Ксения Громова - Пошел к черту!

– Отпусти, я не хочу с тобой разговаривать, – проговорила я спокойно, хотя еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Теперь мне хотелось домой. Очень хотелось.

Антон рассмеялся и обернулся к своим дружкам.

– Не, вы слышали ее? – он сильнее сдавил пальцами мою кожу, и я поморщилась, – Да кто тебя спрашивать будет, а? Всем насрать чего ты хочешь, а чего нет. Уяснила?

Он ощутимо так встряхнул меня, и моя голова дернулась. Что-то в области шеи хрустнуло, и я застонала от боли.

– О-о-о, – загудел Антон, – она уже сама выпрашивает. Слышали, как стонет? Ну, что, мышь? Готова отвечать за свои слова, а?

– Отстать от меня, – прошептала я, находясь на грани срыва. Антон наклонился ко мне, едва касаясь моих губ, произнес:

– Никогда… Мышь.

***

Мышь. Как же мне надоело это прозвище. Как же мне надоел сам Антон. Он уже год, как не дает мне прохода. И я не знаю, как от него отцепиться. Сначала он не так сильно доставал меня, потому что я все время грозилась рассказать отчиму. Я знала, что стоит ему хоть один раз пожаловаться, то он обязательно за меня заступится. Но потом Саша заболел, и это развязало Антону руки. Но эти полгода мне было совсем не до него и до его придирок. Меня разъедало горе.

Но теперь Саши не стало. И моей невидимой защиты – тоже. Теперь Антон знал, что заступиться за меня некому.

И сейчас, когда он сжимал мою руку до красных пятен перед глазами, я подумала о Севе. Он бы смог меня защитить? Ведь так? И тут же в памяти всплыли воспоминания о сегодняшнем утре. Так меня еще не опрокидывали. Но тут на кону стоит не просто какой-то завтрак (ладно, не не какой-то, а просто невероятно божественно вкусный завтрак), а моя безопасность, если не жизнь.

– Отпусти меня, слышишь? – твердо произнесла я. Спасибо, голос, что не дрожал, хотя меня изнутри всю колбасило. – Хватит унижать слабых. Найди более достойного соперника. Или слабо?

Мерзкие глаза Антона прищурились, и я поняла, что неплохо было бы заткнуться. Но я уже задела его за живое. Прилюдно. При его друзьях. И я была уверена на двести процентов, что он так это просто не оставит.

– Че сказала? – прошипел Антон, и мне показалось, что он вот-вот сорвется.

– Че слышал, а теперь отпусти меня. Иначе с тобой уже буду разговаривать не я.

О, Господи, Ксюша, а кто? М? Сама-то ответить можешь? Господь Бог с ним будет разговаривать? Лучше молчи, Ксюша, пожалуйста, молчи! Но, к сожалению, у меня есть одна идиотская особенность: если я попадаю в стрессовую ситуацию, то я не затыкаюсь. Ни на секунду. У меня будто исчезает фильтр между языком и мозгом. Чувство самосохранения и здравый смысл машут ручкой и говорят: «Гудбай!».

– Да я тебе… – Антон вдруг оттолкнул меня, спасибо, что хоть не упала, и замахнулся. Я вскрикнула и прикрыла лицо ладонями.

– А ну! Кыш! Пшел! Ишь че удумал! Я тебе щас! – я услышала знакомый голос, и волна облегчения просто затопила меня. На сегодня это все. Сегодня я спасена. Я обернулась и увидела Зинаиду Петровну (для меня просто баба Зина), которая бодрым шагом шла к нам. Моя боевая подруга.

– Ты че меня не услышал? – повторила возмущенно женщина, замахнувшись на парней лыжной палкой. Парни, не будь дураками, тут же рассыпались в разные стороны, а главный злодей лишь сплюнул нам под ноги и с ухмылочкой повернулся к Зинаиде Петровне.

– Бабка, ты че? – он сделал шаг в ее сторону, но отчаянная баба Зина не из робкого десятка. Она замахнулась и хорошо огрела Антона по спине своей лыжной палкой.

– Ниче! А ну пшел отсюдава! Чтобы не видела тебе рядом с ней, понял?! – Зинаида Петровна быстро оказалась возле меня и прикрыла своей грудью. А грудь у нее все еще ого-го…

– Ну, бабка, – прошипел Антон. Его лицо покраснело. И уж не знаю – от стыда или от злости. А может от того и от другого. – Ты еще поплатишься за это! Вы обе!

– Видишь мою палку? Сейчас я познакомлю ее с твоей задницей! А ну! Пошел!

– Вот бабка… – вновь сплюнул Антон и дал драпу. Да так, что у него только пятки-то и сверкали. Верблюд он что ли? Чего постоянно плюется?

Баба Зина ко мне повернулась и возмущено произнесла:

– Какое хамство. Какая я ему бабка?! Максимум женщина! Подлец. Детка, ты как себя чувствуешь? Этот негодяй не успел тебе ничего сделать?

Я была готова наброситься на нее и расцеловать. Но я сдержала свой порыв и просто крепко обняла ее.

– Баб Зин, спасибо вам огромное, я уже думала, что не отстанут…

Женщина в одну руку взяла обе палочки, а вторую положила мне на локоть. Таким вот образом мы зашагали в сторону наших домиков. Зинаида Петровна жила буквально через пару домов. Мы знакомы с ней с тех самых пор, как мы с мамой переехали в дом Саши. Помню, тогда каталась на велосипеде, а добрая баба Зина увидела меня в окно и предложила свежеиспеченный пирожок. А я, балда, взяла его. Еще и с удовольствием умяла. Да и от добавки бы не отказалась, если бы предложили… Если бы это была бы не баба Зина, а какая-нибудь мамка-покровительница, которая похищает детей для плохих дел, то я была бы в ее списке самая первая. Меня пирожком помани и все. Ни лишних хлопот, ни забот.

Но шутки шутками, но мне действительно повезло. Она оказалась просто невероятной женщиной. Мы подружились, я часто бегала к ней, и мы сплетничали, обсуждали звезд и соседей. И, разумеется, ели пирожки, запивая вкусным чаем. Ах, какие же вкусные у нее пирожки… Которые, к счастью, не откладываются на моих боках. Так что встретить ее сейчас я была очень рада.

– Детка, – привычно назвала меня соседка, – знаю, что к вам наведался сынок Саши…

– Не наведался, а живет.

– Плевать. Так вот тебе мой совет: расскажи ему. Ну, сколько подлец тебя мучить может? А? Я, к сожалению, не всегда буду рядом. И тоже к моему сожалению, народ у нас тупой и пугливый. Сомневаюсь, что кто-то заступится… Детка, я же видела, что он замахнулся на тебя. Если бы не моя вечерняя прогулка с палочками, то этот вечер точно бы закончился плохо. Для тебя, разумеется.

Я тяжело вздохнула:

– Понимаю, но что мне делать?

Баба Зина покосилась на меня.

– Ты слушаешь меня? Говорю же, расскажи сыну Саши. Пусть поможет, – тут она дернула меня ближе к себе и прошептала, будто собралась поведать какой-то секрет и боялась, что нас могут подслушать, – Я тут видела его в окно… Бог ты мой. Где мои двадцать? Он выглядит сильным… И безбашенным. Я видела у него синяк под глазом. Значит, драться умеет. Заступиться сможет.

Я хмыкнула. Резонно.

– А вдруг он не драться умеет, а только подставлять лицо?

На секунду женщина задумалась, а потом покачала головой.

– Нет, не думаю. Детка, ты все-таки спроси, – мы подошли к моему дому, и она похлопала меня по спине, – А теперь беги домой. За меня не переживай.

Я зашла домой и прислушалась. Стояла мертвая тишина, будто никакой жизни не было в этом доме. Я скинула обувь и поднялась на второй этаж, по пути заглянув на кухню и в гостиную. Но там было пусто. Я тихо постучала в мамину комнату, но мне никто не ответил.