Люминис Сантори - Сборище рассказов

– Я знала, что ты придёшь.

Она стала медленно раздеваться перед гостьей, и Рин увидела белоснежную кожу девушки.

Рин прикоснулась пальцем к щеке девушки.

– Откуда ты знала?

Хани задрожала и закрыла глаза.

– Просто знала и всё. С самого рождения..

Дыхание её стало прерывистым и она прижалась голым тельцем к Рин.

– Прошу, останься на ночь.

Рин почувствовала, как волосы айдола приятно щекотали её лицо. От девушки очень легко пахло прохладными фруктами и ветром.

– Я.. давно люблю тебя..

Хани улыбнулась и потянула Рин за собой в комнату. Там девушка увлекла незнакомку в постель и обвилась вокруг неё.

– Холодно. Обними меня.

Рин неловко прижалась к прекрасному телу, и та вновь задрожала, как лепесток на вишневом дереве.

– Ах! Я так тебя хочу, Рин!..

Хани с жаром дотронулась губами шеи Рин и застонала.

Рин осторожно коснулась бедер девушки и обнаружила, что она сильно вспотела.

– Прости.. У меня никогда не было такого.. опыта..

Но Хани почти плакала. Её глаза были закрыты. Она изо всех сил обхватила ногами Рин, и обвив руками ее спину, судорожно дышала.

Рин увидела, как из носа девушки потекла алая струйка. Она резко дернулась, всхлипнула и постепенно ее тело обмякло. Хани заснула.

Свидание

С самого начала это не было задумано, как

свидание. И к концу дня, это не считалось

свиданием.

Я должен сказать, что никогда не бывал на

свиданиях. То есть, если даже шел под

ручку, или ел с кем-то пиццу – я не считал

и не считаю эти встречи дэйто.

Свидание, мне кажется, это когда рано или

поздно понимаешь: это было свидание.

В тот день мы шли вместе, и даже особо

не смотрели друг на друга. Допустим, на

эскалаторе, один смотрел в одну сторону,

другой – в другую. За обедом мы почти не

разговаривали. Разумеется, мы не

целовались и прочие романтические

телодвижения нас не касались.

Разве что только одно прикосновение. Мое

плечо почувствовало тепло этой руки,

указывающей мне верное направление,

потому что иначе я б потопал в другую

сторону.

Небо расчистилось от туч, как будто

опровергло тот факт, что до этого несколько

дней мир был погружен в мутный

аквариум из дождей, осенней слякоти и

соответствующей депрессии.

Я был красив. Я это чувствовал. В маминой

простой куртке за триста рублей, в старых

школьных штанах с лампасами, в

отцовской рубашке, с торчащими во все

стороны волосами, неуверенной улыбкой -

я был в сто раз красивее молодых парней,

пышущих здоровьем, сидящих за соседним

столиком.

В кроссовках, выбранных моей подругой, я

мог шагать десять километров подряд, хотя

ступни были сплошь в мозолях.

Прекрасные женщины в широкополых

шляпах, мягких пальто, с тросточками с

серебряными набалдашниками,

маленькими сумочками и с импозантными

сопровождающими – оглядывались на

меня, оглядывались на нас. Без зла,

может, с толикой зависти, но больше, с

восхищением.

Я был, как старинный деревянный

корабль, плывущий по чистой лазури

небесного океана.

Даже, если я был просто человеком, то

летел. Понимаете?

Даже без романтических отношений, это

было настоящее свидание.

Никем не запланированное, но такое,

когда ангелы кидают теплому ветру

золотые листья, делают так, что когда ты

просто сбрасываешь с себя куртку, у людей

складывается ощущение, что ты сошел с

киноленты. Ты говоришь глупости, а глаза

твои наполнены нежностью. Ты не

притворяешься, и не строишь из себя кого

бы то не было, но чувствуешь, что в ударе.

Все люди в этот момент влюблены в тебя.

Без пафоса. В мире разливается доброта.

Все желают тебе только хорошего.

А мы редко смотрим друг на друга. Наши

мысли, может, заняты совсем другим.

Совершенно непохожие, мы идем среди

этого людского потока, как будто мы – пара.

Потому что это свидание.

Никем не задуманное. Просто, подарок для

Люминис Сантори.

Чувство

Мне кажется, это будет не очень веселый рассказ. Потому что в мире миллион разных чувств, и даже в каждом отдельно взятом человеке миллион разных чувств, от голода до самого высокого напряжения и накала. Ну, типа, так скажем, вроде того.

Когда он ушел, было утро, я совсем еще не спала, но все же решила: сначала надо в душ, потом можно чуть поспать, потом на учебу. Я пустила воду и залезла в ванну. Пока вода набиралась, я лежала, положив голову на край ванны, и то закрывала, то открывала от усталости глаза. У меня было такое чувство, как будто я тону. Под шум воды в голове моей стоял легкий гул, и это чувство, смешанное с немного тормозящим сонным страхом – как будто я тону. Я открывала глаза, пыталась стряхнуть с себя эту странную пленку, мое тело скатывалось то на правый бок, то на левый, но чувство не пропадало.

Я везде ощущала этот запах: запах крепкого чая, смоляного дерева, вечернего ветра, запах коробки с шоколадными конфетами, запах озера, запах ветки, с которой сняли тонкую кору, запах теплой ванили, запах печки в холодную зиму, запах земли, запах, от которого слегка кружится голова. Твой запах.

Он хранился на моей коже долго, хотя тебя и не было рядом.

Ты тогда сказал, что мое сердце стучит очень быстро и сильно. Я ухмыльнулась: Разве, разве мое сердце на такое способно. Ты попросил меня послушать свое сердце. Я наклонилась и прижалась к твоей груди. Удары были несильные и неровные. Я спросила: «У тебя случайно нет проблем с сердцем?» Ты ответил: «Да, говорили. Но ты плохо слушала. Послушай, как громко стучит сердце».

Извини, я очень смутно помню это утро. Все так обрывчато. Твои поцелуи. Моя глупая болтовня шепотом. Все как неисправные часы. Идут-идут, остановятся, потом опять идут-идут… Ты был такой чуткий и осторожный, и в то же время настойчивый и страстный. Я могу написать столько о разных мелочах, меня не касающихся, от одной маленькой мысли развить такую грандиозную идею, а о тебе сказать пару слов, подумать пару мыслей – так сложно…

Лишь одно мне сейчас ясно: я скучаю по тебе, друг мой, очень сильно, можно сказать, тоскую. Не проходит и дня, чтоб я по тебе не скучала. Ты – как мой очередной наркотик. Это нельзя понять. Это просто болезненная привязанность, необсуждаемая необходимость. Это чувство, не поддающееся определению, для меня.

Я так и подумала

Когда мне было двенадцать лет, я попала в больницу. Из-за пневмонии. Я не понимала и не помню историю развития болезни, но случилось так, что соседи по палате смеялись надо мной из-за того, что несколько раз наблюдали меня в фазе сомнамбулизма. Раньше со мной никогда такого не было. И после того, как я, передвигаясь из одной пустой кровати в другую, которые стояли посередине комнаты, упала и разбила губу, меня решили выписать, подумав, что это синдром лунатизма преследует меня из-за скуки по дому и родителям. На следующий день у меня поднялась температура, и начался жар. А через два дня, я, в буквальном смысле этого слова, потеряла дар речи. И всю ту весну провалялась в больнице.