Анна Воронова - Лунное танго

Внутри оказалось еще холоднее. И совсем пусто. На пластиковых синих сиденьях дрыхла пара мужиков в телогрейках, в огромных черных валенках. Динка, волнуясь, сунулась в окошко кассы:

– Мне билет до этого… Длинного Берега.

Длинный Берег – вот как назывался город. Необычное название. Хотя рядом с Лодейным Полем или Медвежьей Горой, которую она разглядела в расписании, это звучало совершенно обыденно.

Кассирша сунула ей обратно паспорт, сдачу и билет, буркнула: «Двенадцатый вагон, отправление в пять тридцать», – и прихлопнула окошко. Динка покосилась на спящих и, несмотря на рюкзак, решила прогуляться.

Морозный воздух обжигал. Привиденческий голос диспетчера все так же гулко вздыхал и бормотал о чем-то своем, железнодорожном.

Холодно, холодно, холодно! Динка потопала ногами, даже попрыгала – а потом пошла в конец длинного перрона, надеясь согреться. На дальнем краешке платформы одиноко маячили два вагона. Она промаршировала мимо раза два, а когда разворачивалась в третий, заметила на зеленом обледенелом боку табличку: «Санкт-Петербург – Длинный Берег».

Постойте, постойте… Это получается же ее поезд? Ее вагон? Конечно, вот он, двенадцатый. А следующий – если присмотреться, видно – тринадцатый. И время уже поджимает, кстати. Так почему же посадку до сих пор не объявили?

Она завертела головой направо-налево. Пусто. Спросить не у кого. Как будто все вымерли, и только поезда живут своей странной лязгающей отмороженной жизнью.

Динка шагнула к краю платформы. Вагоны стояли чуть в стороне, на втором пути, так что пришлось лезть вниз и топать напрямик через рельсы. Платформы тут тоже не было, и вскоре Динка растерянно топталась перед высокой, наглухо закрытой дверью.

Она поскреблась снизу, потом, задрав голову, прошлась вдоль. Свет внутри не горел, было тихо. Как говорится, никаких признаков жизни. Засомневавшись, она вытащила билет. Вроде все верно – и номер поезда, и станция… И двадцать минут до отправления, между прочим! Почему же никто не открывает?!

Динка неуверенно стукнула кулаком в дверь. Меховая варежка глушила звук, да и вообще – стучаться снизу оказалось жутко неудобно. Тогда она сдернула варежку и саданула кулаком со всей дури. Никакой реакции. Пальцы от соприкосновения с железом мгновенно заледенели. Динка заколотила отчаянно, голося:

– Эй! Проснитесь! Я к вам! У меня билет!!!

Внутри звякнуло, завозилось… железная дверь чуть подалась.

– У меня билет, – с облегчением повторила Динка и даже на цыпочки привстала, чтобы ее лучше услышали. – Это же поезд 77-й, верно? Я до Длинного Берега.

– Чего шумишь? – недовольно сунула нос в щель пожилая тетка в синей форме. – Под завязку у меня все забито. В соседний стукни, в тринадцатый. Там у Нинки пусто, ей и билет дашь.

И с грохотом захлопнула дверь.

А Динка осталась, задрав голову.

Тут ее тронули за плечо.

Рядом стояла девчонка в кокетливо расклешенной дубленке, и – о ужас! – совсем без шапки. За ней переминался высокий мужик с объемистой дорожной сумой. Видимо, они подошли, когда Динка разговаривала с проводницей.

– Я все слышала, айда в тринадцатый, – улыбнулась морозоустойчивая. – Я тоже с билетом. Но это даже клево, что в свободном поедем, не люблю толпу.

– А… так разве можно?

Динке казалось, что она попала в какой-то фильм о Гражданской войне. Безлюдье, синие стылые фонари, черные поезда, черные громадные колеса, ледяной вагон, в который все равно не пускают, несмотря на билет, ветер, снег…

В Улан-Баторе все-таки жизнь била ключом. Кругом люди, освещенные проспекты, шум машин. До этого они жили в Питере, и Динке поневоле казалось, что, кроме больших городов, в мире ничего нет. Ну, разве что степи. А тут – маленькие пустые станции и леса, леса, леса…

– Почему нет? Дядя Саша, айда.

Девчонку, похоже, ничто не смущало.

Она напористо забарабанила в дверь тринадцатого – и ей тут же открыли, будто ждали. Молодая проводница (Нинка, надо полагать) ничуть не удивилась билетам в другой вагон, глянула мельком и скрылась в своем купе. До чего же это было не похоже на строгие московские поезда, где перед посадкой тщательно сверяли билет с паспортом, где горел свет, а чтобы попасть в вагон, надо было всего лишь чинно шагнуть внутрь с перрона.

А здесь… мамма миа, лесенка узкая! Динка уцепилась за перильца, высоко закинула ногу – и чуть не сорвалась, потому что тяжелый рюкзак дернул ее обратно. Хорошо, мужик подтолкнул в спину, и она, пыхтя, буквально ввалилась в вагон.

Пахло углем, дымом, разливалось упоительное тепло. И тишина. Проводница махнула рукой: «Мест полно, любые занимайте…» – и принялась шуровать в тамбуре.

Динка пошла вперед. Прямо на полках, без матрасов, спали рыбаки в телогрейках и черных тулупах, составив внизу свои короба. От них пахло рыбой, свежей хвоей и талой снеговой водой. Дальше в вагоне никого не было.

Она свернула в пустой отсек, сбросила наконец рюкзак. Потерла затекшие плечи, расстегнула молнию. После всех волнений ей больше всего хотелось переодеться и выпить чаю. Хотя, может, тут и чая нет? Первобытный же какой-то вагон. Даже свет не включают. Да и сам поезд первобытный: где вы видели нормальные поезда из двух вагонов?

Динка порылась в рюкзаке, вытащила чистую футболку, книжку, пакет с печеньем – так, на всякий случай. Вдруг проводница все-таки придет проверять билет второй раз, тогда можно будет и чаю попросить.

Просто так попросить она стеснялась.

Между тем подошло время отправки, протянулось еще десять минут, потом еще пять – Динка косилась на мобильник, – а поезд как стоял, так и стоял себе без движенья.

Да что же это такое? Неужели снежные люди на шерстистых носорогах перекрыли все выездные пути?!

Наконец вагон несколько раз основательно тряхнуло – видимо, цепляли локомотив, – и только после этого, еще минут через пять, состав мягко тронулся с места. Чуть погодя в Динкино купе весело ввалилась та самая девчонка без шапки.

– Уф! – Она плюхнула сумку на сиденье, тряхнула заиндевевшими волосами, сунулась к окну, чуть не сметя Динку полами дубленки, и остервенело замахала рукой:

– Дядя Саша, пока-а! Не слышит. Пока-пока! Во глухня.

И развернулась к Динке:

– А тебя как зовут? Ты откуда к нам? Из Москвы, что ли? Я сразу поняла, что из Москвы. С московского пересаживалась, да? А ты к кому? На каникулы, да? А может, на турбазу? К нам туристы ездят, но редко. Рюкзель у тебя, смотрю – круть, походный, да? У меня тоже есть, но маленький. Зато смотри, какие застежки прикольные. А что это за штучка у тебя? И ушанка ничего, необычная. Где покупала? Чего, давай чай пить, ага? Я сейчас, погодь.

Попутчица зашвырнула дубленку на верхнюю полку и умчалась. Динка так и осталась сидеть, вжатая в уголок воздушной волной.