Кэтти Уильямс - Неожиданное замужество

Она только знала, что в его присутствии начинала дико волноваться.

София сделала две чашки кофе и приготовила себе бутерброд, потому что успела проголодаться, а Рафаэль следил за ней с ленивым интересом.

– Все потому, что вы любите детей?

– Не поняла?

– Я говорю о причине, которая заставляет вас работать на людей, которых вы не уважаете.

– Вы спешите с выводами!

– Разве?

– Я ведь не пристаю к вам с вопросами.

– А что бы вы хотели узнать обо мне? – сказал Рафаэль вкрадчиво и откинулся в кресле, пододвинув к себе второе, чтобы использовать его в качестве подставки для ног.

Он сцепил руки за головой и уставился на Софию.

– Как вам удалось получить работу здесь?

– У меня есть кой‑какие связи. Это имеет значение?

– Не думаю…

– Вы так и не ответили на мой вопрос. Вы работаете здесь, потому что любите детей? У вас есть братья или сестры? – Конечно же, Рафаэль знал ответ и на этот вопрос, но ему дали задание узнать побольше об этой женщине, поэтому он решил добиться этого любым возможным способом. Немного вмешательства в личную жизнь здесь… немного невинной лжи там… множество вещей может открыть секрет личности человека, тем более когда на карту поставлено такое громадное состояние.

– Нет, – нерешительно ответила София, и ее ярко‑зеленые глаза затуманились. – Я единственный ребенок в семье. Моя мать… она влюбилась в какого‑то старика, когда ей было двадцать с лишним лет.

– В старика?

– Да, мой отец был намного старше ее, – скривилась она. – Мама не любила рассказывать об этом. По правде говоря, я узнала некоторые детали из ее прошлого, только когда она заболела и позволила себе немного разоткровенничаться…

– И где же сейчас ваш отец? – Не спускал с нее глаз Рафаэль.

– А кто его знает? Их отношения быстро закончились.

– Почему?

– Какая разница. Они закончились, потому что так происходит в большинстве случаев. Отношения просто изживают себя.

– Вы слишком искушенная для своих лет. Почему так? И вам когда‑нибудь хотелось узнать, что это был за… старик?

– А зачем? – вдруг зло сверкнула глазами София.

– Из любопытства.

– Я слишком занята своей собственной жизнью, и мне нет дела до других, – пробормотала она.

– Вы говорите неправду.

– Что?

– Вы лжете. Вы проявляете интерес к моей персоне. Я вижу это по вашим глазам и слышу это по вашему голосу.

– Вы невероятно себялюбивы!

– София, могу сказать, что ваши чувства взаимны. Вы мне тоже интересны…

После его слов воцарилась напряженная тишина.

Рафаэль плавно поднялся с места, пересек кухню и исчез в кладовой, откуда через минуту вышел с бутылкой вина.

– Уверен, ваши работодатели‑деспоты не будут возражать, если мы откроем бутылочку вина, чтобы время пошло быстрее, – сказал он, глядя на отразившийся на лице Софии ужас.

– Этого нельзя делать!

– Собираетесь помешать мне? – Рафаэль достал штопор и два бокала и разлил вино. Он протянул один бокал Софии, и та, немного поколебавшись, взяла его.

Уолтерсы не запирали вино на ключ, но она и так прекрасно знала, что они покупали его не для нее. К тому же София не особо жаловала алкоголь и уважала границы, установленные хозяевами дома.

Но в ней снова проснулся бунтарский дух, о существовании которого она даже не подозревала, наполнив ее дерзостью и отвагой, когда она сделала глоток красного вина.

– Не беспокойтесь, – пробормотал Рафаэль, покружив вино по бокалу и вдохнув его аромат, чтобы оценить качество винограда. – Я куплю такую же бутылку и поставлю на место.

– Если вы собираетесь опустошать хозяйские запасы, вам не хватит денег возместить ущерб. Уолтерсы очень привередливы в том, что касается их вин. Я не представляю, сколько стоит вот эта бутылка, но она точно не дешевая.

– Поэтому вы боитесь подходить к винному шкафу?

– Распивать алкоголь неприемлемо, когда смотришь за детьми.

– А вы, по вашим же словам, на дежурстве круглосуточно все семь дней в неделю… – Он подошел к огромному холодильнику из серой стали, на котором на магнитах висели детские рисунки, смотревшиеся нелепо в этой огромной, современной и в состоянии идеальной чистоты кухне. Рафаэль отцепил от поверхности одно фото, рассмотрел его как следует, а потом взглянул на Софию. – Это Уолтерсы?

Он склонил голову набок, и София почувствовала, что краснеет под его взглядом.

– Да, – коротко ответила она.

– Красивая пара. Красивые дети.

– Ага.

– Если честно, я думал, что они старше.

– А с чего вы вдруг думали о них?

– В отличие от вас я не притворяюсь, что мне неинтересно. Я считаю естественным узнавать о людях, с которыми мне придется общаться какое‑то время.

– Вы ведете себя так, словно делаете им одолжение!

– Этот парень… Он очень привлекательный, не так ли? – Не сводя с нее глаз, проговорил Рафаэль.

София напряглась и стала пунцовой, и в этот момент он повесил снимок обратно на холодильник и, казалось, потерял всякий интерес к этому разговору.

К ней самой.

Поэтому вместе с облегчением она испытывала небольшое разочарование. Она взглянула на свой бокал с вином и задумалась, как так получилось, что она сошла с прямого пути.

– Так что вас удерживает в этом доме? Помимо двух детишек и ежемесячной зарплаты?

– А разве этого недостаточно? – ошеломленно посмотрела на него София. – Вы приехали сюда, чтобы заработать денег. – Она прокашлялась, допила вино и вскочила с места, взвинченная и раскрасневшаяся, чувствуя на себе его пристальный взгляд.

– Присядьте, – улыбнулся Рафаэль и снова качнул своим бокалом. – Обещаю, я оставлю вас в покое, когда допью свое вино.

София представила вечер в одиночестве и испытала чувство стыда, подумав о том, что ей хотелось, чтобы этот человек находился поблизости. Она прекрасно проводила время наедине с собой, особенно когда пришла в этот дом, ведь ее постоянно загружали работой. Рафаэль пробудил в ней какое‑то беспокойство, волнение, и учеба, которую она считала первым номером в списке задач, стала какой‑то скучной и неинтересной.

София с вызовом посмотрела на Рафаэля, раскинувшегося в кресле, словно хозяин поместья.

Какой садовник мог получиться из такого дерзкого человека?

Она не представляла его за работой, как он выпалывает сорняки, изучает банки с удобрениями, стрижет газон и разговаривает с растениями.

– Может, на заднем фоне маячит какая‑то персона, благодаря которой работа кажется вам не такой каторжной. Он, наверное, очень чуткий человек, раз мирится с тем, что вы заняты на работе с утра до ночи семь дней в неделю.

– Каторжной? Да что вы о себе возомнили?

– Это всего лишь фигура речи.

– Мне она не нравится!