Фрэнсин Паскаль - Таинственный приятель

«Что может быть прекраснее?» – подумала она.

– С каждой нашей встречей меня тянет к тебе все сильнее, – говорил он, осторожно касаясь пальцами ее лица.

– Меня к тебе тоже. – В голосе Лилы звучала нежность. – Прошлым вечером я чувствовала себя такой счастливой, что казалось, счастливее и быть нельзя. Но сегодня я люблю тебя еще сильнее. С каждым днем я люблю тебя все больше. – Она коснулась его губ своими губами.

Джек сделал маленький глоток марочного французского вина из превосходного винного погреба Фаулеров. Джордж Фаулер опять уехал куда-то но делам, и Лила воспользовалась этим, чтобы угостить Джека лучшим вином из их коллекции. Отец строжайше запретил ей пить спиртное, но она подумала, что он не заметит исчезновения одной бутылки. К тому же указанный на этикетке срок выдержки произвел на Джека сильное впечатление – ради этого можно было рискнуть, пусть даже отец и отругает ее, когда вернется.

– Ммм, – сказал Джек, покачивая бокалом и смакуя изумительный букет вина, – этот напиток почти так же прекрасен, как и ты. Но ты все-таки еще прекраснее. – Он поставил бокал на маленький столик рядом с собой и обхватил ее лицо своими большими сильными руками. – Ты такая красивая, – пробормотал он. – Лила, я думал, что никому не скажу этих слов, но с тобой мне хотелось бы быть вместе всю оставшуюся жизнь.

Лила в радостном изумлении широко раскрыла глаза.

– Ты говоришь это серьезно? – спросила она недоверчиво.

– Я хочу быть с тобой навеки, – прошептал Джек, покрывая ее нежными поцелуями. – Ты – моя единственная любовь.

– А ты – моя, – взволнованно ответила Лила. – На всю жизнь. – Тут голос ее осекся, и ее охватила восторженная дрожь.

«Навсегда. Навечно. Неужели это правда? Она и Джек – они теперь неразлучны».

При мысли об этом рассудок ее слегка затуманился, она была в состоянии какой-то радостной эйфории, от которой кружилась голова.

Их помолвка войдет в историю. Для начала они устроят великолепный прием – такой праздник в честь их любви, которого еще не видела Южная Калифорния. Тосты за счастье молодой четы будут произносить известные общественные деятели; репортеры будут щелкать затворами фотоаппаратов, чтобы запечатлеть на пленке это грандиозное событие; и в центре всего этого празднества – сама Лила. К зависти всех девчонок не только в Ласковой Долине, но и во всем штате.

– Да, навеки, – говорил Джек. – Навсегда вместе. Когда-нибудь ты станешь моей женой – я очень этого хочу.

– О, Джек, я тоже хочу этого! – Лиле показалось, что она сейчас упадет в обморок от переполнявшего ее счастья. Она уже видела крупные заголовки в «Новостях Ласковой Долины»:

«Мисс Лила Фаулер, дочь миллионера и владельца фирмы по изготовлению компьютерных плат, помолвлена...»

– Конечно, пока это должно оставаться в тайне. – Голос Джека вернул ее к действительности.

– Да? – К ликующему настроению Лилы приметался какой-то неприятный осадок. – Но почему?

Она высвободилась из его объятий и вопросительно взглянула на него.

– Лила, мой отец может узнать, где я нахожусь. Я не могу пойти на такой риск. – Минуту помолчав, он добавил: – Пусть это останется между нами, хорошо?

Блеск ее глаз несколько померк. Не будет большого приема в честь их помолвки? И на ее пальце не засверкает обручальное кольцо на зависть всем в Ласковой Долине?

– Знаешь, если все это каким-то образом просочится в прессу, у меня могут быть большие неприятности, – добавил Джек. – Об этом тут же раструбят все газеты.

– Ты думаешь? – Мысли Лилы переключились на Джека.

Кто же он такой, чтобы журналисты с такой готовностью набрасывались на любые сведения из его жизни? Значит, он очень важная птица. Глаза ее снова радостно загорелись.

– Джек, я не скажу ни одной живой душе, – пообещана Лила. – Мы будем вместе, а все остальное не имеет значения.

– Я рад, что ты это сказала. – Джек взял ее за руку. – И я предлагаю в ознаменование нашей любви назвать твоим именем какую-нибудь звезду. Вот эту, – сказал он, протягивая вверх руку, – потому что она светит ярче всех. Теперь, всякий раз, как я взгляну на нее, я буду вспоминать об этой чудесной ночи.

– О, Джек, как это романтично.

– А завтра вечером мы с тобой устроим себе праздник – только для нас двоих, хорошо?

Завтра... Это будет воскресенье – день, когда она ждала возвращения отца. И снова Лила упала с небес на землю, и снова растаяли ее радужные мечты. Джек так и не был представлен ее отцу. И ни их помолвка, ни его знатное происхождение, будь он хоть Астор, Дюпон или Вандербильт, не заставят сейчас ее отца признать его: для него он будет только мальчишкой, ослушавшимся воли отца. Размышляя об этом, Лила поняла, что ее с Джеком договор о неразглашении тайны их отношений был не менее важен для нее самой.

– Джек, – сказала Лила обеспокоено, – я боюсь, что завтра мы не сможем здесь встретиться. Мой отец, он устраивает небольшой званый обед, – солгала она неуверенным голосом, скрестив у себя за спиной пальцы свободной руки.

Ну как можно сказать парню, с которым уже почти помолвлена, что она боится представить его своему отцу?

Но Джека это нисколько не смутило.

– Ну тогда нам придется отправиться ко мне, – сказал он.

Лила испытала огромное облегчение. Неприятностей удалось избежать. По крайней мере, сейчас.

– У тебя дома – это чудесно, – проговорила она, снова положив голову ему на грудь и вся отдаваясь всепоглощающему ощущению счастья от того, что он рядом.

Она когда-нибудь потом будет беспокоиться о том, как отнесется ко всему этому ее отец. Взглянув на усыпанное звездами небо, она подумала, что это был просто сказочный вечер – вечер, который она будет помнить всегда, потому что провела его в объятиях самого красивого на свете парня, появившегося в Ласковой Долине загадочного принца, назвавшего ее своей невестой.

В доме у подножия холма, на котором раскинулось обширное поместье Фаулеров, Элизабет Уэйкфилд провела этот вечер далеко не так счастливо, как Лила. Ее свидание с Тоддом было испорчено неотступными мыслями об Инид, Джордже и Робин, и, как она ни пыталась, ей не удалось скрыть от него свое беспокойство.

Когда же он стал настаивать на том, чтобы она рассказала ему, что ее так тревожит, Элизабет не смогла этого сделать. Она вполне могла положиться на Тодда: ему можно было доверить любые тайны. Но, если Инид не знала о Робин и Джордже, Элизабет считала себя не вправе рассказывать о них кому то еще. Даже Тодду.

Она знала, что ей было бы намного легче, если бы она могла все ему рассказать. Ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь обо всей этой неприятной истории. Но это было бы несправедливо по отношению к Инид.