Вероника Лесневская - Сбежавшая жена босса. Развода не будет!

– Да что такое! – грохочет позади, а я вжимаю голову в плечи, становясь похожей на испуганного утенка, и зажмуриваюсь. – Не ошпарилась?

Альберт оказывается совсем рядом, горячо выдыхает мне в висок и отталкивает меня от плиты.

– Н-неа, – сипло выдаю и шумно вбираю носом воздух. Аромат кофейных зерен смешивается с запахом моего мужа. Знакомым и пугающим.

– Ясно все с тобой, – выключив конфорку, Альберт отставляет грязную турку вглубь. – Кофе варить не умеешь, подносы роняешь. Пожалуй, тебе нечего делать…

– В вашем доме? – подсказываю с надеждой и украдкой смотрю на него исподлобья, пытаясь считать эмоции на мрачном лице. Судя по тому, что я вижу, ничего доброго мне не светит. – Так я уволена? – уточняю, потупив взгляд.

Альберт

Выгнать на хрен! Вернуть обратно в шарашкину контору!

Закипаю, как идиотский кофе, и взрываюсь, но машинально отстраняю няньку от плиты и осторожно убираю турку как можно дальше. Несмотря на бурлящий в венах гнев, стараюсь контролировать силы. Новенькая выглядит такой хрупкой, что кажется, стоит немного переусердствовать, как она отлетит, словно перышко, и рассыплется по пути.

И где ее такую мелкую мама нашла? Я понимаю, что выбирать нам особо не приходится. Никто не задерживается у нас дольше трех дней. Аленушка расправляется и с опытными педагогами на пенсии, и с молодыми бойкими училками, и даже с прожженными хабалками. Впрочем, последним я тоже бы придал ускорения. Какой бы несносной и хитрой не была моя сестренка, но орать на нее никому не позволю. Получаешь деньги – исполняй обязанности адекватно. Не можешь – выметайся!

Оценивающим взглядом провожу по миниатюрной фигурке няни. Морщусь, цепляясь за яркие аляпистые цветы на ее коротеньком платьице. Она в этом дешевом, несуразном тряпье выглядит как школьница. Но я точно знаю, что мать тщательно проверяет документы соискательниц – и не взяла бы несовершеннолетнюю на работу. Часть персонала у нас и так официально не трудоустроена, так что лишние проблемы с законом нам ни к чему.

Тяжело вздыхаю, еще раз сканирую няньку и останавливаюсь на ее кукольном лице. Никакой косметики, лишь естественно розовые щеки, видимо, от волнения вспыхнувшие. Губы бантиком, отчего она кажется еще младше. И глаза… Насыщенно синие, огромные, которые округлились от страха. Почему-то смутно знакомые. Но не успеваю всмотреться в их океанскую бездну, как ее взгляд опускается. Скромно так, растерянно и мило.

А на лоб падают непослушные черные кудряшки. Почти поднимаю руку, чтобы смахнуть их или подцепить пальцами, скрутив спиральки, но вовремя останавливаю себя.

Вдруг напугаю. Она и так дрожит вся.

Да уж, девочка. Тебе я и трех дней не дам. Ночью сбежишь от нашей проказницы.

А жаль…

– Я уволена? – лепечет она. Странным тоном, будто просит.

Я же по-прежнему погружен в свои проблемы.

– Именно уволить, – разговариваю сам с собой. – Отличная мысль.

Всех к черту! Вернуть туда, где я их нашел и нанял на свою голову.

Бездари!

Одна брачная аферистка умыла толпу амбалов! Обвела вокруг пальца и смылась, бросив концы в воду. Вот так действует профессиональная охрана?

Я обязан заполучить свою жену прежде, чем на нее выйдут те странные люди в черных мерседесах. Выяснить все, наказать, но… ни в коем случае не отдать им. Слишком подозрительные. И вид бандитский. В отличие от меня, не станут с пигалицей церемониться.

Дура! Не соображает, как рискует. И не понимает, что я меньшее из зол.

Одна надежда, что подруга с ней свяжется, передаст мои контакты или хотя бы предупредит об опасности. Хотя если вспомнить, с какой паникой она смотрела на меня, вряд ли можно рассчитывать, что поверила мне.

– Я пойду вещи соберу? – пробивается сквозь шум тонкий дрожащий голос. С трудом заставляю себя вникнуть в вопрос.

– Какие? Зачем? – хмурю брови, отступаю назад, чтобы не смущать девочку своей близостью.

– Алик, ты ее уволишь? Так быстро? – спохватывается Аленушка.

Впервые слышу взволнованные нотки в голосе маленькой занозы. Неужели понравилась нянька? Мне тоже…

– Через пять минут меня здесь не будет, – бодро отзывается она, а у самой глаза поблескивают от слез. Нижняя губа поджимается.

Новенькая храбрится внешне, но я чувствую, что ее зацепили и обидели проделки Алены. Не смогла остаться равнодушной. И поэтому, когда она собирается пройти мимо меня, я перехватываю ее, выставив руку. Ладонь упирается в плоский животик, непроизвольно сжимается, комкая липкую ткань.

– Стоять, – приказ вылетает прежде, чем я успеваю подобрать правильные слова. – А ты почему мокрая? – отвлекаюсь на цветастое платье.

Взгляд скользит по аккуратной груди, коварно задерживается на оторвавшейся пуговке и оттопыренному краю, чуть ли не ныряет в декольте, но я заставляю себя переключиться на юбку. Из-за дурацкого принта я и не заметил красноватые разводы, которые слились с рисунком.

Веду ладонью вниз по животу, ощупывая ткань, плотно облепившую упругое тело, а заодно и чувствую жар кожи под ней. Девочка напрягается, затаив дыхание. Боится, что приставать начну, но я лишь стискиваю край юбки. Несколько капель влаги падают на кафель.

Да она мокрая вся, хоть выжимай! И молчит.

– Ну, так я же… – нянька кивает на пол, где остались следы от разлитого сока.

Начинаю сомневаться, что она случайно поднос уронила. Почему на себя? Скорее, это кое-чья спланированная акция. Осуждающе зыркаю на Аленушку, и она без слов улавливает мой упрек, виновато улыбается и косится на свою очередную «жертву». Но та целиком сосредоточена на мне и моей руке на ее платьице.

– Тебе нечего делать на кухне, – наконец, объясняю я. – Готовить еду к нам приходит повар, а это… – указываю на многострадальную плитку, – есть кому убрать. Не твоя задача полы вымывать, – мозг предательски подкидывает картинки внезапно возникшей из-за стола попки. Отгоняю их прочь. – Ты сейчас пойдешь и переоденешься, – нехотя убираю ладонь и пропускаю няньку к двери. – И займешься своими непосредственными обязанностями. График Алены тебе передали?

– Да-да-да, – лихорадочно головой качает, отчего кудряшки смешно подпрыгивают. Они настоящие вообще? Выглядят так, будто девочка всю ночь на бигудях спала.

– Вот и приступай, – строго подытоживаю.

Видимо, зря голос повышаю, потому что она вылетает из кухни, как пробка из бутылки взболтанного шампанского.

Смотрю ей вслед. Не сбежит же? Или проследить?

Хотя было бы странно врываться в комнату няни, пока та переодевается. И наблюдать за ней, как надзиратель.

– Алик, не выгоняй ее пока, – шепчет мне Аленка тихо, чтобы нянька не слышала. – Я решила поиграть с ней немного.