С. Крамиш - Гранаты

–Хочу спать.

Четырнадцать глаз устремились в её сторону.

–Простите, – заключила Беккария.

–Будешь ночевать тут? – спросила Кристина.

Девушка передвинула тяжёлую дверь. Беккси увидела то, что ожидала в крайней ситуации.

–Это его комната?

–Да. Можешь пойти ко мне.

–Жарко, – отметила я, – не хочу потеть вместе. Он точно не вернётся?

–Сегодня нет. Я принесу новый комплект белья.

–Не нужно.

–Он трахал дешёвых шлюх на этой кровати. Мало ли, что они принесли в разъёбанных вагинах.

–Не нужно, – повторила девушка.

–Как хочешь, – пожала плечами Кристина, – спокойной.

Она хлопнула дверью. Обиженно. Очередное «прости» полетело за ней. Неловкость любила Бекку так же сильно, как та спелую вишню.

Девчонка осталась одна в наполненном, чем-то особенным, пространстве. У окна, прикрывающего наготу ветхой решеткой, стоял испачканный мольберт. Льняной холст принял красочное окончание произведения искусства. Поодаль вздыхала армия таких же раненных бойцов. Разбросанная одежда упоминала о хозяине. Ребро письменного стола избито сотнями пивных крышек. На нём валялись стопки бумаг, пара тощих книжек и фотография четверых родственных, но давно разбитых расстоянием. Прожжённый тысячей окурков, пушистый кремовый коврик. Велосипед, давно сломавший ногу. Старые металлические жалюзи…

Здравствуй, Читатель. Предлагаю периодически совестно просвещаться, а заодно и сближаться. Так мы будем принимать участие в существовании друг друга. Итак, жалюзи. Практически каждому известно, что это такое и как они выглядят, но перевод французского слова jalousie стал для меня открытием. Ревность. Именно это ощущение стало толчком для мужчин, чья кровь пустила на поверхность бензин, а неземная красота жены освободила искру. Отныне шоколадные радужки пожиравшие угольки, наблюдали за тем, что твориться под солнцем, за тяжёлым занавесом. В то же время случайные прохожие не имели возможности узреть дикое создание.

Женщина сокрыта в доме от любопытных людских очей.

Коротко, но интересно, не так ли?

…не пропускали нулевые фонари. Затертый, земляного цвета шкаф, ловил лучи желтизны. Серые обои покрывали причудливые узоры. Скорее всего, Милош самостоятельно отпечатывал их талантливой рукой. Смольные вихри, медные символы, фантасмагорические изображения. Баллончики с красками всевозможных цветов и оттенков, целовали пол, нехотя пачкали его своими внутренностями. Узкая, полуторная кровать шепталась со стеной по правую сторону от двери. Тут же, у изголовья, ночевал избитый скейтборд. Возле него повидавшие дни и локации кеды.

В мыслях проносились воспоминания, но не её, не Бекки. Милош был здесь. Он стекал по проводам в стенах, медленно, невесомо. Между виниловыми фотообоями и стеной, в составе дешёвого клея, он сдерживал дремучую чащу и нечто, спрятавшееся в глубине детства, под кроватью, в шкафах. Догорал в лампе без люстры и взрывался, вновь, лопаясь, в сердцевине агонии.

Его неизвестный облик скрывался в ослепшей ночи. Милош будет здесь. Он может существовать снаружи. Трясти телом в такт примитивным мотивам. Активируя механизмы внутри уставшего рассудка, решать детские головоломки, предварительно, отведав волшебных таблеток – не важно. Хозяин комнаты всегда оставался в её тесноте.

Книги на полке всё ещё были в его холодных, худых руках. Милош всегда здесь. Он перелистывал страницы не становясь умнее. Не читая, не вдаваясь в сюжет, события, характерыпорядком наскучивших героев, он закрывал толстое и доставал затёртое до дыр неприличное содержание. Это же он и создавал. Это было в его картинах. Похоть, вторгающаяся в узкую промежность выдумок Милоша, управляла его кистью.

–Вагины. И только… – прошептала Беккария прежде, чем коснулась клитора.

Мягкие перины впитали тело Беккарии. Постель благоухала его незнакомой плотью. Девушка сплеталась с волокнами существа облепившего эти четыре стены. На пол скатывались частички его кожи, повторяя траекторию телодвижений юницы. Сон съедал постепенно. Долго и болезненно, снимал покрытие, разжёвывал расслабленные органы, перемалывал тяжёлые косточки, рушил покой и каскад. Беккария готовилась к падению, как тоскливое к продолжению пути не на земле.

–Ты кто блять такая?!

–Матка пчелиная, – спросонья прохрипела гостья.

Длинные каштановые волосы намотались на руку и натянулись тугим канатом. Тяжёлый организм разбился о ковёр. На него с интересом таращились красно-белые DC Shoes. Не так давно сама Беккс натыкалась на статью о них. «Лучшая обувь для скейтинга!» – выкрикивал заголовок. Доска в углу всплыла в болоте памяти. Представилось, как высокий, привлекательный парень лет двадцати промчался мимо, едва не зацепив. Его ускользающей красоте можно было позавидовать сегодня. Сквозь несколько десятков лет она скроется за душевным изнеможением, очередной трагедией, застывшей в морщинках, и останется лишь просматривать пожелтевшие снимки.

Бекка не помнила этого. Ей снился тот, кого она не знала. Это проделки чарующей комнаты и бурного воображения девицы. Грезилось движение. Стремительное, неуловимое, не осторожное.

Неожиданно большие ладони укрепились на шее девушки. Кислород попрощался. Скорее всего у него есть прочие дела, семья дети, работа в конце концов. Воздуха становилось всё меньше и меньше. Обитель странного человека внезапно решил, что он слишком толстый. Чтобы сбросить вес необходимо сжать стены до неприлично маленьких размеров. Пространство сузилось. Зрачки подражали ему. Кислородное голодание утопило существо Беккарии в диком и незабываемом шторме. Юноша, вдруг, расщепился на атомы. Видимые на расстоянии. Благоухающие семидесяти градусным спиртом. Его нужно было вдохнуть, но не злоупотреблять, во избежание фатальных последствий.

–Милош… – прохрипела она.

–Откуда ты знаешь моё имя? – выдавил юноша сквось оскал.

–Отпу…

–Что ты творишь, торчок?!

Хрупкое создание оттянуло знаменитого незнакомца. Теперь с полом познакомились ещё двое. Они лежали бы вот так до самой скорой кончины вызванной голодом или случайным возгоранием, но Милош перекатился в сторону. Теперь три луча, внутри окружности дикого нечто, походили на значок мерседеса.

–Чем ты полакомился сегодня? – немного успокоившись спросила Кристина.

–Вечерний сбор из-под пресса. Это разновидность лечебного яда, – мягко уточнил Милош.