Рита Флоренс - Редкая жемчужина

— Кого же из двоих мне выбрать? — шутливо продолжал светловолосый незнакомец. — Русалку с ореховыми волосами или черноглазого крабика? Он наверняка вкуснее.

— Не меня! Не меня! — Кармен захихикала от удовольствия, когда он поднырнул под лодкой и появился с другой стороны.

— Кармен, хватит дурачиться! А вы… Перестаньте нести ерунду! — резко проговорила Хейзел.

— Прошу прощения. — Пловец сделал попытку изобразить раскаяние, но готовые расплыться в улыбке уголки губ выдали его с головой.

Хейзел изо всех сил старалась оставаться серьезной, хотя испуг уже прошел.

— Вам нравится нас пугать? Мы же перевернемся!

— А вы не заметили, как далеко от берега отнесло вашу лодку? — ответил незнакомец вопросом на вопрос.

Он смотрел на нее оценивающе, с нескрываемым интересом, отчего Хейзел рассердилась и смутилась еще больше. Молодая женщина нетерпеливым движением повернула голову и осмотрелась. Незнакомец оказался прав — берег был едва виден.

— Боже! Как же мы вернемся назад?

Вместо ответа незнакомец одним ловким прыжком очутился в лодке.

— Подвинься немного, маленький краб! — скомандовал он. — На борту капитан, всем занять свои места!

Кармен смотрела на него восхищенным взглядом и безропотно выполняла все его распоряжения. Этот неожиданно вынырнувший из моря высокий блондин нравился ей — веселый, дружелюбный и, главное, обращает внимание не только на взрослых, но и на девочек.

Катамаран стремительно понесся к берегу. Хейзел облегченно вздохнула. В одиночку подогнать лодку к причалу было бы непросто.

— Большое спасибо, что вы нас спасли, мистер… — произнесла Хейзел, заметила неодобрение в его взгляде и снова покраснела.

— Честер. Но лучше просто Робин.

— Большое спасибо, Робин! — от всего сердца поблагодарила Хейзел.

Жаль, что они никогда больше не увидятся…

— А меня зовут Кармен! — не утерпела девочка. — Я хочу поцеловать тебя, храбрый Робин!

Высокий, за метр восемьдесят, он легко поднял девочку на руки и подкинул в воздух. Кармен завизжала от удовольствия.

— Ну, целуй меня, маленький краб!

Хейзел захотелось поскорее уйти. Эта сцена смотрелась слишком двусмысленно. Робин широко улыбнулся, словно понимая, что она чувствует, и вежливо пожал молодой женщине на прощание руку.

Хейзел и Кармен встретились с доном Гарсией в сувенирной лавочке.

— Малышка, можешь не рассказывать, как вам было здорово, — предупредительно поднял обе руки старик. — Все написано на твоей довольной мордашке!

Хейзел не хотелось, чтобы Кармен рассказывала во всех подробностях об их замечательном плавании.

— Дядя Гарсия, я хочу пить, здесь очень жарко, — вступила она в разговор. — Может быть, зайдем в отель передохнуть и переждать жару?

— Конечно! У нас еще целый час до встречи с твоей подругой. Успеем выпить хорошего английского чая по всем правилам.

В отеле им предоставили номер. Уставшая от впечатлений, Кармен легла и скоро заснула, а Хейзел с доном Гарсией спустились в ресторан и заказали чай. Некоторое время оба молчали. Дон Гарсия давал Хейзел возможность собраться с мыслями, чтобы начать разговор.

— Франсиско в самом деле виноват в смерти брата и его жены? — Она вскинула ореховые глаза на дона Гарсию.

— Господи, Хейзел! Как тебе такое в голову пришло?

— Он сам так сказал, — продолжала она без тени смущения. — И что только поэтому он стал опекуном Кармен. Я хочу знать, что произошло на самом деле, дядя Гарсия!

Руки старика задрожали, когда он ставил чашку на блюдце. Тихо звякнул белый фарфор.

— Они просили Франсиско помочь им с деньгами, но он отказал. Это мне точно известно. Вот чего я не знаю, так это как он может быть виноватым в гибели людей, которые в момент смерти находились в трех километрах от замка. Его брат слишком лихо водил машину, поэтому никто не удивился, что он попал в аварию. Даже представить себе не могу, с какой стати Франсиско себя обвиняет…

Хейзел молчала, пытаясь восстановить подлинную картину случившегося. Франсиско был влюблен в девушку, которая предпочла его брата. Обычная история, конечно, это больно, но любой нормальный мужчина в подобном случае все прощает и мирится с ситуацией. Очевидно, Франсиско в своей непомерной гордыне считал это невозможным. Молодая пара попросила его о помощи и, получив отказ, оказалась в отчаянном положении. Становилось вполне понятным, почему он чувствует свою вину за этот несчастный случай.

— Ты же не думаешь, что Франсиско на самом деле виноват? — с тревогой в голосе спросил дон Гарсия.

Хейзел задумалась — может быть, Франсиско хотел ее шокировать своим признанием? Или это было попыткой освободиться от давящего чувства вины?

— Конечно, дядя, я так не думаю, — ответила она как можно мягче, чтобы успокоить старика.

В фамильном замке де Драхо накрывали к ужину ровно в десять часов вечера. Когда Кэтрин вошла внутрь, она талантливо изобразила восторг и изумление при виде мощных стен старинного здания и принялась на все лады расхваливать фасад и башни. Делала это так искусно, что никто не мог заподозрить гостью в неискренности. Впрочем, восхищалась Кэтрин искренне, только цель ее бурных излиянии не имела ни малейшего отношения к архитектуре. По лицу хозяина замка было видно, как льстит ему красноречие красивой молодой гостьи. Франсиско самодовольно кивал и подробно рассказывал Кэтрин о доме.

Кармен чувствовала себя очень усталой, и Хейзел рано отправила девочку в постель. Ей тоже хотелось уйти, лишь бы не смотреть, как приветливо общается Франсиско с их гостьей. Нет, за рамки приличий хозяин не выходил — для этого он был слишком хорошо воспитан. Хейзел молчала и корила себя за то, что не смогла объяснить дону Гарсии: не каждый, с кем она была знакома прежде, желанный гость в замке.

Однако присутствовать на ужине должны были все взрослые обитатели замка. Хейзел поднялась к себе, приняла душ, освежила макияж, выбрала вечернее платье.

Хейзел спускалась по лестнице и издалека услышала громкие голоса и смех. От неожиданности она остановилась, потом ускорила шаги и распахнула двери зала. Кэтрин рассказывала истории из школьной жизни. Сердце Хейзел дрогнуло от обиды. Она снова вспомнила, сколько мучений ей доставляли постоянные насмешки ее самоуверенных одноклассниц.

— Безусловно, мы хулиганили! Ужасно мучили бедняжку Хейзел. На нее никогда не обращали внимания, спросом у мальчишек она не пользовалась. Сначала мы прозвали ее белкой, потом мышкой, но все это ей не очень подходило. Тут вдруг кому-то пришла в голову мысль, что она похожа на орешек! Это прозвище за ней до сих пор — когда мы вспоминаем Хейзел, то всегда называем ее так.