Джейн Портер - Жених из прошлого

- Как это? Марку Уберто пропал, а его не ищут?

- Мы в глуши, мисс.

Моне сжала губы и обернулась к двери в кухню. Как же дети? Потерять отца - слишком сильный удар.

Дворецкий будто прочитал ее мысли.

- Я сказал только вам.

- Пусть это останется между нами, пока не будет точной информации.

На ночь Моне читала детям, когда услышала звук снегоочистителя на дворе. В такой час, странно.

Она подошла к окну и протерла запотевшее стекло. Дети тут же повыскакивали из кроватей. Снегоочиститель остановился недалеко от входа, дверь отворилась, и вылез мужчина крепкого телосложения. Он открыл вторую дверь и помог пассажиру вылезти.

- Папа! - закричал Антонио и забарабанил по стеклу.

Мужчина помог Марку дойти до входной двери. На лестницу высыпал персонал, чтобы помочь хозяину.

- Сейчас вернусь, - сказала Моне и выбежала из комнаты.

Марку был в холле. Он продрог и промок. Лицо исполосовано ссадинами, на переносице и щеке сильные порезы, над бровью красовался синяк. Вокруг вились заботливые слуги. Моне кинулась к нему, но потом остановилась: она не его девушка, не друг, не семья и не настоящая наемная работница. Она сделала шаг назад, позволив другим позаботиться о нем.

Он едва мог стоять на ногах и с радостью принимал помощь дворецкого и стюарда. Они подхватили хозяина под руки и повели наверх. Повару было дано задание приготовить горячий напиток и еду, а домработница побежала вперед растопить камин и разложить постель. Проходя мимо Моне, Марку взглянул на нее, их взгляды встретились.

- Ты оказалась права, - произнес он.

- Ты жив, это главное, - ответила она.

Он хотел что-то добавить, но передумал и прошагал дальше, опираясь на прислугу.

Весь следующий день Марку не показывался. Только вечером он спустился на ужин.

Дети были подавлены. Они слишком сильно разволновались, увидев, что отец в порезах и синяках. Он рассказал, что попал в аварию, пешком набрел на ферму и попросил помощи. Владелец прицепил к трактору снегоочиститель, и они медленно двинулись к Кастильо.

Дети засыпали его вопросами. Да, кабина была маленькая и неудобная. Но они сидели высоко, и дорогу было хорошо видно. Да, в кабине тепло, трактор новый.

Да, тесно, но он благодарен фермеру за помощь. Он также рассказал, что у трактора сзади был снегодув, но сломался на полпути.

Повар приготовила вкуснейший миндальный торт и крем-англез на десерт. После того как дети поели, Моне шепнула им, чтоб обняли отца, поцеловали и пожелали спокойной ночи, потому что им повезло, что он вернулся домой целым и невредимым.

Марку был сбит с толку объятиями и поцелуями детей. Он целовал их в ответ ошарашенно, неуклюже, но дети были рады и этому. Рокка обняла и поцеловала отца еще раз.

- Зайдешь, когда дети уснут? - спросил он, когда Моне отправилась с детьми наверх.

Она кивнула.

Спустилась она только через час. Дети никак не могли уснуть, они спрашивали об отце и о происшествии и уедет ли он на Рождество. Моне не могла ответить и посоветовала самим спросить его завтра, после хорошего ночного отдыха.

- Сложно было их уложить? - спросил он, когда Моне вошла в гостиную.

Марку лежал на диване, закрыв руками глаза.

- Мешает свет? Глаза болят? - спросила она.

- Голова, так что пошевелиться не могу, - ответил он.

- Что-нибудь принести?

- Нет, спасибо, завтра станет лучше.

- У тебя, возможно, сотрясение.

- Возможно, - ответил он, - падение было жестким.

- Подушка безопасности не помогла?

- Помогла. Я ударился головой, когда выбирался из оврага. Наступил на льдину, поскользнулся и полетел вниз носом вперед.

Он медленно сел.

- Так мне и надо за излишнюю самоуверенность.

- Ты жив, это главное, - ответила она, потом подумала, что это звучит избито, и поспешила добавить: - Так сказали дети. Сегодня они молились за тебя.

Марку улыбнулся, но ничего не ответил.

Моне села на стул напротив него.

- Тебе стоит присоединиться к детям в вечерней молитве. Им это очень нужно.

- Я не хочу молиться.

- Пусть они произносят молитвы, а ты прочитаешь сказку на ночь, - пояснила она. - Они хотят проводить время с тобой, а отхождение ко сну - важный ритуал. Они нуждаются в чувстве безопасности больше других.

- Но они и так в безопасности.

Моне старалась тщательно подбирать слова.

- Дети должны чувствовать спокойствие рядом с тобой. Им важно, что ты принимаешь их такими, какие они есть. Им хочется поделиться с тобой чувствами, мыслями. Отход ко сну

- идеальное время. Я понимаю, когда ты в командировках, но когда ты дома, именно тебе стоит быть с ними, слушать их.

Он закрыл глаза и потер висок с той стороны, где не было синяка.

- У тебя на все свое мнение.

- Моя мама никогда не укладывала меня спать с должным вниманием. Вечера она проводила с твоим отцом, а мне хотелось, чтобы кто-нибудь побыл со мной, поговорил о сокровенном перед сном.

Голос Моне дрогнул и оборвался. Слишком откровенно. Она не хотела жаловаться на одиночество. До того как они приехали в Палаццо, их с матерью жизнь была сплошным хаосом и метаниями. В Палермо Моне впервые ощутила твердую почву под ногами.

- Ты, наверное, нас ненавидела.

- Нет, я винила только мать. Вас я любила, именно с вами я почувствовала, что такое семья. Я уже рассказывала детям, что до приезда в Палаццо у меня не было настоящего Рождества. У вас были традиции, обычаи, и мне это безумно нравилось…

- А потом я это у тебя забрал, - после недолгого молчания подытожил он.

У Моне защемило сердце.

- Я должна была уехать рано или поздно.

- Позже было бы лучше, разве нет?

- Я не собиралась жить с мамой всю жизнь, - сказала она и взглянула на Марку. - Мы договорились, что я буду сама себя обеспечивать, когда мне исполнится восемнадцать.

Моне глубоко вздохнула. Как они вообще пришли к этой теме?

- Я думала, ты позвал меня поговорить о детях, - сказала она с хрипотцой, голос не слушался, - они были бы рады, если бы ты укладывал их спать.

- Хорошо, завтра, - согласился он и взглянул на нее. - Надеюсь, ты довольна?

- Конечно, дети будут счастливы.

Их взгляды встретились, и голубые радужки его глаз показались Моне ярче прежнего.

- А что сделает тебя счастливее, Моне Уайлд?

Моне залилась краской.

- Я не знаю, как ответить… Если буду знать, что ты стал любящим отцом, буду счастливее. Если они будут для тебя на первом месте.

- Они и так самое важное, но я сейчас не о них, а о тебе.

Моне промолчала. С приезда в Кастильо ее разрывало на части от возродившихся чувств к Марку, противоречий, обиды, воспоминаний одинокой жизни в Лондоне.

Марку встал и подошел к камину.

- Я расстался с Витторией. Сказал, что у нас ничего не выйдет.

Моне раскрыла рот от удивления, закрыла его, потом снова открыла, но сказать ничего не могла.