Вероника Лесневская - Близняшки от босса. Сердце пополам

Моя маленькая принцесса.

Слышу топот детских ножек на фоне и звонкий, требовательный лепет.

– Скоро буду, – отвечаю Лене с проступившей на лице улыбкой и теплом в дрогнувшем голосе. Только вот адресовано это не ей. А моей дочурке. Как и все оставшиеся чувства, которые я полностью сконцентрировал на Алинке.

– Па-па-па-па, – слышу прежде, чем переступаю порог.

Навстречу мчится моя малышка. Если можно так назвать то, как она неуклюже перебирает крошечными ножками. Качается, путается носками в высоком ворсе ковра, так и норовит упасть. И хоть здесь предусмотрено все для ее мягкого приземления, я все равно дергаюсь.

Сам иду навстречу и на руки дочь подхватываю. Оглядываюсь по сторонам, но не нахожу Лены в поле зрения.

– Принцесса, ты одна, что ли? – чмокаю Алю в щеку, а она тарахтит на своем что-то. Отдельные слоги только понимаю.

– Ле-ена! – предупреждающе тяну, запрокинув голову.

Наорать бы, но прижимающаяся ко мне Алинка не позволяет этого сделать. Не хочу пугать ее.

Через минуту жена все-таки выползает из своей комнаты с телефоном в руке.

– М-м-м, что? Я рекламный пост выкладываю, – дисплей мне демонстрирует.

– Ничего не потеряла, нет? – бросаю колко и многозначительно киваю на ребенка в моих руках.

– Я на секунду отвлеклась, зай, а Алечка услышала, что ты пришел, и умчалась, – обиженно спорит. – Вот только что рядом была. И нет ее! Работаю же параллельно, не уследила немного.

В декрете Лена занялась интернет-рекламой. Сейчас она ведет соцсети одного из парфюмерных магазинов, пишет им статьи. Говорит, не хочет терять профессиональные навыки. Я, конечно, все понимаю, но не в ущерб собственной дочери же!

– Я не прошу тебя работать. Наоборот, максимально облегчил тебе жизнь. К нам приходят няня, уборщица, повар, хотя ты знаешь, что я терпеть не могу посторонних людей, – рычу я. – Ты ни в чем не нуждаешься. От тебя надо лишь иногда дочери внимание уделять. На черта ты вообще ее от матери забрала?

– Была неподалеку. Решила помочь тебе, чтобы ты не ездил, – и в улыбочке губы растягивает.

– Переодевала хотя бы? – перехватываю Алю под попу, чувствую холод и влагу.

– Так у нее подгузник, – выпаливает будто в свое оправдание.

– Переполненный, – легко хлопаю малышку по большому «памперсу», а она смеется звонко, немного успокаивая меня. – Их менять нужно, не слышала о таком? – закатываю глаза и в детскую с Алей поднимаюсь.

– Я думала, мама Валя все сделала, – бежит за нами следом Лена. Лучше бы внизу осталась и не бесила меня, ей-богу. – Да, Алечка? – сюсюкается, но мне кажется, что неискренне. Впрочем, может, я придираюсь…

– На-на-на, – равнодушно произносит дочь, пока я переодеваю ее. Неловкими движениями даже помочь мне пытается. Пальчиком в цветастую пижаму тычет, будто наряд выбирает. Настоящая девочка.

– Тебя дочь даже мамой не называет, – выплевываю ядовито, стараясь на Лену не смотреть. – Не смущает это?

Закипаю. Одев Алинку, оставляю ее играть на ковре. Сам выпрямляюсь и зло на жену зыркаю.

– Да, я ее научила, – хихикает она, довольная своей затеей. – Аля, скажи «Ле-на», – по слогам проговаривает.

Дочь смотрит на нее внимательно, губки надув. Потом бросает: «На-на-на» – и, потеряв всякий интерес к матери, поднимается на ножки. Топает в коридор, к цветочным горшкам, что стоят у стены. Я слежу за ней через проем двери.

– Лен, ты дура? – не выдерживаю я.

Я устал, не выспался, раздражен и опасен, черт возьми. А она ерундой мается!

Несмотря на злость, я не позволяю себе голос повышать. Нельзя при Алинке. Она должна расти в атмосфере любви и гармонии между родителями. Но где, мать ее, взять эту атмосферу?

– Ты чего такой грубый, зай? – Лена длиннющими ресницами хлопает, на жалость давит. В этом она мастер.

Хоть по образованию жена тоже журналист – мы как раз и познакомились с ней по работе. Но вот призвание явно актерское. Сцена по ней плачет.

– Какая «Лена», ты что выдумала? Может, дочери еще и на «вы» к тебе обращаться? Так у нас не восточная семья, – разгоняюсь сильнее. – Хотя тебе бы не помешал муж строже, – цежу сквозь зубы.

Краем глаза замечаю, как Аля протягивает ручки к одному из горшков – и, забыв о стычке с женой, я лечу к ней. Собираюсь перехватить прежде, чем дочь сотворит свою шалость. Однако, услышав мои шаги, вредная малышка ускоряется. Упертая, как я, не успокоится, пока дело до конца не доведет.

Когда я оказываюсь, наконец, рядом, то земля уже разбросана на полу вокруг. Тем временем Аля воодушевленно тянет на себя ветку драцены, ловит листья. Одной ручкой продолжает держать стебель, а второй срывает зелень. И мгновенно запихивает в рот.

– Аля, а ну нельзя! – рявкаю я и оттаскиваю маленькую обезьянку от «пальмы».

– Ну, сам подумай, – фоном продолжает Лена. – Вырастет Аля, и будем мы с ней, как сестрички или подружки. Это сближает. На вечеринки будем вместе ходить. Никто и не подумает, что я сильно старше, – хорохорится она, и ее счастье, что мне не до нее сейчас.

Вытираю грязные ладошки Алинки влажными салфетками, детскими – других давно не покупаю. И в рот дочке заглядываю, не успела ли проглотить листья. Надо бы избавиться от драцены вовсе – мысленно галочку ставлю. Тем временем Аля смотрит на меня так обиженно, будто я лакомства какого-то ее лишаю.

– А-ам? – и личико кривит, словно расплакаться готова.

– Аля ужинала? – с подозрением уточняю я, хотя заранее знаю ответ. Он читается в растерянном взгляде жены.

– Лена? – медленно встаю. – Ты забыла покормить ребенка? – изгибаю бровь, всем своим видом выражая недовольство.

– Я не знала, – жена по-настоящему пугается, взволнованно на ребенка посматривает. – Алечка не просила, ну, то есть не плакала. Я ведь от мамы Вали ее пару часов назад привезла, – оправдывается сбивчиво. – Разве она успела проголодаться? – выпаливает с неподдельным удивлением.

Вздыхаю тяжело, беру малышку за руку, увлекаю за собой в сторону кухни. Не собираюсь ничего объяснять Лене. Наверное, в этом и заключается моя главная ошибка – я не предъявляю ей претензий. Каждый раз жалею. Не хочу раздувать ссору.

– Зай, давай я помогу, – не отстает жена. – Я действительно думала, что мама Валя ее покормила.

Оказавшись в кухне, усаживаю Алю в детский стул, специальными ремешками пристегиваю, чтобы не вывалилась: у нее же шило в одном месте. Не удивительно, что Лена не заметила, как она сбежала.

Остыв немного, я готов продолжить разговор с женой. Поучительный.

– Думала, значит? А ты спросила, во сколько дочь ела? – захожу издалека, общаюсь в привычной для меня манере.

– Нет, – шепчет Лена, как школьница, не выучившая урок.

– А когда у Алинки ужин по графику? – задаю вопрос на засыпку.