному шкафу. Графиня Корнуолл и Франческа расположились на диванчике. И, как бы ни было велико нетерпение графини, Франческа волновалась не меньше. Перед отъездом она сделала все эскизы и лекала, тщательно подобрала кружева и аксессуары, но готового платья еще не видела.

Вчера она прилетела из Италии глубокой ночью, а сегодня, поздно поднявшись, спешила на обед в ресторан, о котором была договоренность еще до ее отъезда. И, когда после обеда Сьюзи сообщила, что платье готово, Франческа небрежно обронила:

— Посмотрю позже, вместе с графиней.

Причиной такого безразличия было предложение, которое ей сделал мужчина, пригласивший ее в ресторан. Франческа ответила решительным «нет», и, наверное, положила конец давней дружбе, которой — она знала наверняка — ей будет очень не хватать. И может быть, когда-нибудь в будущем она еще раскается в своем отказе.

Сьюзи вынула платье из шкафа. Она продемонстрировала его, медленно поворачивая на плечиках. Оно было цвета южной ночи. Нет, зелени кипарисов в сгущающихся сумерках. Нет… С каждым движением платье переливалось, меняя свой цвет. Облегающий лиф с глубоким декольте и открытой спиной то там, то тут вспыхивал алмазными брызгами, пышные нижние юбки были набраны из брюссельских кружев и расшиты жемчужинами. Это была самая безумная идея из всех когда-либо приходивших Франческе в голову.

Леди Корнуолл не могла дольше усидеть. Она выхватила платье из рук Сьюзи и, держа его перед собой на вытянутых руках, воскликнула слегка осипшим голосом:

— Нет, это невозможно!.. Потрясающе! Вы превзошли сами себя!

— Я рада, что оно вам нравится, — вежливо улыбнулась Франческа.

— Нравится?! Это не то слово! Я должна его сейчас же примерить!

— Оно очень дорогое, леди Корнуолл. И кружева, и камни настоящие.

— Ах, при чем здесь деньги! Это мой размер?

Франческа молча кивнула. Платье она делала на себя, а графиня почти не отличалась от нее фигурой.

Сьюзи и графиня исчезли за шторкой. Франческа подошла к высоким витринным окнам. Стояла весна. Время, когда ей обычно делалось не по себе. Рожденная в Англии, она долгие годы провела в южных странах и вернулась сюда такой же вот весной. Но весна на приволье зеленеющих лугов, под сенью старых деревьев с едва проклюнувшимися почками, еле уловимый аромат распускающейся сирени — это совсем другое дело!

Однако ее карьера могла состояться только здесь, в Лондоне. Он опутывал ее невидимыми нитями. В двух шагах отсюда музей королевы Виктории и Альберта, с его уникальной коллекцией картин и изделий прикладного искусства со всего мира. Чуть подальше — Гайд-парк и Кенсингтон-гарденс. Здесь ее родина, здесь истоки ее вдохновения. По большому счету, Франческа была согласна с высказыванием Сэмюэла Джонсона: «Если лондонец устал от Лондона — значит, он устал от жизни. Лондон — это все, что человеку нужно».

«О нет, далеко не все, — вздохнула Франческа. — Здесь нет круглого лета. Нет скрипа штурвала или грохота брашпиля. Нет золотисто-розовой зари, когда солнечный шар выплывает из-за моря. Воды Темзы не мерцают сумрачно-фиолетовым цветом с оттенком изумрудно-зеленого, когда солнце уходит за горизонт. Здесь не падает полог кромешной тьмы с высоким звездным небом и не кричат на рассвете морские чайки…»