Фрэнсин Паскаль - Деньги и коварство

– О, Регина, я так рада за тебя! – Элизабет обняла подругу.

– Но моя мама поклялась, что оставит это в тайне, – рассмеялась Регина. – Она дала слово никому не говорить об этом, даже ближайшим друзьям, а ведь ей смертельно хочется. Я думаю, что всем будет легче, когда все это будет позади.

«Это уж точно», – подумала Элизабет, выходя из дома на ослепительный солнечный свет.

Она вспомнила о том, что еще кое-кто собирается задать ей тысячу вопросов.

– Что ты имеешь в виду, говоря мне, что не можешь рассказать о содержании вашей беседы? – добивался Тодд ответа но телефону.

Элизабет в своей спальне развалилась на кровати с телефонной трубкой, прижатой к уху. Джессика находилась внизу, готовила домашнее шоколадное печенье для распродажи. Это была ее последняя затея по зарабатыванию денег.

– Я же объясняю тебе, – повторила Элизабет в сотый раз. – Регина заставила поклясться, что я никому не скажу. Она доказала мне, что не крутит роман с этим мужчиной, но в чем там дело, я пока не могу рассказать тебе. Но, Тодд, это так замечательно!

– Ты уверена, что не можешь сказать мне? – спросил Тодд. – Мне это вовсе не кажется таким уж замечательным.

– Обещаю, Тодд, ты будешь счастлив, когда узнаешь, в чем дело, – нежно промурлыкала Элизабет. – Разве я могу нарушить клятву?

– Понятное дело нет, – согласился Тодд.

– Главное, – добавила она, – что Регина знает – мы на ее стороне.

– М-м-м, – промычал Тодд уклончиво.

Повесив трубку, Элизабет еще с минуту лежала на кровати, прокручивая в мозгу историю, рассказанную ей Региной. Она была рада, что Регина доверилась ей, и огорчена, потому что не могла поделиться с Тоддом.

«Я очень надеюсь, что поступила правильно, – подумала она и, взяв себя в руки, вскочила с кровати. – Очевидно лишь одно, – решила Лиз. – Когда выйдет «Инженю» с фотографией на обложке, недоброжелатели Регины будут сильно удивлены».

– Что-то случилось, Оливия? – спросила Элизабет, откидываясь на спинку стула, чтобы отдохнуть от печатания на машинке.

Девушки остались одни в редакции «Оракула».

– У меня просто были трудные дни, – сообщила Оливия, тряхнув головой над пачкой бумаг, которую держала в руке.

Элизабет повернулась на стуле, чтобы рассмотреть подругу. Оливия выглядела по-настоящему усталой. Она была бледнее, чем обычно, а под глазами темнели круги.

– Лиз, могу я спросить тебя кое о чем? – неожиданно произнесла Оливия.

– Конечно, – ответила та. – Но мне почему-то кажется, что сегодня я не смогу много сделать.

«И все потому, что я могу думать лишь о том, что одна молодая леди подозревается в недозволенной страсти, а хочет всего лишь попасть на обложку журнала», – подумала она про себя.

– Скажи мне честно, Лиззи, – продолжала Оливия, вставая со стула и подходя к окну. – Тебе не кажется, что я странно одеваюсь?

Элизабет внимательно посмотрела на подругу, приподняв брови от удивления:

– О чем это ты говоришь?

– Имею в виду именно то, что сказала, Лиз, – настаивала Оливия. – Посмотри на меня. Я одета необычно?

Элизабет изучающе осмотрела Оливию, на которой были не по размеру большие армейские брюки, сандалии и ярко-желтая тенниска с закатанными рукавами. Ее любимый цветной платок был завязан на лбу узкой полоской, не давая русым прядям падать на глаза.

– Нет, ты одеваешься не странно, Оливия, – твердо заявила Элизабет. – Ты одеваешься, как сама того хочешь, и я думаю, ты замечательно выглядишь.

Оливия вздохнула.

– Спасибо, Лиз, – сказала она, поворачиваясь и возвращаясь на свое место.

– А почему ты спросила об этом? – полюбопытствовала Элизабет. – Это смешно, Оливия, но ты никогда не мучила меня вопросами о том, что люди думают о твоей манере одеваться.

– Ну, не знаю, – произнесла Оливия. – Просто захотелось узнать. – Что-то в ее голосе заставило Элизабет придти к выводу, что разговор закончен.

– О, а вот это могло бы тебя заинтересовать, – Оливия протянула Элизабет машинописный лист.

– Юношеский конкурс драматургов, – прочитала Элизабет вслух. – Мистер Яворский, руководитель драматического объединения школы Ласковой Долины, с радостью извещает о начале ежегодного конкурса молодых драматургов. Тема этого года: «Известные деятели литературы». Заинтересованные ученики должны предоставить свои одноактные пьесы не позже, чем… – Элизабет посмотрела на дату и осознала, что последний срок – через месяц.

– Ты права, Оливия. Мне это действительно очень интересно. Спасибо, – сказала Элизабет, отдавая лист подруге. – Но, по-моему, если я решу принять участие в конкурсе, мне лучше начать работать прямо сейчас.

Именно в этот момент дверь редакции «Оракула» распахнулась и в комнату влетела Джессика.

– Пятьдесят пять долларов, честно! – объявила она с триумфом. – А ты говорила, что никто не будет покупать это печенье, потому что оно так странно выглядит. А это показывает, сколь «хорошо» ты разбираешься в бизнесе, Лиз.

– Джессика! – воскликнула Элизабет. – Какой сюрприз! А что принесло тебя в мир журналистики? У тебя есть какая-нибудь грандиозная сплетня для моей колонки? – спросила она с надеждой.

– Ни одной, – весело ответила Джес.

Она оглядела заваленную бумагами комнату и брезгливо сморщила нос. – Фу, – добавила она, – какое захламленное местечко. Что это?

Элизабет рассмеялась.

– Эти бумаги, – она сделала ударение на последнем слове, – макет «Оракула», Джес… – Элизабет повернулась к Оливии, которая собирала свои книги и засовывала их в рюкзак.

– Кажется, Джессика не ожидала, что у нас здесь так «чисто», – она хихикнула, подумав об обычном «порядке» в спальне сестры.

Оливия оглядела комнату и вздохнула.

– Ну-у, у нас и правда небольшой беспорядок, – заметила она.

Элизабет показалось, что ее голос прозвучал как-то странно. Трудно сказать, была ли Оливия рада видеть Джессику или нет.

– Готова, Лив? – нетерпеливо спросила Джессика.

Оливия кивнула.

– Джессика обещала мне помочь с платьем, которое я шью к вечеринке у Пэтменов, – пояснила она Элизабет.

Глаза Элизабет чуть не вылезли из орбит.

– Джессика? Но…

– Да, Лиз, – быстро затараторила Джессика. – Скажи маме, что к обеду я буду вовремя.

Элизабет не верила своим ушам. Последний раз она видела сестру с ниткой и иголкой в руках, когда ее заставили нанизывать кукурузу к Рождеству.

– Увидимся завтра, Лиззи, – сказала Оливия, выходя вслед за Джессикой.

– Конечно, Лив, – ответила Элизабет, пристально глядя в спину уходящей сестры.

«С каких это пор, – подумала она, – Джессика стала главной благотворительницей? Ведь она же ничего не понимает в шитье! Похоже, что Джессика ужасно старается помочь Оливии практически во всем в эти дни. – Она снова повернулась к машинке. – Ну хорошо, – продолжала она философствовать, – я и так уже достаточно совала нос в чужие дела. Что бы Джессика ни выкинула на этот раз, я останусь в стороне».