Татьяна Новикова - Иванова, на пересдачу!

Вот такой он душка.

Своим парнем я его не видела даже в самых нереальных фантазиях. Не, ему нужна домашняя девушка, которая будет встречать Мишу с кастрюлей борща и подносом пирожков. Да и я хочу от парня не только мужественности, но и мозгов. Хотя бы капельку.

Но ради такого случая я даже вырядилась как девочка. Каблуки у Иришки выпросила (будто одного печального опыта не хватило), заплела волосы в косу. Даже накрасила губы в какой-то развратный красный цвет.

Мы встретились в торговом центре. Миша почесал в затылке и глубокомысленно изрек:

– Ну что, в кинцо?

– Ага. Только билет возьму себе сама.

Он как-то понурился, но согласился. А что? Некоторые парни так и считают: сводил в кинотеатр (или поставил четверку), и ты ему должна по самые помидоры.

Нет уж.

Миша купил гигантское ведро попкорна и, абсолютно счастливый, начал хомячить, стоило нам рассесться по местам. Большой ребенок, что с него взять?

– Измайлов – уродец, скажи? – буркнул он.

О, да ладно! В Семенове есть неприязнь к кому-либо?

– Чего это ты вдруг так категоричен?

– Он со вторым экзаменом прокатил. У меня вместе с ним уже пять долгов. И что делать? Отчисляться? В деканате сказали, что терпеть не будут, блин.

– А ты хочешь быть инженером?

– Не-а. Я мечтаю в автомастерской работать, – признался Миша, надув пухлые щеки. – Летом подрабатывал, так это, до сих пор штырит.

– Как тебя вообще занесло на наш факультет? Это ж… не твоё.

Это я так завуалировала фразу: «Я хоть и дубовая во всей строительной специфике, но ты гораздо хуже».

– Мамка заставила. Сказала, что дед был технологом, брат её инженером, а я типа не должен выделяться. Нам в семье работяги не нужны, вот.

М-да. Вот так из-за родительских амбиций страдают дети. До третьего курса Семенов худо-бедно перевалился, но каждая сессия давалась ему нелегко. Он старательно учился, но смысла в этом не было никакого, потому что в одно ухо Миши влетал материал, а из другого со свистом выскакивал.

А мог бы работать мастером, чинить автомобили и получать кайф.

Жаль.

Впрочем, не мне говорить о хотелках. Я тоже не грезила инженерной специальностью, но отец был непреклонен: только этот ВУЗ и только эта профессия. «Иначе ты нам больше не дочь», – так он сказал, стоило мне психануть и отказаться от поступления.

Помню, что я тогда глянула на маму в поисках поддержки, а она только руками развела. За всех всегда решал папа.

«Ты ещё мне спасибо скажешь», – предрекал он, когда усаживал меня на поезд.

А я думала, что больше не хочу возвращаться домой…

–Ничего, доучишься – тебя в любом сервисе с руками оторвут, – улыбнулась я Мише.

Тот кивнул и задумчиво принялся жевать попкорн.

Кончились трейлеры, и на экране появилась заставка киностудии. Только сейчас я задумалась: а на какой фильм мы, собственно, пришли?

Судя по тому, что в первой сцене кого-то застрелили – точно не комедия.

Семенов про меня вообще забыл, увлеченный зрелищем. Я искренне пыталась получать удовольствие, но сюжет был простым как три копейки, в кадре постоянно мелькали обнаженные женщины, а герой очень пафосно говорил о том, что он – сама смерть.

Короче говоря, на десятой минуте меня пробрало на смех, а с двадцатой я смеялась в голос.

Поползновений – которых я опасалась – тоже не случилось. Миша вообще был идеальным компаньоном, ибо попкорном делился, а за коленки не лапал. Ну а посреди сеанса ему пришла СМС. Семенов долго читал её, а потом сказал:

– Мне как бы бежать надо, парни просят с переездом помочь. Ты это, сама досмотришь фильм? Расскажи мне потом, чем кончилось?

Будь мы на свидании, я бы оскорбилась до глубины души. Но так как изначально поняла, что, кроме дружбы, нам нечего ловить, то облегченно кивнула. Иди, конечно.

– Попкорн оставить? – заботливо уточнил Миша, протягивая полупустое ведерко.

– Нет, спасибо.

Кажется, он обрадовался моему отказу.

Просидев ещё минут пятнадцать, я поняла: бесполезно. Надо валить. Второй такой же скучный фильм еще поискать нужно. Сюжет прочитаю в интернете и расскажу Мише во всех подробностях.

Да ещё и ноги в сапогах занемели. Как их люди носят в здравом уме?..

Спуститься по лестнице или на лифте? Все-таки четвертый этаж, а на мне эти дурацкие каблуки.

Я потопталась на месте и двинула к лифту. Тот раскрыл передо мной металлические двери и бесшумно тронулся вниз.

Мой путь продолжался недолго, ибо на третьем этаже лифт замер, и двери открылись вновь

Не может быть!

Внутрь вошел, мерзопакостно ухмыляясь, Измайлов Станислав Тимофеевич.

– Смотрю, судьба так и сталкивает нас лбами? – ухмыльнулся он, нажимая на кнопку нулевого этажа.

Я промолчала, лишь отодвинулась в угол.

Даже общаться с ним не хочу. Даже смотреть в его сторону тошно. Воздухом одним дышать неприятно.

– Ладно вам, Иванова. Не реагируйте столь бурно. У вас же на лице написаны все эмоции.

«Отвалите», – подумала я, мысленно дорисовывая маршрут, куда именно он должен отвалить. Извилистый такой маршрут, полный закоулков и голодных тварей.

– Я вас так сильно бешу? – продолжил изгаляться он, стоя ко мне спиной, но рассматривая меня через зеркальную стену.

– Нисколько, – сквозь зубы.

– Вчера вы, конечно, задали жару. Так эмоционально. Это восхищает. Наверное, я должен извиниться за свои слова. Кажется, эта четверка не принесла вам… удовольствия.

Он повернулся и сделал шаг в мою сторону. Насмешливо. С одной целью – позлить. Я вжалась в стену, думая о том, что смогу дать коленом в пах, если придвинется ещё ближе.

– Станислав Тимофеевич, отстаньте от меня по-хорошему.

– Я и не… – начал Измайлов, но осекся.

Внезапно лифт заскрипел, покачнулся и… застыл на месте. Свет вырубило, и мы погрузились в кромешную тьму.

– Нештатная ситуация! – донесся голос откуда-то снаружи. – Сохраняйте спокойствие. Электричество будет восстановлено в течение десяти минут.

– Что ж, у нас есть десять минут, – прошептал Измайлов мне на ухо совсем другим тоном, и позвоночник опалило жаром. – Может быть, ты все-таки простишь меня? Даша, сейчас я серьезен…

– Я тоже более чем серьезна! – попыталась возмутиться, но его губы отыскали мои во тьме, и язык проник в рот, не давая возможности продолжить возмущения.

Как-то внезапно я ответила на поцелуй.

Слабачка ты, Иванова!

Горячая рука ползла по моей ноге. От колена и выше, к округлости бедра. Здравый смысл требовал отказаться. Потому что потом будет больно. Потом этот мужчина опять воспользуется мною и скажет, что мы поступили неправильно. Он будет язвить и насмехаться.

К сожалению, голос рассудка оказался задвинут куда подальше. Потому что всё внутри взмолилось о продолжении, стоило Измайлову оказаться рядом. О нежных касаниях. О поцелуях, что выжигали на коже узоры.