Полина Рей - Она разрушила нашу семью

Хотя, конечно, то, что сделал Курилов, на первый взгляд казалось непростительным. Но мы с ним прожили прекрасные годы вместе, едва ли не треть жизни, которая была хорошей. Даже очень. Поэтому я просто обязана была разобраться досконально, а не рубить с плеча.

Пока думала об этом, Лидия продолжила, что стало для меня ключевым поводом озвучить свои условия.

– К тому же, врачи склоняются, что этот вид онкологии может передаваться наследственным путём по отцовской линии. Если бы Курилов был папой Ники не только по документам, я стала бы первой, кто настаивал на том, чтобы ваших детей обязательно обследовали и впоследствии держали бы ситуацию под контролем.

Настаивала бы она… От слов Лиды по телу моему прошла дрожь, а ужас, застывший в сердце, едва не сковал его коркой льда.

– Лидия, у меня будет ряд условий, если вы хотите получить помощь, – сказала я притворно спокойным тоном и мысленно выругалась, когда на лице сидящей напротив женщины появилось выражение такой надежды, которая бывает, пожалуй, только у приговорённого к казни, которому судья зачитал оправдательный приговор.

– Я слушаю вас, Мила.

Сделав глубокий вдох и взвешивая каждое слово, я проговорила:

– Первое – хочу, чтобы был проведён тест ДНК. Я должна быть уверена в том, что вы с Арсением говорите правду. Если он действительно отец только по бумагам, я готова помочь. Но не через свой блог – его касаться я не позволю. А через фонды, с которыми я иногда сотрудничаю. Если же Курилов папа Ники – он поможет вам финансово. Я посодействую.

Я лгала. Никакого в этом участия, в случае реального отцовства Арсения, принимать не собиралась. Просто потому, что тогда у меня возникла бы проблема, которую озвучила Лида – обследование моих мальчишек.

– Без проблем, Милена, – кивнула Лида. – Но я уверена в том, о чём говорю. Курилов не отец Никуси.

– Тест будет проведён так, чтобы я присутствовала при заборе биоматериала, – продолжила, не обращая внимания на слова Лидии.

– Договорились.

– Второе. Как бы ни случилось дальше, что бы мы ни выяснили благодаря ДНК, я требую, чтобы вы больше не третировали ни меня, ни моих сыновей.

– Но я… – начала Лида, однако я её оборвала:

– Я говорю наперёд. Мало ли вам придёт в голову мысль, что Яр и Вова должны познакомиться с сестрёнкой. Вдруг вы решите, что они тоже должны посмотреть видео, как чужой ребёнок называет их отца папой.

– Милена… Мне очень жаль, что у вас сложилось обо мне такое впечатление, но я не специально, клянусь! Я просто в отчаянии…

– И всё же, я требую…

Мы сидели, буквально вцепившись друг в друга взглядами. Я бы, пожалуй, многое отдала за то, чтобы знать, что именно творится сейчас в голове Лидии. Какие мысли там бродят и какие идеи она уже породила на свет.

– Два варианта, Лида. Или вами и вашей дочерью занимается Курилов. Или – я свяжусь с фондами и попрошу о помощи, – повторила я то, что уже сказала, когда Лидия не выдержала и первой отвела глаза. – Но сначала тест ДНК.

Она кивнула, а я, оставшись удовлетворённой нашим разговором, вынула из сумочки деньги за нетронутые чизкейк и кофе и, положив на столик, поднялась.

– Я свяжусь с вами, когда поговорю с мужем и мы с ним решим, в какое время будет удобно провести процедуру.

– Не затягивайте с этим, умоляю… – донеслось до меня, когда я собралась уходить.

Я посмотрела на Лидию. Она сидела поникшая, бесконечно уставшая и едва ли не прозрачная.

– Поверьте, я тоже как никто заинтересована в том, чтобы выяснить всё как можно раньше. Ждите моего звонка.

Сказав это, удалилась, а у самой в голове был такой хаос, что я знала – потребуется немало времени, прежде чем я вычленю из него хоть что-то здравое.

Мы с папой сидели в обнимку на диване и смотрели телевизор. Это были первые минуты спокойствия, которое я ощущала в душе. Первые с момента, когда Лида впервые рассказала мне про свою больную дочь и тайное отцовство Курилова.

Мой разговор с нею я обдумала со всех сторон и так, и эдак. И, как полагается человеку, который был с размаху погружен чужими руками в тот омут, о котором до этого даже не подозревал, начала сомневаться. Правильно ли делаю, что настаиваю на ДНК? Не стоит ли просто слепо поверить, зная, что могу обмануться? Обратиться в фонды, попросить помочь и после забыть о существовании и Лиды, и Вероники?

Ответы приходили тут же сами собой. Ничего не выйдет. Даже если я найду в себе силы на эту «амнезию», прошлое Курилова никуда не денется. И – я была уверена в этом – рано или поздно появится на горизонте вновь. А какой ещё ящик Пандоры откроется в этом случае, знают только небеса.

Сейчас же у меня имелось иллюзорная надежда на то, что это я управляю ситуацией, а не она мною.

– Робертс в этом моменте очень смешная, – донесся до меня голос папы и я, отстранившись, нахмурилась и перевела невидящий взгляд на экран.

– М? – не поняла, что именно говорит отец.

Он же взял пульт, выключил телевизор и, приподняв моё лицо за подбородок, велел:

– Рассказывай всё.

Я прикусила нижнюю губу. Так не хотелось, чтобы ситуация, в которой я барахталась, словно муха в паутине, коснулась ещё и самых близких людей. А ими для меня были трое человек – отец и мои мальчишки. Но и держать всё в себе дальше я не могла.

– Мне позвонила женщина, её зовут Лида, её ребёнок болен… И в свидетельстве о рождении этого ребёнка указан отцом Арсений. Дальше продолжать?

Я невесело усмехнулась, папа же смотрел на меня так, будто я спятила. Даже почудилось, что он вот-вот протянет руку и потрогает мой лоб на предмет высокой температуры.

– Продолжать, – всё же отмер он, и я, сначала сбивчиво, но потом всё увереннее, стала рассказывать всё, что успело произойти за этот короткий промежуток времени.

Блог был заброшен. Я горестно вздохнула, читая комментарии к последнему видео бог-весть-какой-давности. Кто-то сетовал на то, что о нас давно ничего не слышно. Кто-то – откровенно злился от того, что мы пропали. Нужно будет в ближайшее время взять себя за шкирку и хорошенько встряхнуть. Пока что эта сфера деятельности была для меня единственным источником дохода, при этом весьма неплохим. А как могла повернуться дальше моя жизнь, не знал никто. Так что я была просто обязана вернуться к тому, чем раньше мы с мальчишками обожали заниматься. И начать копить на чёрный день.

Конечно, некоторые сбережения у меня имелись, да и останься я одна с близнецами на руках, продержусь и заработаю ещё, но… Чёрт, нужно бросать эти мысли, вызволенные из плена разума разговором с отцом.

Он, кстати, отреагировал на удивление спокойно и мудро. Сказал, что во всём поддерживает меня, но присовокупил, что действовать я должна, опираясь не на эмоции, а на здравый рассудок, которым всегда славилась.