Линсдей Лонгфорд - Поцелуй, малыш и невеста под Рождество

– Мы все ищем того, кому станем нужны. Быть нужным – одно из основных человеческих желаний. Почему у тебя должно быть иначе?

Габби казалась такой бесконечно ранимой, что ему захотелось защитить ее. Теперь ей придется самой решать, какое место она займет в жизни отца. Какой будет ее собственная жизнь.

Джо еще крепче обнял ее. Он тоже не знал, какое будущее его ждет. Ему тоже надо прокладывать новый курс в жизни. И кто знает, каким он будет.

Габриэль медленно провела щекой по прохладной гладкой рубашке Джо, вдохнула чистый, свежий запах. Джо Карпентер предлагал ей утешение в трудный момент.

– Как ты? – Его теплая рука прижалась к ее затылку.

– Я в порядке. – Она позволила себе роскошь остаться в его объятиях, почувствовать себя защищенной и в безопасности. Безопасность. Слово, меньше всего подходившее Джо Карпентеру. – Ничего страшного. Просто я приняла все слишком близко к сердцу.

Она подняла голову.

– Глупо повела себя, не ожидала, что у папы кто-то есть. – Она хрипло засмеялась. – Боже, это так смешно звучит. Мой отец ходит на свидания.

– Когда умерла твоя мама, Габби?

Он легонько массировал ей затылок, и девушка, закрыв глаза, наслаждалась каждым движением его пальцев.

– Около года назад.

– Должно быть, тебе было тяжело.

– Очень. – Она схватилась за его рубашку. – Ах, Джо, я каждый день вспоминаю о ней. Мне кажется, я все время вижу ее уголком глаза. Вижу тень и думаю, что это она. – Габби помолчала. – Я поворачиваюсь, хочу пошутить с ней. Не могу поверить, что ее нет...

– Представляю, как тебе тяжело. Сначала ушла мать, теперь ты в какой-то степени теряешь отца.

Она замерла – действительно, это было похоже на потерю. Еще одну. Она подняла глаза на Джо.

– Ты прав. Не знаю, как ты это понял. Я, наверно, жуткая эгоистка, да?

– Просто ты любишь своего отца. Его осторожные пальцы начали растирать ей мышцы на шее.

– Расслабься. – Он положил большие пальцы ей под подбородок и стал наклонять голову девушки вперед и назад.

Опустив голову, она посмотрела на носки его блестящих ботинок. Хорошие ботинки. Дорогие.

– А у Оливера есть игрушки?

– Ты меня озадачила.

– А разве ты не собираешь вечером по всему дому игрушки и не находишь кусочки «Лего» под ногами? – Подняв голову, она слегка отступила назад.

– Нет. – Джо отошел к раковине и выглянул во двор.

Под рубашкой обозначились мощные мышцы спины.

– Нет, я не нахожу «Лего» под ногами. Господи, как бы я хотел находить. – Он резко повернулся к ней. – Габби, я очень мало знаю о своем сыне.

– Почему? – Какой у него странный взгляд. – Ты что, куда-нибудь уезжал, пока он рос?

– У Оливера много вещей, но практически нет личных. Ни «Лего», ни книг. Ни чудовищных роботов. У него есть простыня и потрепанный альбом с тремя фотографиями.

– Извини, Джо. Я не понимаю. – Габриэль вспомнила, как отстаивал Оливер свои права на елку, каким собственником был по отношению к отцу. – Как это, нет личных вещей? Дети – барахольщики. У них всегда полно барахла. Они собирают всякую ерунду.

– Оливер не делает этого. Еще три недели назад я не имел представления, что у меня есть сын. – Джо так сжал край раковины, что суставы пальцев побелели. – Можно сказать, это был ранний подарок к Рождеству.

Габриэль не сразу нашла, что сказать. Осторожно, боясь задеть больную струну, она спросила:

– Чего ты не знал? Что он родился? Чего?

– Я ничего не знал. Он жил в квартире в Чикаго у дальней родственницы его матери.

– Твоей бывшей жены? – Она вспомнила, как Джо говорил, что не женат.

– Женщины, с которой я жил семь лет назад. Она никогда не говорила мне об Оливере. Я предохранялся, поэтому не ожидал, что она может забеременеть.

– Вот как. – Габриэль подумала о женщине, которая жила с Джо, о ее ребенке. Любил ли ее Джо? Она его, наверно, любила. Конечно, любила. – И что же случилось?

– Мать оставила Оливера у своей родственницы четыре года назад и ушла. И больше не вернулась. Ну, Яна звонила время от времени, иногда присылала чек. А Сузи, ее родственница, любит детей, полюбила и Оливера. А время шло. Яна ушла из жизни своего ребенка так же, как из моей. Только мне было не два года. И мне было безразлично.

– Ну, должно быть, не совсем безразлично...

– Похоть. Близость. Семимесячный вариант однодневной гастроли. Ничего больше.

Габриэль не слишком поверила ему. Довольно расплывчатая история. Хоть и говорят, что секс ради секса – здорово, но это эмоциональная пустыня. Она не понимала, как можно производить без эмоций такое личное, такое всепоглощающее действие.

– Очень грустно, Джо. Пусто. Для тебя. Я думаю, и для Яны. Наверное, по-своему она любила Оливера. Она же посылала чеки... Сузи. Это что-нибудь да значит.

– В самом деле? – произнес он с горечью. – Только не для Яны, тут я уверен.

– Джо... – Габриэль потрясла его за руку, – она его мать. Я уверена, она любила его. По-своему. А как иначе?

– Ну, Габби, ты видишь в людях только плюсы. Ты не знала Яны.

– Да, не знала. Но послушай, я не оптимистка в розовых очках. Я знаю, что на свете есть зло, и понимаю, что может произойти. И все же думаю, что у Яны была причина оставить Оливера.

Раздался отрывистый, лающий смех.

– Удовольствие? Отсутствие интереса?

– Не будь таким циничным. Ты знал ее. Если и не любил, то по крайней мере она тебе нравилась.

– Это точно. – Джо с усилием потер лицо. – В том, что произошло, не только ее вина. Здесь я согласен. Тогда я не был человеком, который оправдывал чьи-то надежды. Яна была доступной. Я – тоже. – Его тяжелый вздох громко отозвался в тихой кухне. – И с ней мне было весело. Да, она нравилась мне. Пока я не узнал об Оливере.

Габриэль не сразу задала свой следующий вопрос.

– Как по-твоему, почему она не рассказала тебе о сыне?

Джо долго молчал. Потом заговорил, тщательно выбирая слова:

– Не знаю. Честно. Ее поведение – загадка для меня. Но я ищу ответы. Я бы женился на ней, деньги бы давал. Сделал бы все, что нужно. Для мальчика.

– Так ты не слышал о нем и не видел его?

– В тот день, когда я вошел в квартиру, я увидел его в первый раз. – Взгляд, который Джо бросил на нее, был поистине неистовым. – Моего сына.

– Как же ты нашел его?

– Сузи растила Оливера четыре года и ждала, что Яна вернется. Но она не вернулась. Время от времени приходил чек, но потом и этого не стало. Меня вообще поражает, как долго Сузи терпела. У нее самой четверо детей и нет мужа. У Сузи доброе сердце, ее можно разжалобить грустным рассказом. Яна сыграла на этом. Короче, Сузи совсем отчаялась, начала искать хоть какие-то следы, в каких-то коробках с бумагами нашла мое имя, навела справки. Яна вписала мою фамилию в свидетельство о рождении Оливера. – Он сжал губы. – Хоть на это ее хватило. Но я поражен, как Сузи вообще нашла меня. Адрес устарел на семь лет.