Марси Бэннет - Венчальная свеча

– Прямо так взяла и брякнула?

– Нет, она не была столь прямолинейной. Но об этом свидетельствовала масса неприметных признаков. И мне иногда приходило в голову, что она поторопилась осуществить свой план, тогда как ты была еще не вполне готова к этому.

– Но вы продолжали ей подыгрывать. – На лице Патриции отразилось недоумение.

– Мне хотелось освободить тебя от ее... влияния.

– И я попала «из огня да в полымя», – прокомментировала девушка. – Как удачно, однако, что вы изволили влюбиться именно в меня!

– Стоило мне увидеть тебя, и я пропал, – просто сказал Майлз.

Ответом ему был язвительный смех Патриции.

– И вы еще удивляетесь, что у меня пропало желание выходить за вас! – Глядя на побледневшее и разом как-то осунувшееся лицо Кейна, она поняла, что наступила на больную мозоль, и без колебаний решила воспользоваться этим.

Можно узнать, – в ее голосе зазвенело презрение, – вы со всеми женщинами обращаетесь таким образом? Похоже, что для вас и здесь на первом месте принцип «время – деньги».

– В моей жизни не было других подобных прецедентов. – Кулаки Майлза сжались.

– Вот как? Я должна быть польщена? – воскликнула она с ядовитой иронией. – Вы и в самом деле потеряли сон и аппетит из-за маленькой беглянки? Наивной дурочки, которую использовали для объединения капиталов двух домов? А останься я с вами, вы бы, разумеется, продолжали сдувать с меня пылинки и после свадьбы? Ясно, что вам приходилось демонстрировать какую-то видимость чувств, когда женщину пора тащить в постель.

– Никакая корысть не омрачала наши отношения, – яростно процедил он сквозь зубы и, шагнув к Патриции, железной рукой сжал ее запястье.

– Как?! – насмешливо бросила девушка. – Оказывается, такие холоднокровные создания, как вы, умеют выказывать эмоции? Невероятно. С вашим самообладанием...

На Кейна было страшно смотреть. Завладев ее второй рукой, он зарычал:

– Чего ты добиваешься? Хочешь разбудить во мне зверя? Ждешь, пока я физически не смогу выносить эту боль?

– Боль? Вы можете ее испытывать? Честное слово, в это трудно поверить. Скорее, страдает ваша жалкая гордость!

– Черт побери, ты зашла слишком далеко! – проскрежетал Майлз. Рывком притянув ее к себе, он успел еще крикнуть: – Ну как, это то, чего ты добивалась? Ты этого хотела?

В следующее мгновение он схватил Патрицию за плечи и впился в ее губы безжалостным грубым поцелуем.

Патриция намеренно спровоцировала Майлза на эмоциональный порыв, но сейчас она чувствовала себя как ребенок, не сумевший справиться с костром в лесу. Его поцелуй был наполнен долго сдерживаемым чувством. Голод, сверкавший в его глазах, граничил со звериной похотью.

Майлз жадно пил сладкий нектар искупления за долгие, долгие месяцы бесплодных поисков. Он целовал ее требовательно и грубо, насыщая атмосферу этой жаркой схватки отчаянным желанием.

Патриция рванулась, чуть не задохнувшись в его объятиях, но Майлз принял это за попытку освободиться и сжал ее плечи еще сильнее. Она поняла, что ошибалась, считая его бесчувственным, но в этом порыве не было и намека на нежность. Казалось, он никогда уже не пожелает выпустить свою добычу на волю. Девушка даже не пыталась сопротивляться – это было бесполезно, – но и не отвечала на поцелуй, предоставив первобытному охотнику делать со своей жертвой все, что ему вздумается.

Когда он разжал объятия, Патриция почувствовала нешуточное головокружение, но у нее хватило присутствия духа, чтобы встретиться с ним вызывающе-разгневанным взглядом. Она инстинктивно занесла руку для пощечины, но Майлз, живо разгадав этот маневр, перехватил ее запястье. Некоторое время они пожирали друг друга глазами, обуреваемые слишком бурными чувствами, чтобы говорить. Затем он снова притянул Патрицию к себе и поцеловал.

На этот раз она попыталась сопротивляться. Но его губы уже не мстили. К своему смятению, Патриция вдруг обнаружила, что новая тактика рождает в ней отклик, глубокое влечение к чему-то утраченному и почти безнадежно забытому, затерянному в тайниках ее опустевшей души. И тут она испытала какой-то животный страх. Рванувшись, она сумела оттолкнуть Майлза. Их противостояние возобновилось. Он дышал тяжело и неровно; волосы его растрепались, и темный завиток упал на открытый лоб. Теперь в этом мужчине не было ничего общего с тем немногословным строгим джентльменом, что доставил ее сюда из Франции сегодня утром.

– Как вы посмели?! – в бешенстве воскликнула Патриция. – Вы думаете, мне нужны ваши мерзкие поцелуи?

– Ты не всегда находила их такими уж неприятными, – грубо перебил он.

Немного придя в себя и осознав, что и сама оказалась не на высоте, Патриция хрипло рассмеялась.

– Вы недооцениваете разницу между невинной девятнадцатилетней девушкой и взрослой женщиной. То, что я могла находить приятным тогда, теперь... – Она хотела побольнее ударить его: – ...Кажется мне просто смехотворным.

– Итак, прощай невинность? – нахмурился Майлз.

– А на что вы надеялись? Французы оправдывают свою репутацию. И они не такие пещерные варвары, как вы. В них есть утонченность, изящество; они хорошо знают, как завести женщину. Им в голову не придет душить ее в медвежьих объятиях и впиваться в губы, чтобы убедить в своей неотразимой сексуальности. Они умеют ухаживать и дарить наслаждение на всех этапах общения вплоть до вершины... О, вершины! – ностальгически протянула она.

– Ты пересказываешь какой-то роман или судишь по личному опыту? – мрачно поинтересовался Майлз.

– По опыту, разумеется.

– Так, значит, французы? Все? – Его руки вновь сжались в кулаки. – Понятно.

– Ничего вам не понятно, – сердито сказала она. – Ничего вы обо мне не знаете. Так что хватит стоять и пялиться на меня с видом оскорбленного пуританина. Я сама себе хозяйка и буду делать то, что захочу!

Майлз молча любовался ее вызывающей позой, чудесными глазами, в которых сверкал дерзкий огонь, маленьким вздернутым подбородком...

К удивлению девушки, его лицо как будто прояснилось.

– Ненавижу штампы, но ты поразительно красива, когда сердишься! – услышала она и опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Не пытайтесь откупиться неуклюжей лестью. Вы не имели никакого права целовать меня!

– Напротив, мои права очевидны.

Его голос сделался вкрадчивым, пробудив у Патриции неясные дурные предчувствия, но она была не готова размышлять об этом сейчас.

– Если вы ссылаетесь на наши отношения в прошлом, то не забывайте, что в моей новой жизни ваше место куда скромнее, – возразила она. – И я не позволю первому встречному вести себя так со мной.

– В самом деле? – последовал насмешливый вопрос. – А как же все эти бесчисленные французы, о которых ты только что говорила?