Лора Патрик - Один прекрасный день

— Это сумасшествие! — задыхаясь, пролепетала она, делая то, что сказал ей Майкл.

Майкл рывком прижал ее к себе. Дрожа от возбуждения, она не нуждалась в предварительных ласках, и он тут же стремительно вошел в нее, заставив содрогнуться от острого наслаждения. Она почувствовала себя до того опьяненной любовью, что несколькими мгновениями позже, когда тело ее затрепетало в безумном восторге, ей показалось на миг, что она вот-вот взорвется.

— О, Майкл!.. — только и смогла выдохнуть она.

Минуту или две они молчали и часто дышали — им нужно было время, чтобы прийти в себя. Потом Майкл нежно сжал ее лицо в своих ладонях и поцеловал.

— Ну, вот, теперь мы, наконец, помирились, — щекоча ей ухо губами, прошептал он. Джин улыбнулась. — А теперь едем домой.

А ночью, уже под утро, они лежали на широкой кровати, усталые и пресыщенные утоленной страстью. Насколько стремительным было их соитие в дороге, настолько на этот раз их любовь была затяжной и медленной. Майкл целовал каждый дюйм ее тела, шепча такие страстные слова, от которых Джин утопала в блаженстве.

— О, Майкл! — вдруг вырвалось у нее. — Ты даже не представляешь, как мне хочется от тебя ребенка!

— И он будет у тебя.

Она приподнялась на локте.

— Я хотела его и раньше, когда старалась уверить себя, что не так уж и сильно люблю тебя. Если бы я забеременела, у меня, наверное, появился бы предлог, чтобы остаться с тобой навсегда. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я бы осталась, даже не соглашаясь с тем, что люблю тебя. — Она опустила глаза. — Но когда я узнала, что не беременна, и когда приехала твоя семья, почему-то впала в отчаяние, почувствовав себя страшно одинокой.

— Глупенькая, — сказал Майкл, нежно отводя волосы у нее со щеки. — Ты уже никогда не будешь одинокой!

Джин смущенно поцеловала его в плечо.

— А что твоя работа? Расскажи мне о школе, Майкл.

Он прижал ее к себе.

— Со школой все в порядке. По крайней мере, будет в порядке. А то меня все время отвлекало другое.

— Да, но ведь вчера ты не ходил на работу.

— Разумеется.

— Я поняла это только теперь. Я ведь привыкла за лето, что ты постоянно свободен. Тебе пришлось отменить занятия из-за меня? Мне очень жаль.

— А мне нет. Это того стоило. Однако вовсе не означает, что я прогуляю и завтра. Хотя бы один из нас должен работать.

— Увы, а я теперь безработная. Ты говорил, что здесь уже новый почтальон.

— И тоже женщина!

— И хорошенькая?

— Уродина.

— Какой ты злой.

— Не злой, а влюбленный. Рядом с тобой мне все остальные женщины кажутся уродинами. Кстати, вернемся к вопросу о твоей работе. По-моему, ты совсем не должна работать.

— Ну что ты! Да я с ума сойду от скуки, если ты будешь весь день в школе.

— Ну, а чем бы ты хотела заниматься?

— Не знаю, — сказала она, поглаживая его обнаженную грудь. — Мне очень нравилась работа экскурсовода.

— Не уверен, что тут найдутся достопримечательности! — И вдруг глаза его радостно блеснули: — Идея! Ты могла бы давать уроки. При школе есть курсы французского языка. Я уверен, что там найдется хотя бы временная работа для тебя. А потом, может быть, ты получишь и самостоятельную группу. — Его лицо выражало такой энтузиазм, что Джин рассмеялась. — Ну, что ты скажешь о моей идее? Блестящая, верно?

— Я тоже решила, что она блестящая, когда эта идея пришла мне в голову на прошлой неделе.

— На прошлой неделе? Ну ладно, чья бы она ни была, хочешь, я завтра поговорю с директором?

— Нет, я сама поговорю с ним. Но не завтра. Мне… мне нужно немного времени для…

Уловив какое-то колебание в ее голосе, Майкл приподнял голову с подушки.

— Джин, но ты все-таки выйдешь за меня замуж?

— Непременно, — улыбнулась она.

— Но когда?

Она глубоко вздохнула.

— Как только повидаюсь с моим отцом.

— С отцом?..

Майкл заколебался. Он понимал, что Джин должна сделать это, должна встретиться с отцом и объясниться с ним, но он уже знал и то, что ее может постигнуть разочарование. Он хорошо помнил, как Эдди Хьюстон дважды сказал ему, что у него нет никакой дочери.

Эта встреча с отцом может каким-то образом оживить прежние комплексы Джин, ее страх перед любовью, а этого ему хотелось меньше всего.

— Я узнавала про него. Он живет в Южной Каролине.

— Я знаю.

— Откуда?

— Я ему звонил. И даже побывал у него. — Он объяснил, каким образом разыскал ее отца. — Я знал, что это предприятие рискованное, но был в таком отчаянии, что должен был попытаться сделать хоть что-нибудь.

— А ты видел его? — осторожно спросила она.

— Нет, его не было в городе, когда я приезжал к нему. Но я разговаривал с ним по телефону, когда он вернулся.

— Ты? — Глаза ее заблестели. — И что он сказал?

Майкл осторожно стал подбирать слова.

— Он не знал, где ты. И хотел, чтобы я сообщил ему, если что-то услышу о тебе.

— Но ты не звонил ему вечером?

— Нет. Думаю, что это… что это лучше сделать тебе самой.

Джин перевернулась на спину.

— А знаешь, — тихо сказала она, — я ведь все равно собиралась поехать к нему. Он, может, и не захочет видеть меня, но я должна сделать попытку.

— А зачем, Джин? Почему именно сейчас? — осторожно спросил Майкл.

— Просто увидеть его, посмотреть, как он сейчас выглядит, чем занимается…

Помолчав, она взяла его свободную руку и переплела свои пальцы с его.

— Я хочу знать, почему он… оставил нас. Чего я только не передумала за все эти годы! Я была слишком мала, когда это случилось, и не могла еще задавать вопросы. Когда же я стала достаточно взрослой, мать уже ни о чем нельзя было спросить — она умерла.

— А что, если тебе не понравится то, что он скажет?

— Ну что ж… Не понравится, и все.

— А это не затронет нас, наши с тобой отношения? Если затронет, мне бы не хотелось, чтобы ты ехала туда. Я не смогу перенести, если что-то произойдет между нами…

Покачав головой. Джин нежно поднесла его руку к губам и поцеловала в запястье.

— Нет, Майка, это не затронет нас, ты можешь не волноваться.

— Но почему ты так уверена?

— По двум причинам, над которыми я много раздумывала.

— Моя мать?

— Ну да. Я часто думала о том, что с ней слyчилось, и как она это пережила. Глядя на нее в тот уик-энд, я поразилась ее жизнелюбию и стойкости. Для нее, наверное, было сущим адом на всю жизнь остаться прикованной к тому креслу. Но она не ожесточилась, как-то приспособилась к своему несчастью и продолжала жить. Вот и я должна сделать то же…

— А еще? Какая же вторая причина?

Она взглянула на него с грустной улыбкой.

— А еще я поняла, что допускаю ту же несправедливость по отношению к тебе, какую мои родители допустили когда-то по отношению ко мне. Я делаю тебя виноватым за свои несчастья. Стремясь избежать того, чтобы близкий человек мог когда-то причинить мне боль, я причиняла ее себе сама. Что напророчила себе, то и получила. А вместе с собой заставила страдать и тебя. Но я не хочу больше делать этого!