Шэрон Де Вита - Я тебя никогда не обижу!

Только ему одному Майкл разрешал называть себя Майки.

Надраивая исцарапанную деревянную стойку в пабе Салливанов своей неизменной белой тряпкой (лежавшей в те редкие минуты, когда он ею не пользовался, на его левом плече), Шон внимательно поглядывал на внука. Что-то мальчика явно гнетет – нужно быть уж совсем идиотом, чтобы не заметить этого…

Папа ощутил прилив отеческой любви и заботы. Мальчики, как он ласково обращался к внукам, выросли замечательными мужчинами. И к тому же красивыми, подумал он с гордостью, оттирая со стойки старое пятно. Их отец гордился бы ими.

– Что-нибудь в участке? – спросил он наконец. Уйдя в отставку после тридцати лет службы, Папа отличался прежними проницательностью и умением слушать. Особенно когда дело касалось полицейских, и уж тем более если речь шла о любимых внуках.

– Да нет, Папа, – ответил Майкл, потягивая кока-колу и устало потирая лицо. Он тяжело и от души вздохнул. – В участке-то все в порядке. – Чтобы успокоиться после разговора с Джоанной, он зашел в паб.

Продолжая протирать стойку, Папа кивнул в ответ.

– Ну, раз не работа, значит, женщина.

Майкл изумленно взглянул на него.

– А что ты так удивляешься, Майки? – Папа обиженно фыркнул. – Старый-то я старый, но ведь не покойник еще! О, я-то знаю, как можно страдать из-за женщины… – он задумчиво покачал головой. – Помню, и у меня бывало такое… И не один раз. Разумеется, – поспешил он добавить, – пока я не встретил твою замечательную бабушку.

Папа профессиональным глазом оглядел стойку – она была ему знакома, пожалуй, так же, как собственная физиономия. Уже более полувека паб Салливанов находился на этом самом месте – на углу Логэн-Сквер, в нескольких кварталах от 14-го полицейского участка, прямо под эстакадой. Естественно, паб с первого дня стал любимым местом встреч полицейских.

Обычно до отказа заполненный хриплыми офицерами, соседями и, конечно, многочисленными представителями клана Салливанов, сейчас паб был пуст. Через пару часов должна была начаться вечеринка. Мэйв, невестка Папы, как раз заканчивала приготовления, начатые несколько дней назад.

Любитель повеселиться, Папа с нетерпением ждал вечера. Возможно, ему повезет, и, не замеченный Мэйв и мальчиками, он улизнет, чтобы сделать пару запретных затяжек. А может, еще и потанцует с прелестной вдовой О'Бэньон. Эти мысли приятно согревали Папе душу, и он почувствовал, как настроение у него поднимается.

– Ну, Майки, скажи, которая тебя на этот раз надула. – Он усмехнулся и, продолжая отдраивать стойку, шаг за шагом придвигался к Майклу. – Что, досталось от той милой блондинки в мини? Или от той, со странной прической и еще более странным именем?

– Да нет, Папа, это из-за Джоанны, – хмуро ответил Майкл, сделав глоток теплой кока-колы и поморщившись.

– Джоанны? – Папа бросил свою тряпку, и лицо у него стало встревоженным. Он подошел к Майклу. – Что с ней? Девочка заболела?

Услышав отеческие интонации в голосе деда, Майкл не сдержал улыбки. После гибели Брайана, зная, что Джоанна осталась одна и ждет ребенка, и – что еще важнее – зная правду о том дне, когда убили ее мужа, и о чувстве вины, испытываемой Майклом, Салливаны стали заботиться о Джоанне, как будто она была членом семьи. Это было для них так же естественно, как дышать.

Его братья относились к Джоанне как к младшей сестре, которой у них никогда не было. Мать и дед обожали ее – как, впрочем, и все, кто ее знал. Она стала внучкой Папы – единственной среди команды Салливанов-мужчин.

Майкл покачал головой.

– Да нет, Папа, она совершенно здорова.

– Тогда что же, мальчик мой? – Глубокая борозда между белыми бровями Папы стала еще глубже. Он подошел к внуку, закинув тряпку на плечо. – У меня сегодня нет настроения играть в шарады. Говори прямо!

– Да в общем ничего, – нерешительно начал Майкл. – Просто у нее сегодня на вечеринке… свидание…

– Свидание?.. – Папа помолчал. – Понятно. – Интересно, почему это так расстроило внука? – А это самое свидание… оно беспокоит тебя по определенным причинам, да?

– Беспокоит?! – Майкл рассмеялся, но особой радости в его голосе не слышалось. Он не был уверен, что это верное слово. С другой стороны, как же назвать это ощущение? Майкл просто чувствовал себя несчастным – пожалуй, так будет точнее всего. – Джоанна придет на вечеринку с Джонни Бэйли!

– Джонни Бэйли, хм… – повторил Папа, пытаясь вспомнить, о ком идет речь. Наконец он кивнул. – Ах да, парень из кинотеатра?

– Тот самый, – мрачно хмыкнул Майкл.

– Ясно. – Папа снова взялся за тряпку. – А почему, собственно, не с тобой?

Майкл взглянул на деда.

– У меня тоже… гм… свидание.

– А-а, ну тогда ясно. – Папа понимающе кивнул. Он сосредоточенно водил тряпкой по стойке. – Так ты и не предлагал Джоанне пойти вместе?

– Предлагал, но уже когда выяснил, что она договорилась с Джонни. Она отказалась…

– Женщина, которая ждет сына, имеет право быть чуточку колючей, так что я бы постарался быть к ней повнимательнее, мой мальчик. Да, именно повнимательнее.

– И к кому же это Майкл должен быть повнимательнее на этот раз, а, Папа? – Нагруженная тарелками с едой, Мэйв Салливан протиснулась через вращающиеся двери, которые вели из кухни в бар, и улыбнулась сыну.

В свои пятьдесят шесть Мэйв все еще была красива. Пышные рыжеватые волосы, слегка тронутые сединой, обрамляли лик камеи – так любил говорить ее муж. Блестящие синие глаза, точь-в-точь как у сына, смотрели на мир с добротой и юмором.

– Мам, я тебе помогу. – Два гигантских шага – и Майкл уже стоял возле матери. Забрав у нее посуду, он поставил ее на стол за стойкой. Схватив маслину, на ходу сунул ее в рот.

– Майкл, а что ты, собственно говоря, здесь делаешь средь бела дня? – Ростом около пяти футов, Мэйв едва доставала сыну до плеча. Впрочем, это никогда не было помехой ее авторитету. Со дня безвременной кончины супруга она ласково, но твердо главенствовала в семье.

Она полюбила Джока в то самое мгновение, когда впервые увидела его – на Ярмарке Эльфов на полуострове Дингл. Ей тогда едва минуло шестнадцать. Как раз в тот день Джок приехал в Ирландию на каникулы – специально на ежегодную ярмарку. Когда Мэйв обратила на него внимание, тот беседовал с торговцем лошадьми.

Едва их глаза встретились, Мэйв поняла, что это ее судьба. Они действительно были прекрасной парой, хотя понадобилось время, чтобы понять это. В конце концов она бросила родной дом, семью, жениха и предназначенное ей родителями будущее, чтобы последовать за Джоком в Америку и стать его женой. Она никогда не оглядывалась назад и не жалела – ни разу за все эти сорок лет.

Когда Джок умер, умерла часть ее самой. Но остались любимые сыновья, друзья и семья. Мэйв всегда была благодарна судьбе за эту большую любовь – пусть даже она длилась так недолго. Ей повезло – и она желала того же для своих сыновей.