Юлия Крынская - Писательница в бегах

Слегка взбалтываю вино и вдыхаю аромат.

– Чёрная смородина и запах кожи, – закрываю глаза от удовольствия, – Каберне Совиньон хорошей выдержки. Потрясающее вино.

– Chateau Latour… но как ты различила его ноты?

– Это ужасно!

Павел еще раз обнюхивает свой бокал и смотрит на меня изумлённо.

– Ты же сказала, что потрясающе.

– Я про тот бред, который вышвырнула с балкона. Не хотела, чтобы его читали.

– Прости, – обезоруживающе улыбается Павел и придвигается ко мне. Заглядывает в глаза. – Но ты сама в меня запустила рукописью. Мне понравился твой стиль, пикантные сцены, но сюжет и правда неудачный. Предлагаю скучного брюнета-босса из мегаполиса заменить на брюнета-пирата. Можешь писать его литературный портрет с меня.

Павел поворачивает ко мне свой безупречный профиль.

– Ну а ту несчастную женщину, заменим на благородную деву. Прообраз, конечно, ты. По определению между такими персонажами должен разгореться головокружительный роман. Если необязательно чтобы главный герой слыл брюзгой и монстром, как ты его изобразила. Кстати, что у тебя за неприязнь к черным волосам?

– Давай о брюнетах не сейчас. Не хочу портить настроение тягостными воспоминаниями.

– Если я не вызываю у тебя личную неприязнь, то вопрос о цвете волос можно считать закрытым, – миролюбиво кивает Павел. – Предлагаю отправиться завтра на более уединенный остров. Уезжаешь ты ещё не скоро…

– Откуда знаешь? – перебиваю я удивлённо, и тут же в памяти всплывает продажный взгляд Карлоса. – А, понятно. Люди гибнут за металл. Почём продаёт информацию упырь за стойкой?

– Не дороже денег, – уклоняется от ответа Павел. – И не вздумай спорить.

– Не буду, только учти, мы останемся просто друзьями. – Поднимаюсь, чтобы уйти. – Ты ведь не будешь ко мне приставать, раз обещал?

– Буду. Я врал, – Павел тянет меня за руку. – Я не гей и не импотент. Думаю, ты понимала это, когда соглашалась пойти на яхту. И слушай сюда, моя дорогая…

Плюхаюсь на диван, и Павел берет меня за подбородок, чего я терпеть не могу. Внутри вскипает возмущение, но пока сдерживаюсь.

– …как ты пишешь о любви, если боишься её как огня? Перестань обманывать и себя, и меня. Скажи на милость, откуда ты такая взялась? Из девятнадцатого века? Признавайся!

– Нет. Мне пора…

Его дыхание обжигает меня адским пламенем. Самоуверенный бабуин.

– Ты больше ничего не решаешь. Я похищаю тебя, Лилиан.

Крылья его носа подрагивают от возбуждения. В пронзительной тишине я слышу, как Павел тяжело сглатывает.

– Я тебя сейчас просто поцелую. Не бойся и прекрати дергаться.

– Нет, – убираю его руку от своего лица, но тембр голоса соблазнителя пьянит и распространяется по сосудам и нервам подобно яду, проникает в мельчайшие капилляры, заставляя тело трепетать в немом ожидании.

—Да, – Павел лишает меня возможности спорить.

В следующее мгновение вкус его губ с ароматом секса и вина наполняет мой рот. Опьяняющее сочетание ослабляет страх, и внизу живота просыпается голодная волчица. Властная рука проникает под мою рубашку и ложится на грудь, отодвигая лифчик. Вырываюсь из последних сил, но мужские пальцы жадно сминают горошину соска. Павел ослабляет хватку и цокает языком:

– Хочу тебя целиком. И больше не говори мне «нет». Желание написано у тебя на лице.

Молчу, тяжело дыша, а сердце бьется, словно кто-то в колокол бьёт набат. Широко раскрытыми глазами я смотрю на человека, разрушающего в пыль уклад моей жизни: «Докатилась! Утром меня чуть не отодрал молодой парень, а днём мужчина, с которым я знакома всего несколько часов, мусолит мои соски и предлагает переспать? Потрясающе».

– Мне нужно идти… – встаю, но Павел дёргает меня за руку и подминает под себя.

– Зачем куда-то уходить? Неужели тебе плохо?

Наши губы встречаются, и меня будто водяные тащат в бездну. Павел жадно атакует языком. Мощные мышцы под кенгурухой упираются мне в грудь, не давая дышать. Упираюсь в них кулаками и тщетно, давлю что есть силы. Отворачиваю голову и отчаянно кричу, царапая сквозь тонкую ткань прокаченные бицепсы.

– Да что ты привязался ко мне?

Сердце болонкой прыгает в груди. Наглецу удаётся ощупать меня в самых сокровенных местах. Подушечки пальцев скользят между моих бёдер и Надавливают посередине. Вскрикиваю. Живот сводит судорогой. Жаркое дыхание Павла снова опаляет мне мои губы. Беспомощно хватаю ртом воздух. Пульс зашкаливает. От бессилия хочется расплакаться.

– Ты течёшь, малышка, – шепчет Павел, – так сладко.

– Нет. Глупо притворяться, я не ханжа, но это неправильно. Мы едва знакомы, – взываю к его здравому смыслу, – и завтра пожалеем об этом. Отпусти немедленно!

Павел перекатывается на бок, уголки его губ подрагивают. Он больше не прикасается ко мне.

– Я не держу. – Он ложится на спину и закидывает руки за голову, взирая на меня с усмешкой.

Поднимаюсь, поправляю волосы и оглядываюсь на Павла. Полы его кенгурухи распахнуты. Живот с дорожкой черных волос подрагивает. Налитая плоть под трениками откровенно выпирает.

– Можешь зайти около девяти. Если не передумал.

Наглец ничего не отвечает. Иду на ватных ногах к выходу, дёргаю дверь, но она не поддается.

– Павел! – поворачиваюсь к несносному демону-искусителю.

Он сидит, понуро опустив голову, и теребит в руках мой слетевший с волос платок.

– Эй, мистер…

– Да? – Павел будто только сейчас вспоминает о моём существовании.

– Проводи меня.

– Пообещай, что вечером скажешь «да».

– Нет.

Обвожу взглядом комнату в поисках ключа, поворачиваюсь лицом к двери и беспомощно утыкаюсь в неё лбом. Ситуация вышла из-под контроля и не хочет возвращаться. С замиранием сердца прислушиваюсь к мягкой поступи позади. Павел обнимает меня за плечи. Его дыхание щекочет шею, бередит душу и будоражит плоть.

– Сегодня вечером ласкай себя и думай обо мне.

От его слов бросает в жар.

– Я не занимаюсь этим.

– Вряд ли ты даешь местным туземцам, а девушка с виду горячая. Значит, ублажаешь себя сама и сейчас врёшь. Такие женщины, как ты, Лил, созданы лишь для любви. Убегая от неё – погибнешь. Тебе нужен нормальный мужчина, а не мечты о нём. Поэтому я отпускаю тебя, взяв обещание, что сегодня ты будешь ласкать себя, а твои мысли будут со мной.

Кровь ударяет в лицо, пульсирует в висках.

– Я. Не занимаюсь. Этим.

– Значит, это твоё домашнее задание.

Он достаёт из кармана ключ и отпирает дверь. После полумрака каюты жмурюсь, глядя на океан. На воде дрожит золотистая дорожка – прощальный подарок заходящего безмятежного солнца. Павел, поддерживая меня под локоть, помогает спуститься с яхты. На берегу я расправляю плечи, гордо вскидываю голову и, стараясь не встречаться с искусителем взглядами, иду в сторону гостиницы. Мы не произносим ни слова. Только около номера Павел, прислонившись к стене, в последний раз искушает меня: