Марси Бэннет - Венчальная свеча

– Мы скоро поженимся?

– Очень скоро, любовь моя.

– И будем вместе каждую ночь?

– И каждое утро, – торжественно объявил он. – А утром можно? – усомнилась Патриция, уткнувшись носом в его грудь.

– Если ты замужем, то можно, – великодушно разрешил Майлз.

Она прыснула, но вдруг капризно надула губки. – Пить очень хочется.

– Пойду поищу чего-нибудь. – Он поцеловал ее в ямочку на шее. – Только никуда больше не исчезай!

– Торжественно обещаю навсегда остаться в этой постели, – рассмеялась она.

Пока Майлз ходил в гостиную, Патриция задремала, и ему пришлось лизнуть ее плечо, чтобы заставить очнуться.

– Ух ты, шампанское! – воскликнула она.

– Держи, малышка. – Он откупорил бутылку и наполнил два высоких фужера. – За нас с тобой и за то, чтобы все наши ночи были такими же прекрасными, как эта.

– За это надо непременно выпить, – оживилась Патриция, жадно припадая к напитку.

– Тебе никто не говорил, что шампанское полагается пить маленькими глотками, а не опрокидывать залпом? – с улыбкой глядя на нее, сказал Майлз.

– Учту на будущее, – притворно сконфузилась она, подставляя опустевший фужер для новой порции.

Он спускался в винный погреб в халате, но сейчас одним движением освободился от своего одеяния.

Патриция глядела на него, как завороженная. Его мускулистому стройному телу мог бы позавидовать любой атлет, и ей сразу вспомнился Давид, знаменитое творение Микеланджело.

– Ты великолепен, – прошептала она.

– А ведь ты не впервые видишь меня обнаженным, – усмехнулся он. – Помнишь, как я купался в бассейне, а ты подсматривала?

– Ты меня заметил! – ахнула она.

– Нет, я не видел тебя, но чувствовал, что ты рядом. Я становлюсь настоящим экстрасенсом, когда дело касается тебя.

– Ты всегда им был, – рассмеялась Патриция. – Помнишь, я когда-то спряталась в буфе... – Она в ужасе прикусила язык и, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, поспешно заговорила с напускной небрежностью: – Ведь ты разыскал меня в Париже! – Голос ее задрожал и смолк, когда она перехватила потрясенный взгляд Майлза.

Отшатнувшись, он крепко сжал кулаки. Лицо его потемнело.

Патрицию выдали глаза. Те самые изумительные глаза, которые так сводили с ума ее возлюбленного и совсем недавно помогли ему отыскать утраченное счастье.

Только ли смятение и ужас стояли сейчас в них? Майлз ясно разглядел и чувство вины. Он словно дочитал книгу со счастливым концом и обнаружил в конце примечание, не оставлявшее камня на камне от удивительно правдоподобной истории. Простые и ясные ответы на вопросы, которые так мучили его, внезапно оказались сплошной ложью.

Почти физически ощутив этот удар, Майлз конвульсивно дернулся и издал не то стон, не то рев – от боли и гнева на судьбу, которой мало показалось его прежних страданий.

И она еще смеет нагло выкручиваться! Так и водила бы его за нос, если бы не проговорилась. Эта мысль наполнила его такой яростью, что у него перед глазами поплыли темные круги. Схватив Патрицию за локоть, он резко и грубо притянул ее к себе.

– Ах ты дрянь! – прогремел он. – Жестокая маленькая стерва!

– Нет! Ты ничего не понял! – Патриция инстинктивно заслонилась, словно от удара, хотя Майлз и не думал поднимать на нее руку.

– Не понял?! – В его голосе клокотало бешенство. – Интересно, чего же я не понял?

Этот вопрос застал ее врасплох, и ему показалось, что он чувствует, как напряженно работает сейчас ее мозг в поисках ответа. Опять станет выкручиваться. или попробует придумать уважительную причину? Насупившись, он ждал объяснений.

С неуверенной улыбкой Патриция поднесла свободную руку к виску.

– Я... я что-то вспомнила, да? Наверное, память начинает ко мне возвращаться...

– Или ты ее никогда не теряла и лгала мне все это время, – перебил он с ледяным презрением. Что, это какой-то особо изощренный вид игры? Для тебя существует хоть что-нибудь святое?

– Да, – хрипло вымолвила Патриция. – Моя любовь к тебе. Она всегда...

– Ложь! – бросил ей в лицо Майлз. – Я сыт по горло твоими небылицами. Мне нужна правда, слышишь?! – рявкнул он, встряхивая ее как тряпичную куклу. – Все, все было ложью, ведь так? Ты никогда не теряла память!

Перепуганная девушка не могла произнести ни слова. Она попыталась оттолкнуть его, но с таким же успехом можно было вырываться из когтей разъяренного льва. Она судорожно всхлипнула и вдруг выпалила:

– Да, черт возьми! Я прикидывалась. Только...

Майлз отпустил ее так внезапно, что Патриция повалилась прямо на него. На мгновение они очутились в объятиях друг друга, и он отчетливо почувствовал прикосновение ее мягкой упругой груди. Воспоминания лавиной обрушились на его мозг. Зарычав, он грубо отпихнул девушку и швырнул ей халатик.

– Оденься!

Он натянул рубашку и брюки, стоя к ней спиной, и обернулся, лишь завершив свой туалет. Патриция стояла по другую сторону кровати. Ее лицо было белее простыни, а в огромных глазах застыл страх. Она снова всхлипнула, подбежала к нему и порывисто ухватила за руку.

– Майлз, пожалуйста, выслушай меня, – взмолилась она. – Я хочу объяснить...

Стряхнув ее руку, он заговорил с холодной яростью:

– Прекрасно. Именно этого я все еще жду от тебя.

Отойдя в дальний угол комнаты, он скрестил руки на груди.

Патриция, кусая губы, начала свой рассказ:

– Я действительно потеряла память во Франции, клянусь! Но когда ты привез меня сюда и я увидела квартиру, а потом... – Кулачки ее сжались. – Когда ты поцеловал меня в первый раз... я многое вспомнила. И с каждым днем картина становится все более полной.

– Но ты не сочла нужным сообщить мне об этом. – В его ледяном голосе послышался сарказм. – Наверное, ты решила, что мне будет неинтересно. А, может, просто забавлялась, играя со мной в кошки-мышки и наблюдая, как я страдаю?

Патриция выпрямилась и твердо сказала:

– Ты не поверишь, но я сделала это для тебя.

– Ты совершенно права. Я тебе не верю, – рассмеялся он каким-то неприятным смехом.

– Я не хотела причинить тебе боль! – В глазах ее стояли слезы.

Но попытка тронуть его сердце полностью провалилась. Все последнее время Майлз жил в ядовитом дурмане лжи и только сейчас начал осознавать, насколько глубоко тот изъязвил его душу.

– Ты ждешь от меня благодарности? – спросил он с едкой иронией.

– Да! – с вызовом сказала она, но затем вдруг сникла и медленно покачала головой. – Нет, боюсь, это невозможно...

– Ты поразительно догадлива. – Он с трудом подавлял искушение вцепиться в плечи Патриции и в бешенстве трясти ее.

– Когда ты нашел меня в Париже и показал эти снимки, – дрожащим голосом продолжала она, – я очень испугалась. Инстинктивно я чувствовала, что между нами что-то было, но ничего не могла вспомнить. Факты тонули во мраке, но какие-то смутные чувства обуревали меня. Гнев, ненависть... А потом ты сказал, что я бежала от тебя, и мне стало еще страшнее. – Подступавшие слезы мешали ей говорить. Она делала над собой героические усилия, чтобы не зареветь в голос.