Розанна Батиджелли - Повторившаяся любовь

Дэвид достаточно долго допрашивал Нэв, и, к его удивлению, она неизменно подробно отвечала на его вопросы, показав не только свои знания детской психологии, но и искреннюю любовь к детям. Однако цвет лица у нее стал более бледным…

Он резко встал.

— Я думаю, мы многое обсудили. Как только вы отдохнете, пожалуйста, не стесняйтесь, можете побродить по замку или в саду.

Нэв кивнула и развернулась, подол фиолетового платья закружился вокруг ее бедер. Его пульс ускорил свой бег. Несмотря на все усилия избавиться от ее эмоционального влияния, его тело явно ему не подчинялось.

Подавив разочарование, Дэвид подождал, пока Нэв не захлопнула дверь своей спальни, а потом занялся ответами на сообщения от издателя по электронной почте. После этого спустился вниз, чтобы сделать себе эспрессо. И все время не мог перестать думать о Нэв.

Он заставил себя взглянуть правде в глаза. Его страшно тянуло к ней. Восемь прошедших лет ничего не изменили. Его сильно взволновало ее появление на экране компьютера, а присутствие рядом вообще было сладкой пыткой, и он прилагал кучу усилий, чтобы это скрыть.

Может быть, нанять Нэв Уайлдер, несмотря на ее безупречное резюме и отличную квалификацию, было ошибкой? Неужели он не мог вообразить, какой эффект она на него производит? Восемь лет назад он бы отдал все на свете, чтобы встретиться с ней, взять за руку и раскрыть свои чувства. Но она лишила его такой возможности. А потом уехала из страны, оставив его в горечи и сожалениях.

Как он сможет терпеть ее присутствие рядом целых два месяца?

Интересно, о чем думала Нэв? Приехала бы она, если б знала, кто ее работодатель? Останется ли она сейчас, когда все знает?

Дэвид стиснул зубы. Она должна была остаться. Нравится ей это или нет. Она подписала контракт. И в конечном счете, она была здесь ради Бьянки, а не ради него. А он будет держаться от нее подальше, насколько это возможно.

Дэвид почувствовал знакомую печаль и беспокойство по поводу травмы Бьянки. После произошедшего она иногда просыпалась ночью от кошмаров. Поэтому их комнаты были близко друг от друга, и он всегда держал свою дверь открытой.

Дэвид тоже получил травму; он любил Виолетту и был раздавлен известием о смерти ее и Тристана. Он все еще с ужасом вспоминал тот ночной телефонный звонок. Он сначала остолбенел, а потом его пробила ледяная дрожь. В ту ночь он больше не спал, как одержимый бродя по замку, чувствуя опустошение столь же темное и глубокое, как Ионическое море. А еще беспомощность оттого, что он ничего не мог сделать для малышки Бьянки, которая была за океаном.

Он знал, что подруга Виолетты, Альба, позаботится о Бьянке, пока он не приедет. В полной растерянности он побросал вещи в чемодан и поехал в аэропорт Ламеции. Сначала он полетел в Рим, а потом еще с двумя пересадками добрался до Ванкувера.

Это было пять месяцев назад. До того момента он ощущал себя молодым и относительно беззаботным. Радость по поводу литературного успеха рассеялась. А самое страшное было в том, что ему пришлось рассказать об аварии Бьянке.

С тех пор как он привез девочку в замок, Дэвид не написал ни строчки своего второго романа. Девочка стала для него приоритетом. Но теперь, когда Нэв здесь, он может вернуться к работе. Если она останется…

Нэв открыла глаза, с удивлением взглянула на незнакомую люстру из муранского стекла и тут же вспомнила, где она. Ранее, вернувшись в свою комнату эмоционально опустошенная, она сняла сандалии и прилегла на кровать. Несмотря на то что была очень взбудоражена, она сразу уснула, и сейчас, посмотрев на часы, осознала, что проспала почти два часа.

Чувствуя некоторую слабость, Нэв соскользнула с кровати и направилась в ванную. После освежающего душа она растерлась полотенцем, высушила волосы, потом достала из чемодана голубой хлопковый топ и белые капри.

Избежать общения было невозможно. Она не могла оставаться в своей комнате до бесконечности. Глубоко вздохнув, Нэв направилась вниз.

Она прошла мимо элегантной столовой зоны к самой удивительной кухне, которую она когда‑либо видела. Все — от блестящих гранитных столешниц до современных кухонных девайсов — кричало о роскоши. Новые вещи прекрасно сочетались со старыми — каменным очагом и старинной хлебницей. В центре стола был большой терракотовый кувшин, внутри которого лежали головки цветов: их не было видно, но Нэв чувствовала их запах, который делал огромное помещение уютным.

— Хотите прохладительный напиток или, возможно, капучино? — внезапно раздался голос ее босса.

— Спасибо вам. Я бы с удовольствием выпила… аранчиату.

— Да, разумеется. — Он открыл бар, размером с холодильник, и взял бутылку апельсиновой содовой и пива. — Давайте выйдем на воздух.

Он открыл массивную закругленную дверь, и у Нэв перехватило дыхание. Чудеса без конца. Это был райский сад. Лимонные и фиговые деревья. Лавр и мушмула. Дикие кусты роз и огромная беседка, увитая виноградом. Стеклянные горшки всех видов и цветов с розмарином, орегано, петрушкой, шалфеем и тимьяном. А дальше — овощные грядки и большие цветущие кактусы.

Дэвид поставил напитки на стеклянный стол и выдвинул стул для Нэв.

Она поблагодарила его и села. Потягивая апельсиновую содовую, она любовалась горами и пересеченной местностью, а за ее пределами виднелась кобальтовая полоса Ионического моря. Быть здесь было нереально. Никогда, даже в смелых полетах фантазии, она не допускала и мысли о том, что будет работать в подобном месте. Сколько труда было затрачено, чтобы создать такую красоту.

— У вас должен быть садовник, — сказала Нэв Дэвиду, сидевшему рядом, с пивом в руке.

— Вы смотрите прямо на него, — коротко ответил тот.

Нэв удивилась его тону. Разве она сказала что‑то оскорбительное?

— О… я просто подумала…

— Что с моими деньгами можно было бы иметь работников? — Он издал резкий смешок. — Нет, когда я купил это место, то решил, что мне нужно восстановить его прежнее величие и функциональность. Внутри и снаружи. И я хотел сделать эту работу сам, как и на ферме моего дяди много лет назад… Скажем так, если человек охвачен переживаниями, то тяжелый физический труд под палящим калабрийским солнцем заставляет забыть о чем угодно… или о ком угодно.

От его пристального взгляда сердце Нэв пустилось вскачь. Почему‑то у нее возникло чувство, что он намекал на что‑то и ожидал, что она поймет его намек.

Возможно, она неправильно все поняла. За что он осуждал ее?

Нэв отвернулась, ее щеки горели от знойного солнца. Или это не от солнца?

Дэвид извинился и встал.

— Моя домработница и по совместительству повар в отъезде на неделю, так что вам придется смириться с моей стряпней.