Шэрон Кендрик - Медовый вкус страсти

Все еще чувствуя себя новичком в любовных играх, она улыбнулась ему.

– Тебе придется подождать и посмотреть, что будет дальше.

– Наверное.

К ее разочарованию, ей не удалось снова разжечь внутри его огонь. Поправив одежду, он открыл свой портфель, достал из него бумаги и начал их просматривать. Люси быстро повернулась лицом к окну, боясь, что выражение ее лица выдаст ее мысли. Она надеялась, что он ничего не заметил до того, как переключил свое внимание на бумаги.

А если он все‑таки заметил…

Люси сглотнула. Если он все‑таки увидел выражение ее лица, наверное, понял, что она в него влюбилась, но никак на это не отреагировал, потому что не разделял ее чувств.

После того как она устроила ему сюрприз, встретив его на аэродроме и занявшись с ним сексом в лимузине, он пребывал в каком‑то странном расположении духа. Она никогда не знала, что творится в его голове, потому что он редко делился с ней своими мыслями. Временами у нее возникало такое чувство, что они друг от друга отдаляются, несмотря на то что живут под одной крышей и спят в одной постели. Иногда он расслаблялся и делился с ней своими переживаниями. Ее сердце тянулось к человеку, которого она разглядела за воздвигнутыми им защитными барьерами. К человеку, который в детстве страдал из‑за отсутствия родительской любви и поэтому научился держать свои чувства под замком. Она надеялась, что он начал привязываться к своему приемному сыну. Что с ее помощью он научится быть хорошим отцом.

Но ее задача осложнялась тем, что Дракос часто отсутствовал дома. Когда он снова улетел по делам, ее чувство неуверенности усилилось. На этот раз он отправился в Индонезию вместе с Эми. Он снова звонил Люси в перерывах между делами, если его свободное время не совпадало с темным временем суток в Лондоне. Люси проводила дни с Ксандером, и общение с ним доставляло ей истинное удовольствие. Когда она приходила в детскую по утрам, он встречал ее радостной улыбкой. Когда она зарывалась лицом в его шелковистые черные волосики и вдыхала сладковатый запах, присущий младенцу, чувствовала безграничную радость. Это был лучший малыш на свете, и она любила его, как родного сына.

Стоя рядом с кроваткой, Люси пела колыбельную засыпающему Ксандеру, когда со стороны двери донесся еле слышный шорох. Подняв глаза, она увидела Дракоса, стоящего в дверном проеме, и ее сердце подпрыгнуло. Когда Люси убедилась, что Ксандер уснул, она покинула детскую и присоединилась к Дракосу, который ждал ее в коридоре. Они давно не виделись, и от его мужественной красоты у нее захватило дух, несмотря на то что выражение его лица было более суровым, чем обычно.

– Как долго ты здесь стоишь?

– Довольно долго.

– Я думала, ты вернешься не раньше пятницы.

– Я знаю. Я тебе звонил некоторое время назад, но ты не брала трубку.

– Я купала Ксандера.

– Ясно, – улыбнулся он. – У тебя мокрые волосы.

Люси смущенно пригладила выбившиеся из косы пряди.

– Мне надо пойти причесаться. Не хочешь пожелать Ксандеру спокойной ночи?

Он покачал головой:

– Нет, я боюсь его разбудить. Я загляну к нему утром. В Найтсбридже открылся новый итальянский ресторан, – произнес он после небольшой паузы. – Мы там еще не были. Не хочешь поужинать в ресторане, Люси?

– С удовольствием, – искренне ответила она. – Пойду переоденусь.

– Может, наденешь то зеленое платье, которое было на тебе на днях? – небрежно предложил он и направился в свою гардеробную.

Приводя себя в порядок, Люси подумала, что ее муж сегодня какой‑то странный. Что‑то произошло во время его поездки в Индонезию? Может, он встретил там другую женщину и понял, что брак по договоренности ограничивает его жизнь? Он поэтому попросил ее надеть наименее сексуальное из ее платьев, у которого высокий ворот и подол до колен?

В машине она молчала, но Дракос не обратил на это внимания, поскольку был занят своими мыслями. Только когда они сели за столик в глубине зала ресторана с приглушенным освещением и им принесли два коктейля «Беллини», она набралась смелости и, глядя в черные глаза своего мужа, задала ему вопрос, который не давал ей покоя весь вечер.

– Что‑то случилось, Дракос?

Он довольно долго молчал, и этого времени хватило, чтобы к ее глазам подступили слезы, а сердце учащенно забилось.

Когда она услышала его ответ, оно застучало еще сильнее.

– Люси, мне хотелось бы, чтобы у нас был еще один ребенок.

Вцепившись в край льняной скатерти, она с трудом выдавила из себя:

– Чт‑то т‑ты сказал?

Дракос подался вперед. Он был так близко, что она могла протянуть руку и коснуться его красивого лица. Ей очень хотелось сделать это сейчас, потому что она инстинктивно знала, что всего через несколько минут эта невинная ласка вызвала бы у него отвращение.

Потому что момент, которого она так боялась, настал.

Все же она не стала к нему прикасаться, потому что опасалась, что физический контакт лишит ее самообладания.

– Я хотел бы, чтобы у нас был свой собственный ребенок, – сказал он. – Твой и мой.

– Собственный ребенок, – тупо повторила она.

– Да. – Его черные глаза блестели. – Это имеет смысл.

– Ты так считаешь?

Похоже, Дракос не услышал дрожи в ее голосе, и Люси была рада, что недавно выстригла челку и она скрывает бисеринки пота, выступившие у нее на лбу.

– Конечно, имеет, – кивнул он.

– Почему?

Он глубоко вдохнул, и его слова полились рекой, словно он долго готовил эту речь:

– Потому что Ксандер нуждается в брате или сестре. Я не хочу, чтобы, пока он растет, в его окружении были одни лишь взрослые. Я хочу, чтобы рядом с ним был кто‑то, с кем он мог бы играть. Кто‑то, кто всегда поддерживал бы его. Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья. В начале своей жизни малыш претерпел серьезные лишения, и я хочу, чтобы дальше у него все складывалось наилучшим образом. – Он сделал паузу, и его взгляд внезапно стал напряженным. – Ты образцовая мать, Люси, и я думаю, что тебе нужен свой собственный ребенок, о котором ты будешь заботиться так же хорошо, как о Ксандере. – Его губы дернулись в улыбке. – Когда у тебя будет двое детей, у тебя не останется времени на то, чтобы встречать меня в аэропорту в шелковых чулках.

Люси ошеломленно уставилась на него, и не только потому, что его последняя фраза прозвучала так, словно она была легкомысленной развратницей. Она была в ужасе от того, что ей все‑таки придется сказать ему правду.

Но может, так будет лучше? Может, поделившись с ним своей болью, она испытает облегчение? Дракос сказал, что хочет, чтобы у них была настоящая семья. Она тоже этого хочет. Почему бы ей не попытаться убедить его в том, что для того, чтобы построить крепкую семью, им не обязательно иметь своего собственного ребенка?