Аманда Кордье - Счастье в проекте

— Застраховаться ни от чего нельзя. Такие вещи не регулируются договорами.

— Ты меня не понял.

— Почему же, понял.

— Так что, попробуем? А то я еще успеваю на массаж.

— Не знаю. Как-то все это… Мне, видно, романтики не хватает.

— Ладно. Тогда я пошла.

— Ну и иди! Обрыдли уже твои капризы. То одно, то другое, то да, то нет! Ты не улавливаешь, насколько это жестоко?

Он схватил свою куртку. Режин видела, что он по-настоящему обиделся, и на этот раз чувствовала себя виноватой:

— Антонио, подожди.

— Ты постоянно играешь со мной, ноги об меня вытираешь. Сама как огня боишься расшевелить душу. Так вот, я — не бесчувственный! И я не могу отключить свои эмоции. Ты мне не безразлична.

— Прости меня. Не уходи.

— Еще не наигралась?

— Ну, извини. Я… не всегда такая стерва. Останься, пожалуйста. — Она перешла на шепот.

Антонио смотрел на нее исподлобья, сунув руки в карманы.

— Я по тебе тосковала. Не могла тебя забыть. Мне не хотелось в это поверить… Но ты мне тоже не безразличен.

Она прижалась лбом к его плечу и сразу почувствовала себя лучше. От него исходили пугающе родное тепло и покой. Но он еще не переборол обиду и не подался ей навстречу. Она ощупала его затылок, заскользила по спине, вжалась грудью в его грудь и с облегчением ощутила, как понемногу расслабляются его стальные мышцы.

— Почему мы все время как на качелях? — спросил он сердито. Интонация явно отставала от готового к перемирию тела.

— Давай попробуем обойтись без слов, — предложила на этот раз Режин и подняла к нему лицо. Тут он понял ее незамедлительно. Его теплые губы нашли ее доверчиво приоткрытый рот. С каким облегчением она растворилась в этом поцелуе, чувствуя нежность и нетерпение, с которым его язык возвращал себе завоеванные так недавно позиции.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, стискивая руки на ее талии.

— А ты — меня, — ответила она, запуская руки в его волосы и снова притягивая его голову к себе.

Диалог не отличался разнообразием, зато тела рвались друг к другу, будто ждали этого годы.

— Пойдем в спальню. — Антонио потянул ее за руку, она последовала за ним на нетвердых ногах.

Он начал стягивать с нее футболку.

— Подожди. У меня другая мысль.

— Что опять?..

— Я же говорила, одна фантазия… Сядь, я через минуту.

— Я не могу ждать, Режин. Я хочу быть с тобой.

— Это совсем недолго. И ты не пожалеешь. Секунду…

Она нырнула в дверь, которая вела из спальни в гардеробную. На ней все еще были джинсы и майка — рабочий наряд. Она выскользнула из одежды и лихорадочно прошлась вдоль платьев, развешанных по стенам. В голове мелькнуло: «Как в «Матрице»!» Наконец под рукой оказалось то, что нужно.

Режин открыла коробку, и покалывание, как от пузырьков шампанского, побежало по ее телу. Этот сумасшедший прикид ей подарила на день рождения подруга, и до сих пор не было случая его надеть… Режин проворно облачилась и повернулась туда-сюда перед зеркалом. Она показалась себе феноменально соблазнительной. Узкая черная юбка впереди выглядела совершенно невинно, но вот с тыла…

Антонио в ее отсутствие нашел свечи и зажег их, погасив яркий свет. Из кухни принес вино и два бокала. Поставил пластинку Рики Мартина. Теперь снова сидел в изножье кровати, где она его оставила… Он был великолепен, как в кино или во сне, что, впрочем, для нее практически одно и то же.

«И этот мужчина ждет меня. Он необычайно щедр».

— Ну и ну! — Он был нескрываемо изумлен. Она совершенно преобразилась, это было как в кино.

— Меня зовут Грэйс. Ты ждал меня? Я пришла.

— Привет, Грэйс.

— Ты выложил за меня кучу денег. Как тебе нравится мой новый наряд?

— Жутко!

Она поигрывала красным страусиным боа — единственным предметом туалета, который был на ней, кроме юбки. На высоченных шпильках пунцовых туфель она сделала несколько шагов в сторону Антонио, который, распахнув глаза, наблюдал за дерзким танцем ее бедер.

Она остановилась перед ним, как бы случайно пропустив змею боа между грудями.

— У тебя красивое тело, Грэйс, насколько я могу судить.

Она начала двигаться под музыку, манипулируя своим диковинным шарфом. При этом повернулась и слегка выгнула спину. Затем наклонилась вперед, так что разрез на юбке разошелся. Послышался тихий восхищенный присвист. Одну ногу она поставила на подест в нескольких сантиметрах от своего гостя. Юбка задралась, и Антонио ничего не оставалось, как положить руку ей на бедро и провести по гладкой коже снизу вверх.

— Скажи мне, мой сладкий, чего бы ты хотел? Я выполню все твои желания.

— Мне нравятся твои туфли. Они меня страшно заводят.

Вместо ответа она поставила ногу на кровать, туда, где он сидел, носком туфли почти упираясь в его заметно набухшие джинсы.

— Я не понял, что ты носишь под юбкой. Там что-то мелькнуло… Мне не показалось?

— Проверь, — порекомендовала «Грэйс».

Его рука проехалась по ее бедру вверх. Режин внимательно следила за выражением его лица. Он снова присвистнул. Под юбкой, как и ожидалось, не было ничего, кроме сиюминутной готовности.

Антонио откинулся на спину и посмотрел на нее в немом восхищении:

— Раздень меня.

Она послушно наклонилась к змейке его джинсов, потом стянула их и нежно погладила символ его мужественности, рвавшийся наружу из-под тонкой ткани трусов.

— Так ты профессионалка, Грэйс?

— О, да!

— Ты знаешь, как сделать мужчину счастливым?

— Да, знаю и умею. Хочешь, покажу тебе, как?

Она сняла с него трусы. При виде его занесенного копья у нее занялось дыхание.

— Наверняка все женщины от тебя без ума. Зачем тебе платить за удовольствие?

— Я заказал тебя, потому что ты — лучше всех, Грэйс, — ответил он. — Но я рад, что нравлюсь тебе.

Она хотела наклониться и приласкать самый осязательный узел его тела, но Антонио удержал ее:

— Я хочу видеть больше, Грэйс. Тебе подходит эта юбочка, но мне не терпится узнать, что под ней.

Она снова повернулась к нему спиной, и он потянул за молнию.

— Туфли?

— Оставь.

Режин наслаждалась ролью профессионалки высокого класса. Маска Грэйс давала ей право делать то, что и в голову не пришло бы Режин Лефевр.

Оставшись в туфлях и боа, она встала перед ним на колени. Он играл перьями, щекоча ее груди, отзывчивые до предела. Когда легкие перышки задевали темно-розовые соски, она вздрагивала всем телом. Наигравшись, Антонио взял бокал вина и плеснул в ложбинку между грудей.

— Ложись, — приказал он.

— Но… ты мой клиент…

— Делай, что я говорю.

Он слизал вино с ее кожи. Ей захотелось погладить его, он отвел ее руку:

— Я объясню тебе, какие женщины мне особенно нравятся: те, которые умеют послушно отдаваться мужчине. Позволяют ему делать то, что он хочет. Это волнует гораздо сильнее, чем самые умелые твои ласки. Когда ты отдаешься мне, в этом такая глубокая тайна…