Линн Грэхем - Сначала забудь ее

– О боже, ты меня напугала. – Джемайма не желала реагировать на провокации Сансы.

В любом случае ей не нужны сторонние комментарии, чтобы увидеть огонек восхищения и обожания в его глазах. На нее он так никогда не посмотрит. Она никогда не будет настолько важной для него, настолько идеальной, чтобы все оборачивались в ее сторону, когда она проходила бы по улице. Джемайма с горечью призналась сама себе, что она была совсем из другой категории, нежели Джиджи, и, нравится ей или нет, Лучиано никогда бы даже не посмотрел на нее, не будь Никки. Это больно ранило. Тем не менее придется научиться жить с этим.

– После аварии Лучиано поклялся, что больше никогда никого не полюбит.

– Да, но жизнь не стоит на месте, теперь он снова женится. – Джемайма намеренно старалась отключить эмоции. – Для тебя, как ее сестры, наверное, все иначе. Ее никто не сможет заменить, и ты, должно быть, ужасно скучаешь по ней.

На лице Сансы проступили красные пятна.

– Ты и понятия не имеешь.

– Еще как имею. У меня тоже была сестра. Я совсем недолго общалась с ней, а потом и вовсе потеряла. Она не заботилась обо мне, как я о ней.

В глубине души она начинала признавать, что ее сестра не была такой хорошей, как ей казалось. Факты говорили сами за себя, и лучше она запомнит сестру такой, какой та была на самом деле, чем идеализировать ее в памяти.

– Джиджи была незаменима.

– Я и не собираюсь стать ей заменой. Это невозможно. Да и почему надо к этому стремиться? У нас с Лучиано совсем другие отношения.

Глаза Джемаймы были полны слез, хотя она не хотела плакать, особенно при охранниках, которые неустанно следовали за ней. Она не сомневалась: если те заметят что-то странное в ее поведении, тут же доложат Лучиано. Он явно очень сильно волновался за нее, будучи в отъезде, звонил по нескольку раз в день и подробно расспрашивал, вплоть до того, что она ела. На вопрос, что он так волнуется, он ответил, что ему нравится слушать ее голос. Она может просто зачитывать телефонный справочник, он послушает с тем же удовольствием. Распорядок Никки интересовал не меньше, из чего Джемайма сделала вывод, что Лучиано скучает по сыну. Однако она отметила про себя, что разговор с ней просто вежливый, пусть и немного заигрывающий. Не более того. Правда, он не подросток, а взрослый мужчина и много повидал в жизни, имеет большой опыт в обольщении женщин.

Джемайма подумала о том, что ему не нужно особенно напрягаться, чтобы сделать приятное женщине, особенно не столь утонченной и эффектной, как Джиджи. От этой мысли слезы покатились с новой силой. Она еле сдержалась, чтобы не разреветься. Интересно, как часто Лучиано ходит в дом воспоминаний? Если бы не был в командировке, неужели сейчас находился бы с Сансой, предаваясь воспоминаниям? Санса, естественно, не одобряет его нынешний выбор и явно обеспокоена тем, что Джемайма так внезапно появилась в его жизни. Ничто столь эффективно не отправит Джиджи в прошлое, как новый ребенок и новая женщина в жизни Лучиано.

С другой стороны, Джиджи умерла, и это уже не ее место. Меньше чем через два дня Джемайма станет женой Лучиано. Она не могла дождаться этого дня! И не позволит Сансе влиять на нее своим присутствием.

Зазвонил телефон. Джемайма ожидала, что звонок отвлечет от грустных мыслей. Однако, услышав в трубке голос Стивена, непроизвольно закатила глаза. Она-то надеялась, что его отказ приехать на свадьбу станет последним разговором с ним. Хотя его никто и не приглашал!

– Лучиано вскружил тебе голову своим богатством?

– Его состояние не имеет для меня никакого значения, а вот доброта – да, – парировала Джемайма, думая о том, как щедро было со стороны Лучиано пригласить и привезти на остров всех ее родственников и друзей. Привезя из Англии ее семью и Элли, он дал понять, что она не одинока и у нее есть поддержка.

– Ты, может, не замечаешь, но я-то ясно вижу, что ты просто мстишь мне за то, что произошло между мной и Джули. Так и не простила меня.

– Я простила тебя, Стивен, но не хочу возвращаться в прошлое, думаю, это справедливо. Я увидела тебя совершенно в ином свете, когда ты встречался с моей сестрой.

– Я совершил ужасную ошибку и все еще люблю тебя.

– Не так, как любил ее.

– Это была не любовь. И ты не любишь Лучиано, а выходишь за него, чтобы сохранить Никки.

Джемайма присела на камень среди кустов роз, глядя вдаль, хотя от слез ничего не видела.

– Ты не прав.

– Брак – это таинство, нельзя использовать его в корыстных целях.

– Я люблю его, – вырвалось у нее.

Тут же весь мир будто сжался до точки в ее голове. Она впервые сама для себя признала это. Подумала о человеке, который так поразил ее с первой встречи, молниеносно закружил в отношениях, с триумфом преодолел свое прошлое. В ее сердце поселилась любовь, которую она не осознавала, не понимала ранее. Она любит Лучиано. И только сейчас обратила внимание на поступки, которые он совершил для нее. Подаренное кольцо матери, его звонки и трепетное отношение к Никки, стремление обрести ее любовь и доверие. Джемайма поняла, почему так больно было смотреть на фотографии Лучиано с Джиджи. Ей просто невыносимо видеть, с какой любовью он смотрел на ее предшественницу, а еще больнее осознавать, что она никогда не сможет в полной мере стать такой же. Всегда будет сначала приемной мамой для Никки и только потом женой. Вторая во всем. Сможет ли она так жить?

– Извини, Стивен, мне пора.

Лицо было влажным от слез. Джемайма даже не замечала, что плачет. Поспешила вытереть лицо, надеясь, что не потекла тушь. Конечно, нет никакой радости в том, чтобы всегда оставаться на вторых ролях, однако она прагматичная женщина и понимает, что с этим ничего не поделаешь. Нельзя оставить Никки, она относится к нему как к сыну, и нет повода отказывать Лучиано в замужестве. Чего она добьется? Ей не хочется быть только няней ребенку и любовницей его отцу. Если она не выйдет за него и не родит еще детей, это сделает другая женщина.

«Не в мою смену!» – решила Джемайма.

Что-то похожее на панику поселилось в сердце Лучиано и растормошило непоколебимое чувство защищенности. Сначала он пообщался с одним из своих будущих родственников, затем с Агнессой. Он ошибся, серьезно ошибся, надо признать. Оставалось лишь молиться о том, что еще есть шанс все исправить. А если нет?

Святая Мадонна, а если нет?

Почему он ценил свою гордыню больше, чем что-либо другое. Ведь в мире существуют более ценные вещи. Гордыня разрушительна. Как можно было позволить прошлому бросить тень опасности на столь хрупкое настоящее и, возможно, будущее?

«И ты думал, что самый умный?» Он все еще пребывал в шоке от того, что натворил.

«Никогда не рассказывай, никогда не объясняй, никогда не извиняйся». До момента слабости, когда рассказал о своем прошлом Джемайме, он всегда следовал этому правилу, хранил свои страшные секреты, оберегал их от прессы. Похоронил их, отказывался даже думать о них. И это мудро. Самое безопасное решение.