Фрэнсин Паскаль - Любовная горячка

Элизабет встала. Публика вежливо зааплодировала. Держа прямо перед собой листок со стихами, она начала читать. Элизабет выбрала стихотворение, написанное год назад и посвященное матери. Девушка хотела выразить, как много для нее значит мамина любовь. В комнате стало совсем тихо. Элизабет писала просто, но образы были сильными, а слова трогательными.

Когда она вернулась на место, несколько минут в комнате стояла тишина. Потом начались аплодисменты, сперва робкие, затем все более бурные и искренние. Элизабет перемигнулась с Кеном, тот, казалось, хлопал громче всех.

Вечер кончился, школьники разбились на небольшие кружки и обсуждали услышанное.

– Замечательно, Лиз, – любезно признала Сюзанна.

Они с Кеном, держась за руки, подошли к Элизабет.

– Честное слово, замечательно, – подхватил Кен. – Никогда не думал, что можно так много сказать такими простыми словами.

– Спасибо, – застенчиво поблагодарила Элизабет.

– Вечер имел успех, может быть, стоит проводить его каждый месяц, – сказала Сюзанна, оглядывая комнату. – Может, в следующий раз и Кен прочтет что-нибудь.

– Да мне в жизни не выдумать такого, – запротестовал Кен.

– Не прибедняйся, – с вызовом бросила Сюзанна. – Нужно только немного терпения. Если бы ты столько же времени тратил на сочинительство, сколько на футбол, ты создал бы нечто потрясающее.

Элизабет заметила смущение Кена. Он вдруг перестал улыбаться и притих.

«Вот иллюстрация к моим подозрениям», – отметила про себя Элизабет.

– Но ведь можно совмещать, – предложила она, пытаясь выручить Кена. – Есть много хороших поэм о спорте.

– Что ты, Лиз, – засмеялась Сюзанна. – На свете много куда более значительных тем.

«Джессика права, – подумала Элизабет, – Сюзанна и вправду просто задавака».

– Извините, я на минутку. – Сюзанна отошла от них и окликнула Джоанн: – Ты читала так вдохновенно!

Элизабет с Кеном смотрели, как она расточает хвалы Джоанн.

– Послушай, ты поняла хоть слово из этой чертовщины? – шепотом спросил Кен.

– Нет, – с улыбкой прошептала в ответ Элизабет.

– Слава богу, – с облегчением рассмеялся Кен. – А то я решил, что вконец спятил.

– У тебя сегодня, наверное, хорошее настроение? – Элизабет сменила тему. – Ты разделался с сочинением, и все такое…

Улыбка Кена погасла.

– Да. Все в порядке, – ответил он и смущенно забегал глазами по комнате. – Я, пожалуй, вернусь к Сюзанне.

– Конечно.

Кен кивнул Элизабет, отошел и присоединился к Сюзанне. Элизабет проводила его глазами. Неожиданная скромность Кена при разговорах о рассказе озадачивала ее. Она никогда раньше не замечала в нем такой чувствительности в отношении школьных заданий.

«Его можно понять, – размышляла Элизабет. – В конце концов, если Кен написал о чем-то личном и важном для себя, совершенно естественно его нежелание говорить на эту тему».

Но несмотря на все старания, Элизабет не удавалось отделаться от мысли, что странная реакция Кена вызвана чем-то другим.

Лиз сидела за столом в редакции «Оракула» и перечитывала материалы для последнего выпуска колонки «Глаза и уши». Почти все материалы, посвященные столетию города, уже были готовы. Элизабет казалось, что смотрится номер неплохо: интервью Джона Пфайфера с тренером Шульцем о праздничном матче; несколько заметок Пенни Айалы о городских торжествах, в том числе о пикнике и параде; статья об истории Ласковой Долины учителя истории мистера Феллоуза; рубрика «Глаза и уши»; удачная заметка Оливии Дэвидсон о новой фреске в здании почтамта – даре Генри Пэтмена в честь столетия города. Все вместе, по ее мнению, составляло один из лучших номеров газеты за все время ее существования.

На глаза Элизабет попалась опечатка в первом абзаце ее рубрики, она исправила ее красной ручкой на полях. И тут в кабинет ворвалась Джессика. Казалось, она чуть не плачет. Голос ее дрожал, щеки пылали.

– Лиз, срочно нужна твоя помощь! Несчастье! Огромное несчастье! – кричала она.

Элизабет взглянула на сестру. Волосы у Джессики растрепались. Значит, в самом деле что-то серьезное.

– Что стряслось? – спросила она. Джессика рухнула на стул у стола Элизабет и выложила перед сестрой кусок белого картона.

– Я только что получила афиши из типографии. Полюбуйся!

Элизабет посмотрела на афишу. На ней были изображены воздушные шары и ленты. Вся информация о школьном пикнике – дата, время, место – была написана яркими буквами на шарах. Оливия Дэвидсон нарисовала картинку, а Элизабет написала текст. Элизабет вернула афишу сестре.

– Выглядит вполне прилично, – сказала она.

Джессика округлила глаза и хлопнула по афише рукой.

– Прилично?! – заверещала она. – Дата перепутана. Должно быть третье, а на афише – четвертое. Все пропало!

Элизабет посмотрела повнимательней. На этот раз и она увидела ошибку.

– А что мешает исправить? – осведомилась она.

– Наборщик не успеет вовремя, – простонала Джессика. – Они должны быть расклеены сегодня, а то никто их не увидит.

По делам «Оракула» Элизабет часто приходилось иметь дело с Недом Фалбрайтом, владельцем типографии Ласковой Долины. Если мистер Фалбрайт допустил ошибку, он безусловно исправит ее.

– Он распорядится что-то сделать с этим, – успокоила она сестру. – В конце концов, виноват-то он, не так ли?

Уставившись в стол, Джессика нервно теребила прядь белокурых волос.

– Знаешь, я, наверное, не на тот месяц в календаре посмотрела, когда писала дату.

– О, Джес…

Джессика подняла на сестру полные слез глаза:

– Лиз, что мне делать?

Джессика плакала нечасто, и ее слезы служили для Элизабет верным знаком, что пора вмешаться. Она протянула Джессике платок и похлопала ее по руке:

– Ну ладно, успокойся, Джес.

Элизабет порылась в ящике стола и достала маленький пузырек:

– Это – штрих. Начинай замазывать неправильные даты, а сверху мы фломастером напишем исправленные.

– Но их так много, – заныла Джессика.

– Тем более, скорей принимайся за работу, – велела Элизабет, подталкивая сестру к столу, стоящему в другом конце комнаты. – Как только закончу с корректурой, присоединюсь к тебе.

– Хорошо. Спасибо, Лиз, – шмыгнула носом Джессика.

Она послушно уселась за стол и принялась исправлять дату на первой афише. Элизабет улыбнулась ей и пошла к своему столу. Но на полпути Джессика ее остановила:

– Слушай, пока будешь там сидеть, позвони на «Фрэнкли Спикинг», уточни, будет ли Джереми Фрэнк передавать нашу рекламу. Кстати, узнай, не сможет ли магазин канцтоваров доставить украшения в парк в субботу утром? Мне некогда будет с ними таскаться. Ты самая замечательная сестра на свете. – И Джессика обворожительно улыбнулась.