Валентина Ad - Сеанс длиною в жизнь (СИ)

Мы поцеловались, а по моим щекам стекали две горячие капли. И это было не потому что в состоянии беременности мы, женщины, часто воспринимаем все слишком близко к сердцу, слезы покатились потому что мне стало больно за свои собственные слова. Я не имела права упрекать мужа в эгоизме, которого в нем было не больше чем соли в сладком чае. Он всегда и все делал ради меня, ради нас, а я… Именно я была в этой истории эгоисткой и мне захотелось тут же все исправить.

- Юр, не нужно «завтра» никуда выезжать, в конце концов, ребенок ведь появится не раньше чем через семь месяцев. А до тех пор, кто знает, может действительно правительство выделит нам квартиру. – Я незаметно смахнула слезу и не сдержалась от возможности воспользоваться своим положением для оправдания сказанного. – Прости меня, это все гормоны.

- Я и не обижался. Родная, я все понимаю. Но, если вдруг твоим гормонам нужно будет катастрофически вернуться в деревню, обещай, что скажешь? – Юра нежно поддерживал мой подбородок, не давая возможности ответить в пол.

- Обещаю.

Поцелуй скрепил наш «договор» и, скорее всего, последовало бы продолжение, но в этот самый момент на пороге комнаты появилась запыханная Маруська и с криком:

– Папочка, мамочка, он меня догоняет! - бросилась прятаться в шкафу.

А следом за ней в комнату влетел Богдан и с воплями:

- Маруся верни кепку! – принялся ломать этот самый шкаф.

Юра крепко прижал меня к себе.

- Вась, я тебе обещаю, если в этом году не получится ничего с жильем – вернемся в деревню.

В ответ я лишь улыбнулась глядя сначала на немного расстроенного мужа, а затем на детей. Богдану было почти пятнадцать, а Маруське тринадцать, но они все еще оставались беззаботными карапузами, хотя и часто демонстрировали нам свою «взрослость». Да и Богдан уже был довольно взрослым даже внешне, хотя для нас с Юрой все еще оставался тем самым крошкой, который так тяжело нам достался.

ГЛАВА 11

В 1961 под Новый год мы получили нашу долгожданную квартиру, хотя глубокой радости в тот момент она не доставила.

За неделю до дня рождения одного ребенка – Богдана, мы совершенно неожиданно потеряли другого.

Я выносила нашу девочку почти три месяца и именно на третьем не могла ничего ни есть, ни пить, ни спать. В этот раз все повторилось словно в первый. Я вновь во всей красе прочувствовала, что значит быть беременной. Но если в случае с Богданом все протекало как положено – с головокружениями и рвотой, то в этот раз ко всему еще и добавились ужасные боли в спине и в самом животе.

Днями и ночами у меня болело все, но это все я легко списывала к симптомам моего состояния. Мало ли что и как происходит с организмом всякий раз, когда в нем зарождается жизнь. В первый раз было так, во второй этак, а сейчас вот так. Свято веря в собственную правоту, я отказывалась идти на прием к врачу и запрещала Юре вызывать доктора на дом.

- Юр, ну вспомни как я с Богданчиком мучилась и ничего, родила, - не уставала успокаивать я мужа.

- Васька, но ведь тогда ты не плакала по ночам от боли.

- Ничего, пройдет. В прошлый раз ведь меня перестало полоскать тоже не сразу. Всему свое время. Вот увидишь, все скоро наладится. А лишний раз вторгаться в мое и без того измученное тело какому-то доктору, я не позволю. Успеется еще. Ближе к родам и отправлюсь в больницу, а пока я и так все что они мне скажут знаю.

Муж, как всегда, не стал настаивать, полностью доверяя моим внутренним ощущениям.

- Ну смотри, Васька, тебе виднее.

Но «виднее» в этот раз было не мне, а Господу. Когда 7 ноября, ранним утром я почувствовала нереальную боль и потребность опорожниться, я почти бегом побежала в туалет. В тот момент мне казалось что я хочу и по маленькому и по большому одновременно, но на самом деле наружу полилось совершенно из другого отверстия.

Я истерически завопила, а когда на крик прибежал Юра, он тоже не сдерживал эмоций.

- Господи Боже мой!!! Господииии!!!!!!

Я без умолку рыдала, когда врач констатировал факт внематочной беременности, а Юра, как обычно, старательно успокаивал меня не показывая своей боли от утраты.

- Вась, не стоит так убиваться, мы ведь родители двоих прекрасных детишек, хватит с нас и этого. Не плачь, родная, мы потеряли эту малышку, но ведь у нас есть Богдан и Маруська, их ведь у нас уже никто не отымет.

Я сглатывая слезы проговорила:

- Юр, но ведь я так хотела подарить тебе еще детей, ты ведь их так любишь…

- Родная, ты мне много чего в жизни подарила, даже саму жизнь. Для меня этого более чем достаточно. Вспомни, как ты спасла раненого незнакомца. Вспомни, как смогла сохранить жизнь Богдану. Вспомни, как подарила мне дочь. Разве мало чудес было в нашей жизни? А сколько еще будет… Мы никогда не забудем нашу не родившуюся куколку. Она всегда будет в наших сердцах, но ведь Маруська и Богдан нуждаются в нашей любви сейчас. Слава Богу, нам есть ради кого жить.

Только эти слова заставили меня в тот момент не уйти в себя и не разочароваться в жизни. Даже факт моего дальнейшего бесплодия, именно Юра научил меня воспринимать правильно и без слез.

- Родная, сама посуди – мы теперь можем заниматься своим любимым делом без опасений, что наша семья с каждым разом будет увеличиваться на одного члена. Мы подарили этому миру двух прекрасных людей. Мы вполне можем считать нашу миссию выполненной! Нашу семью полноценной и счастливой. А что еще нам нужно?

- Да но…

- Никаких «но». У нас скоро внуки пойдут, так что еще нанянчишься. А пока нам стоит продолжить наслаждаться страстью, которая от нас никуда не делась и денется еще не скоро.

На заявление о скорых внуках, я не могла не отреагировать смехом. Хотя в этом и была доля правды, ведь еще пару лет и Богданчик вполне может стать папой, а Маруська через каких-то пять лет достигнет того возраста в котором ее мама уже носила под сердцем ее брата. Так что слова Юры не были так уж и не обоснованными, а порох в наших с ним «пороховницах» действительно сохранился даже спустя годы.

Первое время в новой трехкомнатной квартире я часто плакала, тайком, что б никто не видел. Но появившиеся мои чисто женские «домашние хлопоты» не давали слезам полностью овладеть мной. А дети, которые не могли нарадоваться новому жилищу, танцуя и щебеча каждый в своей комнате, вносили в каждый новый день столько радости и счастья, что я постепенно отпустила свою утрату. Нашу, утрату.

Еще во время последней беременности я уволилась со школы и когда потеряла ребенка, подумывала вернуться, но этому не суждено было случиться. Получив долгожданное жилье, мне было чем заняться и дома, а проблема в недостатке секса и «четырех стен» отпали сами по себе.

В 1962 году, Юра получил должность директора школы. Любомир Данилович ушел на заслуженный отдых, а его приемником единогласно избрали моего Юргена. Я и по сей день содрогаюсь, когда пытаюсь представить что бы с нами сделали, если б узнали, что такой уважаемый советский учитель, на самом деле – немец.