Томас Керри - Тени прошлого

– Дорогая, даже я не в состоянии заниматься любовью постоянно... – Хэтти ощутимо ткнула его локтем в бок. – Ой, больно!

– Я имела в виду, что мы могли бы поговорить!

Чтобы облегчить боль, она прижалась губами к тому месту, по которому только что ударила, и дело закончилось тем, что разговоры пришлось надолго отложить. В конце концов с постели их поднял голод. Пришлось спускаться в кухню, чтобы подкрепить силы.

– Завтра в это же время, – Хэтти вздохнула, вставая из-за стола, – я буду в Лондоне.

– Но ненадолго, – напомнил Марио. – Когда мне приехать для разговора с твоими родителями?

– Я навещу их в следующие выходные, а ты, наверное, можешь приехать через неделю после меня. Ох, Марио, мне страшно представить, что я не увижу тебя целых две недели!

Он привлек Хэтти к себе и стал нашептывать нежные английские и итальянские слова. Очень скоро им пришлось вернуться в спальню, и больше они не вставали с кровати до самого утра.

Утром приехало семейство Витали. К их приезду Хэтти была уже полностью одета, собранный чемодан стоял у входной двери. В дорогу она надела льняные брюки и желтую блузку. Марио познакомил Хэтти с племянниками, мальчикам было позволено поцеловать гостью. Хэтти с улыбкой поблагодарила хозяйку:

– Спасибо, что разрешили у нас остановиться.

– И от меня тоже отдельное спасибо, – вставил Марио. – Я твой должник, сестренка.

– Пожалуйста.

Луиджи усмехнулся.

– Когда жена приказала мне навестить моих родителей, я с радостью готов был оказать тебе услугу. – Он довернулся к вспыхнувшей Хэтти. – Вам понравился наш дом?

– Да, очень, – искренне ответила она. – Вы были очень добры, предоставив нам возможность побыть наедине до моего отъезда. – Хэтти вздохнула. – Честно говоря, мне совсем не хочется уезжать.

– Мне тоже не хочется, – буркнул Марио, которого племянники тянули в разные стороны. – Кажется, меня сейчас разорвут на части! Дорогая, они хотят, чтобы я поиграл с ними в футбол. Луиджи, будь другом, поддержи меня. Только, ребята, предупреждаю, в нашем распоряжении пятнадцать минут, потом я должен везти Харриетт в аэропорт.

Мужчины увели мальчиков во двор, София и Хэтти остались одни.

– У вас усталый вид, дорогая, – сочувственно заметила София. – Не выспались? Может, в комнате для гостей неудобная кровать? – Видя, что Хэтти покраснела до корней волос, она ахнула и прикрыла рот рукой. – Прошу прощения, я ляпнула, не подумав. У меня и в мыслях не было вас смущать.

Хэтти рассмеялась.

– Кровать очень удобная, а комната такая уютная, что мы почти ее не покидали.

София обняла Хэтти за талию и поцеловала в щеку.

– Мой брат тоже выглядит усталым, но помолодевшим лет на десять. Признаться, я никогда еще не видела его таким счастливым и умиротворенным. Это так приятно!

– София, – осторожно начала Хэтти, – можно задать вам один вопрос?

– Пожалуйста, дорогая. О чем вы хотите спросить?

– Вы не могли бы мне рассказать, как умерла жена Марио? Я спрашиваю не из любопытства, мне нужно это знать, чтобы невзначай не причинить ему боль каким-нибудь невпопад сказанным словом.

София вздохнула.

– Да, пожалуй, вам лучше знать все. Марио никогда об этом не говорит, воспоминания для него все еще слишком болезненны. Бедная Лючия. Столько лет мечтать о ребенке... Она умерла родами.

Возвращение Марио и Луиджи положило конец их разговору, чему Хэтти была только рада. Она чувствовала себя так, словно получила удар в солнечное сплетение. В потрясенном молчании она сунула руки в рукава жакета, вручила чемодан Марио и поплелась к машине. Прежде чем сесть на переднее сиденье, она молча обняла хозяев и поцеловала детей. Хэтти надеялась, что если кто и обратит внимание на ее неразговорчивость, то не сочтет се странной. Заняв место за рулем, Марио мельком взглянул на Хэтти и взял ее за руку.

– Что-то ты притихла.

Хэтти молча кивнула, усилием воли сдерживая желание вырвать руку.

К счастью, Марио, по-видимому, решил, что она подавлена мыслью о предстоящей разлуке с ним, и до самого аэропорта не произнес ни слова. Они подошли к стойке регистрации как раз в тот момент, когда объявили посадку на рейс до Лондона. Марио обнял Хэтти и прижал к себе так крепко, что ей показалось, будто ее ребра того и гляди затрещат.

– Как только доберешься до дома, позвони мне в отель, – попросил, точнее приказал, он. Поцеловав Хэтти в холодные губы и не получив ответа, Марио чуть отстранился и вопросительно посмотрел ей в глаза. – В чем дело? Тебе плохо, любимая?

– Обычное волнение перед полетом, – солгала Хэтти, торопясь уйти. – Мне пора, до свидания, Марио.

Она быстро зашагала к выходу на посадку, боясь оглянуться, поскольку знала, что один взгляд на Марио может разрушить ее с трудом сохраняемое самообладание. Заняв свое место, Хэтти невидяще уставилась в иллюминатор и просидела недвижно до самого Лондона.

Марио снял трубку после первого же гудка. Услышав, что Хэтти дома, он вздохнул с облегчением.

– Как ты себя чувствуешь, любимая? Я за тебя очень волновался! Уезжая, ты выглядела не очень...

– Ты же знаешь, я терпеть не могу самолеты, – прервала его Хэтти. – Меня до сих пор поташнивает, я даже не могу сейчас говорить.

– Отдыхай, я позвоню позже;

– Лучше завтра! – быстро сказала Хэтти. Ей вдруг нестерпимо захотелось закончить разговор поскорее. – А сейчас я ложусь спать.

Вешая трубку, Хэтти посмотрела на свою руку и осознала, что до сих пор носит кольцо, подаренное Марио. Она с отвращением сорвала его с пальца и, не глядя, швырнула через всю комнату. Ей немного полегчало. Теперь можно позвонить родителям и сообщить о своем приезде.

Трубку взяла мать и, конечно, сразу спросила, что случилось, Кэтрин всегда тонко чувствовала настроение своих детей. Хэтти сослалась на усталость и перевела разговор на здоровье Джоан.

– Я позвоню тебе завтра после работы, – пообещала она, заканчивая разговор.

– Дорогая, но, если ты плохо себя чувствуешь, может, тебе лучше остаться завтра дома?

Хэтти подумала, что лучше уж пойти на работу, чем сидеть в четырех стенах.

– Ничего со мной не случится, мама, – твердо сказала она, – меня и так уже слишком долго не было, я больше не могу пропустить ни дня.

Передав привет отцу и Салли, Хэтти поспешила повесить трубку, боясь, что если проговорит с матерью еще минуту, то разрыдается и поведает ей о своих несчастьях.

Приняв душ, Хэтти легла в постель, но уснуть не удавалось, она лежала и смотрела на потолок в своей простой спальне, так не похожей на комнаты виллы «Кипрессо» или в доме Витали. Сон не приходил, напротив, оцепенение, в котором она пребывала последние несколько часов и которое притупляло все ее чувства, прошло, разочарование и горечь стали нестерпимыми. От невыносимой боли и жалости к себе Хэтти разрыдалась.