Фрэнсин Паскаль - Любовная горячка

Мистер Хэнлон повернулся к сыну:

– Как продвигается твое задание по Шекспиру?

Мальчик уткнулся в тарелку.

– Прекрасно.

– Джефри работает над моделью театра «Глобус», – пояснил мистер Хэнлон. – Это его индивидуальное задание по английскому. «Глобус» – театр, в котором Шекспир поставил большинство своих пьес.

При упоминании об английском Кен почувствовал укол совести. Но Сюзанна сказала, что ужин кончится не поздно. По возвращении домой у него будет еще масса времени для работы над сочинением.

– Ты хорошо знаешь Шекспира, Кен? – спросил мистер Хэнлон.

Кен опустил вилку.

– Нет, боюсь, что нет, сэр.

– Ну ничего. Многие парни в твоем возрасте не думают о таких вещах. Я бы тоже не интересовался этим, если бы не мой отец.

– Поехали.

Джефри и Сюзанна переглянулись. По-видимому, это была семейная шутка.

Миссис Хэнлон со своего конца стола разъяснила гостю:

– Понимаешь, Кен, отец Хэнка страдал шекспироманией.

– Да-да, – подтвердила Сюзанна. – Он мог посреди обеда встать и начать во весь голос декламировать целые сцены из шекспировских пьес.

Мистер Хэнлон засмеялся:

– Ну, совсем уж чокнутым он не был. Декламация обычно имела отношение к застольной беседе.

– Берегись. – Сюзанна лукаво взглянула на Кена. – Иногда папочке хочется продолжить семейную традицию.

– Ничего подобного, – запротестовал мистер Хэнлон, притворяясь обиженным.

– Не отнекивайся, – настаивал Джефри.

– «Неблагодарность детей ранит больнее ядовитых зубов змеи», – процитировал мистер Хэнлон.

– Началось, – засмеялась миссис Хэнлон.

– Это из «Короля Лира», – пояснил Кену мистер Хэнлон.

– Действие первое, – подхватила Сюзанна.

– Сцена четвертая, – продолжил Джефри.

Хэнлоны разразились смехом. Кен смотрел на них и напряженно улыбался.

– Что бы вы ни говорили, – сказал мистер Хэнлон, когда все немного успокоились, – я считаю, это замечательно.

– Разумеется, – кивнула Сюзанна.

– Жаль, что в школах мало внимания уделяется изучению классики, – продолжал ее отец. – Не перестаю изумляться: сколько времени отводится всяким там футболам, бейсболам, а настоящее образование – побоку. Как будто раз и навсегда решили: основная цель – готовить побольше безмозглых накачанных молодчиков.

Кен молча уставился в тарелку. Но через минуту выпрямился, пытаясь встретиться взглядом с Сюзанной. Но она смотрела на отца. Если она и не была согласна с последним его замечанием, то никак своего несогласия не проявила. Мистер Хэнлон уже перешел на другую тему, а Кен все не мог успокоиться. Неужели отец Сюзанны прав? Разве он, Кен, просто безмозглый качок?

Казалось, все подтверждает его мнение. Он ведь завалил английский. Вряд ли еще с кем-нибудь могло такое стрястись. Может, все дело в футболе? Но Кен чувствовал, что подобные мысли – предательство по отношению к товарищам по команде. Многие спортсмены из их школы хорошо учились. И Кен знал – футбол научил его множеству вещей, которые ему бы никогда не усвоить, сидя за партой. Кену хотелось высказать это все мистеру Хэнлону, но спорить с ним он не собирался. В конце концов, Сюзанна предупредила его – за ужином ни слова о футболе. Не стоит нарушать обещание: Сюзанна, чего доброго, рассердится. Ужин наконец кончился. Кен поблагодарил Хэнлонов и пошел к своей машине. Сюзанна сопровождала его. Ему надо было поговорить с ней о своем отношении к футболу. Он должен убедить ее. Мысли Кена мешались, он плелся позади Сюзанны по подъездной аллее и хранил унылое молчание.

Они прошли мимо фонтана, подошли к машине Кена. Было девять часов, на небе догорали последние отблески заката; до Кена доносилось мирное журчание воды в фонтане, но настроение не улучшалось.

Сюзанна заговорила первой:

– Тебя огорчили папины слова?

Кен кивнул:

– Это неправда. Спортсмены – не сборище безмозглых тупиц, тузящих друг друга почем зря. Твой отец не понимает.

Сюзанна взяла лицо Кена в руки, прижала к себе, нежно поцеловала его в губы.

– Молодец, – прошептала она. – Ты прекрасно держался. И все это выеденного яйца не стоит.

В эту минуту Сюзанна без труда могла бы убедить Кена, что дышать или не дышать – тоже чепуха. И ощущение, что она не понимает его, не покидало Кена. Но сейчас это не имело значения. Так бывало, когда они оставались одни. Он обнял ее, ответил на поцелуй.

– Мне просто хотелось увериться, что ты не считаешь меня тупицей. – Он настойчиво заглядывал в глаза Сюзанны, пытаясь проникнуть в ее мысли.

Сюзанна прямо посмотрела на него:

– Кен, разве ты не понимаешь, как я к тебе отношусь?

Кен понурил голову:

– Ну, да. Но иногда мне сдается – я глуповат для тебя.

Сюзанна заставила его поднять голову и взглянуть ей в лицо.

– Слушай. Ум и знания вовсе не одно и то же. Важно – что и как ты думаешь о том, что знаешь. Ты очень умный. Я в самом деле так думаю. А если и не так – неважно. Ты один из самых славных людей, каких я знаю.

Кен улыбнулся. Он чувствовал себя немножко глупо – как ребенок, испугавшийся привидения в шкафу. Но Сюзанна открыла шкаф и показала ему – там пусто, его волнения – чепуха. Все уладится. Он напишет сочинение, его команда выиграет матч и докажет мистеру Хэнлону, что спортсмены не такие уж тупицы.

Кен уселся в машину, опустил стекло.

– Увидимся завтра?

– Если буду жива, – с улыбкой ответила Сюзанна. – Мне еще предстоит миллион звонков по поводу поэтического вечера.

– Справишься.

Кен завел машину, поцеловал Сюзанну еще раз и тронулся в путь. Сюзанна помахала ему рукой.

На шоссе, сразу за воротами, Кен остановил машину на перекрестке и огляделся. В нескольких метрах слева он заметил две знакомые фигуры, направлявшиеся к нему. Это были Брюс Пэтмен и Регина Морроу.

– Эй, Регина, – окликнул Кен, высунувшись в окно, – все трусцой бегаешь или Брюс опять гонится за тобой?

Брюс подошел к «тойоте».

– Гонюсь? Да я ползу как черепаха, чтоб не догнать ее.

Регина хихикнула:

– Это потому, что мужчины стареют намного быстрее женщин.

По мнению Кена, Регина выглядела отпадно. В последний раз он видел ее на большом приеме, когда Морроу отмечали свое освобождение из плена. В тот вечер вид у Регины был немного усталый, но сейчас она была вновь так же красива, как и до своего неприятного приключения.

– Куда это вы торопитесь на ночь глядя? – поинтересовался Кен.

Брюс прислонился к машине.

– Знаешь, у меня столько хлопот со столетием, совсем нет времени бегать по утрам. Ну, я и стал бегать после того, как покончил с делами, а Регина таскается за мной.

– Таскаюсь? – снова хихикнула Регина, запуская пальцы в длинные темные волосы. – Да я последний километр тащила тебя на закорках.