Элли Шарм - Ребенок от брата жениха

Не зная, как усмирить негативные волны, что шли от обоих близких мне людей, я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Антош, оладушки будешь?

Прочистив горло, жених недовольно поморщился, словно удивляясь моей глупости.

– Ну, какие оладушки, Мия? У нас мало времени. Я вообще думал, что ты уже готова.

Я растерянно кивнула, снимая с полочки туфли на низком каблуке.

– Ладно, я пойду, – бросила подруга, явно закипая от наставительного тона Антона. – Вечером заскочу.

Когда дверь за ней захлопнулась, я прикусила губу, думая о том, что пропасть между мной и Антоном увеличивается со скоростью света. Мы словно отдалились.

Я перевела взгляд на жениха в надежде, что если увижу родное лицо, то все изменится. Но он был занят тем, что внимательно смотрел на вешалку, где висела верхняя одежда.

– Это что?!

Я удивленно проследила за его взглядом. Сердце пропустило удар, затем второй… На вешалке – прямо на самом видном месте, висела темная кожаная куртка. О, Боже! Куртка Демьяна Елагина…

Сглотнув, я приоткрыла внезапно пересохшие губы, но не смогла вымолвить и слова. Раньше я никогда не врала Антону! Даже представить себе не могла. А сейчас вина перед женихом будто обернулась змеей, пригревшись у меня на груди тяжелым камнем. Теперь с каждым моим вздохом она все сильнее сжимала свои кольца на моей шее. Казалось, тело стало жестким и не податливым. Душа вовсе как будто вылетела из него и теперь откуда-то сверху наблюдала за разворачивающейся между мной и Антоном драмой.

Отодвинув меня в сторону, жених размашисто подошел к вешалке, на которой висела куртка. Я смотрела на него, широко раскрыв глаза, стиснув пальцы так крепко, что побелели костяшки. Крупная вена на шее Антона обозначилась сильнее, пульсируя в бешеном ритме, приковывая к себе взгляд. Нервно усмехнувшись, он провел пальцами по гладко выбритому подбородку.

– Это что, Демьяна? – светло-голубые глаза полоснули меня недоверчивым взглядом, возвращаясь обратно к ненавистной для него вещи.

Вцепившись пальцами в рукав куртки, он принялся грубо вертеть его из стороны в сторону, прищурившись, словно изучая дорогой материал.

– Да, это его, – вынес Антон вердикт, так и не дождавшись от меня ответа. – Что он здесь делал? – зло процедил сквозь зубы жених, испепеляя меня взглядом.

– Тош, – дрожащим голосом начала я, делая шаг в его сторону. – Я все сейчас объясню.

Словно не слыша моих слов, Антон с бешенством резко дернул куртку вниз. От этого оборвалась не только петелька, но и металлический крючок на вешалке. Черная «кожанка» упала на пол, прямо между нами.

– А что, если вас видели папарацци? Ты об этом не думала?! Они же могут приплести все, что угодно! – жених нервно провел пальцами по светлым аккуратно уложенным в барбершопе волосам. – И это накануне сделки с моими мульсуманскими партнёрами. – Дура!

Злые слова Антона пчелиным жалом вонзились в самое сердце, которое тут же пошло трещинами, словно сотни мельчайших сот. Все еще не веря в то, что он обозвал меня, я принялась оправдываться:

– Он просто привез документы! Пропуск, чтобы я могла попасть в колледж, – быстро заговорила я, пытаясь успокоить разбушевавшегося не на шутку Антона, который от злости почти потерял над собой контроль. Как еще объяснить то, что он позволил себе столь грубо обозвать меня?!

Сделав неожиданный выпад вперед, Антон крепко схватил меня за руку чуть выше локтя. Жених так сильно сжал нежную кожу, что меня прострелила резкая боль до самого плеча.

– Мне больно! – закричала, чувствуя надвигающуюся панику, когда Антон, не смотря на мое сопротивление, даже не подумал разжать ладонь.

– А может быть, ты уже стала очередной подстилкой Демьяна? – язвительно выплюнул сквозь зубы Антон, разглядывая мое мгновенно вспыхнувшее лицо и навернувшиеся от обиды слезы в глазах.

Мужская рука безжалостно вцепилась в основание растрепавшейся французской косы, причиняя сильный дискомфорт коже головы. Боль оказалась такой неожиданно сильной и незаслуженной, что я почти задохнулась от эмоций, что наполнили меня, как глиняный сосуд, до самых краев, грозясь выплеснуться наружу. Не знаю, что на меня нашло… То ли то, что Антон позволил так выражаться в мою сторону или же причиненная им физическая боль, но неожиданно даже для самой себя, я дала ему звонкую пощёчину, которая прозвучала оглушительно громко в полной тишине квартиры.

Голова Антона дернулось от удара, темный зрачок сузился почти до едва видимой точки. Тяжело и часто задышав, он наклонился к моему лицу, опаляя горячим дыханием.

Прохладные пальцы свободной руки принялись нетерпеливо, почти судорожно расстегивать пуговки на моей груди, прикрытой лишь тонким материалом платья.

– Нет! – выкрикнула я, но вопль застрял где-то в горле, когда полные губы Антона грубо накрыли мой рот, причиняя боль.

«Только не так!» – думала я, ощущая, как Антон тянет вниз рукав, обнажая сливочно-белое не тронутое загаром плечо.

Кроме чувства отторжения и неприятия этот поцелуй не вызвал во мне ничего.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Я судорожно глотнула воздух, как только Антон оторвался от меня, отвлекаясь на то, чтобы разобраться с досадной помехой в виде пуговиц на лифе платья.

– Дурацкие пуговицы… – пропыхтел Антон, так и не справившись с маленькими пластмассовыми застежками.

Губы жениха вновь потянулись к моим, уже не встречая никакого сопротивления с моей стороны. Прислушавшись к своим ощущениям, я с ужасом подумала, что не чувствую ничего. Абсолютно. Глухо, как в танке. Жених оторвался от меня. Весь запал Антона, казалось, мгновенно пропал. Прочистив горло, он потянулся к галстуку, отточенным до механизма движением поправляя замысловатый узел.

– Я знаю, ты бы никогда меня не обманула, – с долей высокомерия произнес Антон. – Извини, что вспылил, – нехотя продолжил жених совершенно спокойным голосом, становясь похожим на прежнего уравновешенного и вежливого Антона Елагина, с которым я когда-то познакомилась в прошлом. – Просто я хорошо знаю Демьяна, – добавил он, наконец, обращая внимание на то, как меня еще трясет от пережитого.

Я не могла успокоиться и справиться со своими эмоциями. Он никогда не обращался со мной подобным образом.

Поморщившись, Антон отвел взгляд в сторону.

– Только вот давай не будем делать из мухи слона. Я, кажется, извинился, Мия, – подбирая куртку старшего брата, он мазнул по мне взглядом, останавливаясь глазами на начинающих уже проявляться синяках на запястье.

Глядя немигающим взглядом в виноватое лицо Антона, я притронулась к руке, где наливаясь синяками, саднила кожа. Я понимала одно: наши отношения больше никогда не станут такими, как прежде. Сегодня случилось то, что стало точкой невозврата.