Кейт Вудсток - Последняя попытка

Эмили молча работала и страдала. Правда, во всем можно было найти светлые стороны — в частности, физическая боль помогала не думать о Ричарде Норвуде постоянно. Так, время от времени. Эмили методично перекладывала документы из папки в папку, то и дело вздыхая и кряхтя.

На обед идти не хотелось, и она осталась в офисе, решив закончить все сегодняшние дела и уйти пораньше. В самом конце обеденного перерыва на бумаги перед ней легла тень, и над головой Эмили раздался спокойный голос президента «Хэмиш интелтек» Ричарда Норвуда:

— Это для «Детей улиц». Если понадобится еще, позвоните мне. Обещаю, что не буду кусаться.

Пачка купюр была перекрещена банковской лентой, и Эмили бездумно таращилась на нее, пытаясь сообразить, какую сумму принес Ричард Норвуд на нужды детского хип — хопа. Выходило много — пять тысяч.

В голове Эмили зазвонил тревожный звонок. Надо же хоть спасибо сказать…

— Большое вам спасибо, мистер Норвуд, за столь щедрый взнос. Вы уверены, что вас не затруднит…

— Я рассчитываю на компенсацию.

Эмили удалось поднять голову и пристально посмотреть на Ричарда Норвуда. Если он сейчас опять заговорит о завтраке…

— Выпейте со мной кофе?

— Я не знаю…

— Эми, кончай, а? Я зову тебя на чашку кофе в людное место. При всем желании я не смогу наброситься на тебя и сорвать с тебя одежду. Чего ты боишься?

Она тут же разозлилась и даже смогла выпрямиться на стуле, хотя это оказалось сродни подвигу.

— Да пожалуйста, ничего я не боюсь! Когда пойдем?

— Сейчас. Ты закончила на сегодня?

— Да.

— Ну и чудненько. Я вечером встречаюсь с Ларри, так что у меня есть часа два.

Вот так. Два часа, потом он вернется к своей семье, а Эмили — к своему отсутствию семьи. И ничего у них с Ричардом Норвудом не будет. А раз не будет — он совершенно прав, бояться нечего.

В молчании они дошли до лифта и остановились, дожидаясь кабины. Когда бесшумные двери раскрылись, Ричард Норвуд посторонился, пропуская Эмили вперед, и кротко поинтересовался в спину:

— Мышцы не болят?

— Нет! Я чувствую себя просто отлично.

— Вот и хорошо.

Они вновь замолчали, но теперь тишина была другой. Тишина накалялась и сыпала электрическими искрами, невидимыми для постороннего взгляда. Эмили отвернулась к стене и рассматривала отражение спины Ричарда Норвуда в зеркале. Потом эта картина вдруг затуманилась, и глазами души своей Эмили увидела совершенно другое: Ричард Норвуд жмет на кнопку «Стоп», поворачивается к ней и начинает расстегивать ее блузку…

Ричарду было трудно дышать — так он ее хотел. Он мрачно смотрел на дверь, страстно мечтая, чтобы они ехали не с двадцать третьего, а с триста двадцать третьего этажа. Тогда у него хватило бы времени на глупости…

Он злился на Эмили, хотя прекрасно понимал, что это совершенно иррациональная злоба. Она же не виновата, что при виде ее глаз и волос Ричарду Норвуду становится не до работы, не до семьи и не до чего, она и вообще может об этом не догадываться…

Тут он вспомнил, как она ответила на вчерашний поцелуй, и затосковал еще сильнее. Обо всем она догадывается, и чувствует она все то же самое. Только вот выходит, что у нее больше выдержки и силы воли, потому что именно она, Эмили Феллоуз, вчера строго заявила, что между ними ничего быть не может.

Он смотрел на большую красную кнопку экстренной остановки лифта и думал: нажать бы ее незаметно, быстро повернуться к Эмили и начать ее целовать. А еще можно запузырить гвоздик в пульт управления, и тогда они зависнут между этажами надолго, и он сорвет с нее часть одежды, прижмет к себе, и она поймет, что есть моменты, когда отказывать мужчине просто бесчеловечно…

Эмили дышала как загнанный конь. Ей становилось все жарче и все неудобнее в этом чертовом офисном костюме. Неужели Ричард Норвуд не чувствует, как жарко в лифте?

Ей в глаза все время лезла эта чертова красная кнопка. Интересно, а что будет, если ее нажать?

— Интересно, а что будет, если ее нажать?

Она даже вжалась в стену лифта — с таким выражением лица повернулся к ней Ричард Норвуд. Потом он прорычал: «А вот что!!!» — и со всей силы шарахнул по красной кнопке кулаком.

Дальнейшее Эмили осознавала смутно. Помнила только, что в мире стало как-то очень много Ричарда Норвуда. Он целовал ее, одновременно задирая на ней юбку и помогая задрать ногу чуть ли не на его плечо… Да — да, Эмили Феллоуз, невзирая на боль в истерзанных мышцах, с большой охотой забиралась верхом на президента компании, совсем как та глупая девица из рекламного ролика, нанюхавшаяся жевательной резинки с неповторимо мятным вкусом.

И еще она целовала Ричарда Норвуда в ответ, жадно, торопливо, постанывая и всхлипывая — в основном от боли в мышцах.

Ричард Норвуд успел два раза поцеловать ее в грудь и три — в плечо, потом зажегся основной свет, и лифт мерно загудел, продолжая свой полет к нижним этажам. Потом он неожиданно затормозил, двери распахнулись, и в кабину вошла очаровательная старушка в брючном костюме. Она не ахнула, не поджала сухие губы, не нахмурилась — о нет. Она солнечно улыбнулась им обоим и повернулась к ним спиной. Ричард Норвуд ошеломленно посмотрел на Эмили, она ответила ему не менее изумленным взглядом. Они скорчились в углу кабины, растерзанные, лохматые, совершенно оглушенные таким шквалом страстей, накрывшим обоих…

Нетвердым шагом прошествовав по первому этажу, они вышли из здания, пересекли площадь и вошли в кофейню «У Абдаллы». Сели за столик в самом центре зала, и Ричард спросил напряженным голосом:

— Тебе по — восточному?

— Да, и холодную воду.

— Хорошо. Мне тоже. Будьте добры, два по — восточному и стакан холодной воды.

— Со льдом!

— Со льдом.

Улыбчивая официантка унеслась выполнять заказ, а Ричард посмотрел измученным взором поверх растрепанных волос Эмили. Надо о чем-то говорить, но о чем он может говорить с этой женщиной, если единственное, чего ему хочется, так это как раз не говорить, а делать, и как можно дольше, но ведь…

Мысли угрожающе перепутались в голове, и Ричард Норвуд торопливо схватил принесенный официанткой запотевший стакан с водой. Эмили протестующе пискнула, но Ричард Норвуд только свирепо завращал глазами и выпил воду залпом. Потом осторожно поставил стакан и обратился к Эмили совершенно светским тоном:

— И давно ты увлекаешься хип — хопом?

— Со вчерашнего дня. Меня просто попросили помочь собрать деньги.

— Понятно. Тебе не кажется, что во всем этом есть элемент мистики?

— В чем?

— Во всем. Мы три дня подряд сталкиваемся в самых неожиданных местах.

— Ты хочешь сказать, что я нарочно тебя выслеживаю?!

— В том — то и дело, что нет. О переговорах в пятницу никто не знал, мне Шерман назначил встречу лично. В спортзал я решил пойти всего за полчаса до нашей встречи. И о том, что Ларри занимается в «Детях улиц», никто в «Хэмиш интелтек» понятия не имеет.